Что тут как в шахматах: пешка, вставшая на правильное место, бьет ферзя.

Что в этой игре не бросают кости.

Хорошо бы еще выжить при этом...

- Ты меня не убьешь, - повторил Куциан, - и Лику не убьешь.

Бахдеш гулко захохотал, упершись руками в колени.

- Ты сказал "Лику", как будто ты действительно в нее влюблен, братец. Ты такой хороший актер! Но не думай, что твое блеянье могло кого-то обмануть. Ты не убил ее тогда и защищаешь сейчас лишь потому, что хочешь место потеплее, а? Боишься? Боишься гнева этой стервы, Анталаиты? А я не боюсь. И я сделаю все, что захочу.

- Не думаю, - вздохнул Куциан, - что ты сможешь это сделать.

Не было смысла врать: он действительно боялся Анталаиты. Он понимал, что, скорее всего, узнав о нем, она его немедля убьет. Поэтому он страшился встречи с королевой до дрожи в коленях. Но этот страх был лишь слабой тенью страха, навечно поселившегося в сердце Лики, поэтому Куциану было стыдно даже подумать об отступлении.

Он должен быть сильнее. Иначе... как он ее защитит?

Но признать... признать придется. Признать... для этого тоже необходима смелость.

- Да, я боюсь Анталаиты... но если я боюсь Анталаиты... то ты боишься Совета, а? Хидшах не спасет от старых пердунов, потому что он точно такой же старый пердун и трясется за свое место; отец у них на посылках, и слова не пикнет. Ты боишься совета. У тебя это в крови. Ты поставил все на мою зеленую шкурку.

- Когда тебя вели превращаться, ты говорил мне, что у нас одна кровь, - хмыкнул Бахдеш.

- Но я-то в мать пошел, - криво ухмыльнулся Куциан, - а ты в труса и слабака, который и в старости бегает по поручениям, вечного мальчишки для битья.

Бахдеш не рассердился, пропустил колкость мимо ушей. Сказал с участливой улыбкой:

- Так ты решил героем побыть? Принцем, а? Неужели лягушачья шкура так на людей влияет?

- Хочешь попробовать? - Огрызнулся Куциан, - Слушай, ты промахнулся. Ты передал мою банку Лиме, верно? Ведь ты? Я очень смутно помню это время, но Кареты я не помню вовсе. Так меня и не сдали в Карету, так? И я не колесил по городам и весям с другими лягушками, потому что ты с самого начала собирался отдать меня Лиме. Юсе.

- Догадаться не сложно...

- Но ты просчитался, Бахдеш. Она слишком мала, чтобы целовать лягушку. Твоя наследница еще слишком мала, и ты уже не успеешь ее вырастить, потому что Теллер Филрен не дурак и в состоянии сложить два и два. Ты поторопился. Все. Рыбка сорвалась. Смирись.

- И откуда же он узнает, если не останется свидетелей?

Кициан скрестил руки на груди. Это он знал Теллера и понимал, что этот человек легко догадается, как только поймет, кого именно забрали. Но Бахдеш всегда недооценивал людей, и мог не поверить. Поэтому он использовал более сильный аргумент:

- Ладно Лика, ладно я - но как ты планируешь убить двух ведьм, идиот? - Как можно спокойнее спросил Куциан, - Лифнадалия очень сильная. Погибнут люди - и ты в числе первых. Потому что она не сможет не защи...

- Во сне. - Коротко ответил Бахдеш, - Кого угодно можно убить во сне. А потом привести Совету наследницу и стать героем.

Он сказал это так беззаботно, что Куциана передернуло.

- Анталаита развяжет войну.

- У нее нет средств на войну.

- У Джокты тоже нет средств на войну. Но у Анталаиты будет ярость. Она выжмет из Талимании все, до последней капли крови, но добьется своего, за дочь отомстит. Я видел ее. Это именно такая женщина.

Куциан скрестил руки на груди, откинулся на спинку стула. Не так давно он беседовал в этом кабинете с Фахрасой. А вон и книга с именами постояльцев... Тогда он был хозяином положения.

Сейчас было иначе.

- Она слишком хорошая правительница, - безразлично сказал Бахдеш.

- Так вот на что ты хочешь поставить? - Рассмеялся Куциан, - Что две дочери для Анталаиты менее ценны, чем Талимания? Ставишь не на мать, а не королеву?

- А ты думаешь, это не так? - Бахдеш накрутил на пальцы кончик косы, - Знаешь, ты говоришь, я не знаю, как работают лягушки. И потому - проиграл. Я действительно ошибся. Но это не критично, младший. Знаешь почему? Потому что мы из королевского рода и в нас течет королевская кровь. Потому что я старший, а ты младший.

Куциан затаил дыхание. Он не понимал, о чем говорит Бахдеш, но интуитивно чувствовал: это важно.

- За талиманцев вступается земля. Да мы даже короля отравить не смогли! Хотя в нем ни капли крови Хабрасо. Это их королевский дар. Королева Фаметта умеет превращаться в пантеру; Хегской принцессе достаточно было посмотреть на дерево, чтобы оно заплодоносило. У каждого обладателя королевской крови есть дар, младший. И мы с тобой потомки старшего сына везучего капитана Гостаф. Старшего. Угадай, младший, кто из нас - везунчик? Где-то убыло, где-то прибыло: кто из нас платит за везение второго своей неудачей? Я не смог найти достоверной информации о лягушках, и я не знаю, как отреагирует Анталаита. Я не знаю, смогут ли Лифнадалия и Фахраса защититься во сне, не знаю, поймет ли Теллер Филрен, кого именно он упустил. Но я рискну. Платить - не мне.

И Бахдеш встал из-за стола.

Он не собирался слушать гласа разума. Все бесполезно. Бесполезно. Бахдеш просто пойдет по пути наименьшего сопротивления, не задумываясь, напролом, уверенный, что все препятствия просто... уберутся с его пути. Нетерпеливый, импульсивный... Фейски везучий. Уверенный в себе, потому что еще ни разу не случалось такого, чтобы препятствия бы не убирались...

Возможно то, что он сказал - правда. Тогда... тогда нельзя было рассчитывать, что Куциану повезет, и Бахдеш прислушается. Слишком шокирующая реальность, это непросто принять...

Но нет времени впадать в ступор.

- Ты умрешь по...

- Стой. - Резко сказал Куциан, - Хочешь силу Лифнадалии?

- Что?

Кажется, нащупал. Когда еще умрет Хидшах? Старик древний, но такой крепкий! Веды живут долго... Передаст ли свою силу? Далькина магия слишком лакомый кусочек. Главное - казаться уверенным и тянуть время. Теллер на свободе. Теллер - неплохой человек, хоть он и неопытен, но талантлив, на него можно надеяться. Главное дать Теллеру время. Главное сказать так, чтобы Бахдеш поверил. Немного правды, немного преувеличения.

- Силу. Лифнадалии. - Куциан поднялся, и задрал голову, пытаясь заглянуть Бахдешу в жадные глаза, - Силу очень сильной ведьмы. Хочешь?

- И как же?

Бахдеш попался. Он старался не подавать виду, но Куциан будто услышал щелчок. Получилось.

- Очень просто. Нужна инициированная принцесса, Кересский камень и добровольное согласие Лифнадалии.

У него не было времени придумывать детали, зато он быстро выпалил основное. Как будто и правда где-то такое слышал. Вроде получилось убедительно.

- И как...

- Я все устрою. Но имей в виду... Мертвая инициированная принцесса не пойдет. И вообще, только Лика знает, где Камень. А если умру я... - вот здесь самым главным было не запнуться, выдать правдоподобную ложь, - то вся Ликина инициация улетит в трубу.

- Разве...

- Мы не консумировали брак, - торопливо перебил Куциан, - мы еще не женаты. Поцелуй - лишь первый этап. Пока возможны остальные - все нормально, но если я умру, она не станет вдовой. Она станет никем. Принцессой без лягушки, принцессой, впустую потратившей драгоценный поцелуй. Недостойной. И не сможет обратиться к Богам с просьбой.

Поверил? Не поверил? Нельзя полагаться на везение. Нельзя...

Оставалось лишь молиться.

Бахдеш немного подумал, пожевал непроизвольно губами, накрутил косичку на палец в несколько витков.

- Добро, - сказал он, - поживешь еще пару дней. Идем к Камню.

Шпион из Фанти вышел никакой. Даже его полупьяное тело показалось бравым солдатам Джокты подозрительным. Сначала его не заметили: он удивительно органично вписался в захламленную подсобку. Думаю, его приняли за линялый ковер или чей-то парик...

Но потом он пошевелился! И застонал! Так просто проснуться с похмелья даже эльфис не может, печень всегда мстит за запарную ночку.