Лика задрожала, но все-таки выдавила:
- Ты не боишься, что нас подслушают? Не называй его так... прошу.
- Хос не выдаст, это ей может стоить жизни; ведьм у вас не жалуют. Да и Далька твоя вроде умненькая девочка, наверняка нас страхует, - Куциан не выдержал и поддразнил, - это логично.
- Знал...
- Но есть кое-что, чего я не знаю, - твердо сказал Куциан, - и ты мне это расскажешь. Доверие за доверие, так?
Лика задумалась. Закусила губу, взъерошила волосы...
- Ты мой жених, - сказала она с нотками обреченности в голосе, -и ты меня уже один раз не предал, хотя мог и был должен. Мне от тебя не избавиться... и я пока не решила, хочу ли я от тебя избавляться.
- Это радует.
- Но... Куц... Я не уверена, смогу ли я когда-нибудь тебя полюбить. Когда-то я была влюблена, но это чувство... - Она отвела глаза, и что-то в его душе перевернулось, вывернулось, хрустнуло... - В прошлом. А новых чувств... у меня нет. Далька сказала, что я треснутая, но я думаю, это всего лишь оправдание. Я виновата, и поэтому решила так: тебе можно знать. Тебе надо знать. Но, Лер...
- Ты боишься своего друга?
- Я всего боюсь. И тебя, ты не думай, это не потому что ты страшный, или слишком высокий, или еще что, просто... так вышло, понимаешь? Я боюсь всего - и все больше и больше. - Лика внезапно успокоилась, глубоко вздохнула и решительно проследовала к двери. Куциан подумал было, что тут-то она его и покинет... Но она просто резко открыла дверь. За ней никого не было. Тогда она очень осторожно и плавно ее закрыла, окинула комнату ищущим взглядом и присела прямо на жалобно скрипнувшую прикроватную тумбочку.
- Слушай. Мы тогда были...
...Мы тогда были детьми. Я так точно была маленькой девочкой. Хорошей девочкой, радовала матушку своей красотой, локоны, вот честное слово, как у Вальки были! Пела красиво. Я и сейчас наверное могу, но как-то не до этого. Букетики хорошо составляла, рюшечки любила, в куколки играла. Все смотрели мне вслед: какая красивая девочка! Какая будет принцесса, под стать старшей сестре! Маму все поздравляли, радовались, три дочки, красавицы и умницы, счастье для королевства и королевы...
Вслед смотрели - это было так давно и как будто не правда. Вряд ли это время кто-нибудь ясно помнит... Такова суть моего наказания.
Матушку огорчало, что я часто пропадаю у деда в покоях. Он меня всякой интересной всячине учил, вроде географии, книжки почитать давал, вот и пропадала. Он не брезговал объяснять на куклах, всякие истории про принцесс рассказывать и про любовь, чтобы и интересно и поучительно, он не хотел из меня мальчика сделать или кого-то... С любимой внучкой возился, со мной.
А матушка деда всегда недолюбливала. Хоть и родной отец, и все-таки...
Лер был тем еще сорванцом. Когда он не занимался с дедом, он сбивал с пути истинного меня, или бегал где-то в городе. Ему было плевать на то, что официально он мой паж и прочую чепуху. Он делал, что хотел. Он и сейчас такой же. Разведка в его руках, а он такой же. Делает что хочет и плюет на официоз с вершины кургана своей давно и безнадежно погребенной репутации.
Все было хорошо. Но начался Мор. Куц, не перебивай, я понимаю, что тебе есть что сказать. Я тебя не виню, не беспокойся. Мор просто начался. Никто из нас в этом не виноват, джоктийцы не виноваты: я не хочу перекладывать вину одного заигравшегося старика на целый народ, и я этого не буду делать.
После Мора было Наводнение, и это я тоже хорошо помню. И скорблю по погибшим так же, как по погибшим от Мора.
И все сразу стало плохо. Про меня позабыли, про Лера позабыли, даже дед запретил мне появляться у него, потому что заразился.
Дворец был пустой-пустой. Какой-нибудь грабитель мог пройти с парадного входа до сокровищницы и не встретить на пути ни единого слуги. Наверное, это можно назвать счастливым случаем: в Талимании тогда не осталось здоровых грабителей.
Все, кто не заболел, разбежались, будто крысы. А те, кто не разбежался, заражался один за другим. Хидшах хорош, правда? Молчи, сама знаю, что в этом никто не виноват, и, в конце концов, Араза ответила не менее гнусно, хоть и в порядке самозащиты.
Заболела моя младшая сестренка и Лерова тетка. Его последняя родная кровь. И, когда я сидела и лила слезы, пришел Лер, и предложил выход. Он тоже боялся, но он придумал, что делать.
Он вычитал в каком-то талмуде про средство связи с Богами. Кересский Камень. Просители приходили, взывали к Близнецам и просили у них чего-нибудь. От всего сердца. И всем сердцем - как правильно? Как оказалось, платой и был кусок сердца, но я не хотела так буквально... То есть не совсем сердца, сердце мышечный орган, но он отлично подходит для аллегорий... в общем, прости, по порядку, ладно?
Нам показалось, это шанс. Мы все-таки были детьми, и верили в сказки, справедливых Богов и прочую чушь.
За нами никто не присматривал. Полным ходом велась эвакуация здоровых в Зимний Дворец, поэтому мы просто притворились перед проверявшими комнаты людьми больными. Мы, наверное, и были немножко больны... Лер был красный, как вареный рак, и рука у него была горячей-горячей...
Конечно, нас должны были обихаживать сиделки. Но с ног сбивались от усталости, и нашего исчезновения так никто и не заметил. Что им до двух детишек? Решили, что мы в Зимнем, а в Зимнем думали, что мы в Летнем...
Идти было далеко, идти было тяжело. Я была маленькая принцесса, никто не приучал меня к дальним походам, но уже к концу третьего дня я будто вырубилась и шагала, как метроном. Просто... если бы я осознавала происходящее, если бы анализировала, я бы просто свихнулась. Лер сказал, что нам надо поменять имена. Нас не раз спрашивали, кто мы, и мы отвечали, что мы Алка и Рел Рас, идем к тетке в деревню. Когда мою болезнь стало видно, мы стали идти по лесам...
Лер добывал одежду и пищу. Воровал, наверное. Если бы не он, никто бы не выжил, и я в том числе. Я не знаю, зачем он вообще взял меня с собой. То ли с самого начала догадывался, что королевская кровь в неразбавленном варианте позволит просить за всю страну, то ли просто боялся ко мне опоздать...
Знаешь, я же помню: маленькая охотничья хижина, где мы ночевали. Дверь распахнута, и Лер вытаскивает тело, чтобы не воняло. У него... его лицо... его не было. Кто-то обглодал... Пробрался в хижину и обглодал... Может, росомаха? Они умные... или одичавшая собака... или рысь...
Нет, все хорошо, я могу говорить, потому что должна говорить.
Мы к тому времени больше боялись диких зверей, чем трупов, такова правда. Слишком много трупов мы встретили на своем пути.
Это сейчас, когда эта сцена снится мне в кошмарах, она ужасает, потому что у меня есть силы ужасаться. А тогда мне было все равно.
Путь туда занял неделю. В конце Лер уже меня нес, я же была в горячке. И он, но он был крепче и болезнь проявлялась по другому, не так видно, знаешь же, две стадии... Поэтому и общение с Близнецами я восприняла просто как продолжение кошмарного бреда...
Лер надрезал руку и положил на камень. И мою тоже. Сказал... я уже и не помню, что именно. Наверное, потом я потеряла сознание, и вернулась в него только когда нам ответили.
Я знаю, как выглядит Веда. Если, конечно, это все не мой болезненный бред, то совсем не так, как ее рисуют, вся эта царственность, мудрость... нет. Такая, знаешь, рыжая и конопатая девчонка. Чуть что морщит нос и тянет "коне-е-ечно". На вид - вреднее табака. Нет, не бойся, не заметит она, что я сейчас наговорю. Про меня она теперь ничего не ведает, потому что не хочет.
С Ведой мы бы как-нибудь договорились. Лер профессионально давил ей на совесть, рассказывал про гибнущие из-за трупной вони цветочки, я прямо восхищалась. На людей-то ей как-то плевать, тем более на Вефиевых, а вот цветочки-зверечки... Но тут примчался Вефий... а Вефий ничего не дает просто так. Ему надо пошутить посмешнее.
Тоже противный. Рыжий, длинноносый, и худой, прямо как Фанти. И вот такое высокомерное выражение на морде.
