Хорошо! Пусть будет так! Но я предупреждаю вас. Вы не заставите меня проходить через это дважды!

Владыка Зла бежал еще дальше на север и построил новую твердыню, которую назвал Зимняя глубинка[10]. И когда он завершил работу над крепостью, его могучая армия запела спиномурашечную песню[11] о новом королевстве Морготика.

Лорд Тьмы планировал ужасную месть для Верхнего Средиземья, и ему хотелось увериться, что на этот раз он расставит все точки над «i» и над «j», а если будет нужно, то даже дефисы и умляуты над «а» и «и».

— Я ничего не собираюсь оставлять на волю случая, — сказал он лейтенанту Шарону. — Мы соберем великую армию, которая в десятки раз будет превышать по численности предыдущую. И вместо тупых мясорубящих орков я рекрутирую чудовищ, пожирающих плоть.

— Неплохая идея, повелитель, — с энтузиазмом согласился Шарон.

— Еще бы! — с усмешкой ответил Морготик. — И вот что я тебе скажу. У меня имеется одна отличная мысль. Я хочу обеспечить себе неуязвимость! Догадываешься, каким образом?

Подумав немного, Шарон залепетал:

— Хм! Каким же образом? Ага, нуда! Угу, конечно. Магией, наверное?

— Точно! — подтвердил Морготик и самодовольно кивнул. — Я собираюсь призвать к себе четырех драконов этого мира, поскольку магия этих существ наиболее мощная. Они наложат на меня чары защиты — такие сильные, что ни эльфы, ни волапюки, ни сам Эму не смогут разрушить их. Я придумаю особую магию, и ни одна цепь не скует меня вновь. Ты же знаешь, как мне не нравятся их фокусы с цепями. Я сплету наихитрейшие чары, и ни одно существо не сможет коснуться меня рукой или оружием! Никакая вещь, созданная эльфами, не сможет уничтожить меня. Обретя бессмертие и полную неуязвимость, я помчусь вперед к победе!

— Превосходно, Владыка!

— А то!

И Шарон спросил:

— Повелитель, а можно мне тоже сделать какие-нибудь чары?

— Конечно, нет, — сердито ответил Морготик.

— Хотя бы малюсенькие? — обиженно попросил Шарон.

— Пошел вон! — грозно рявкнул Морготик. — У меня нет времени заботиться о всякой мелюзге.

Крепость Темного Лорда представляла собой огромную сеть подземных тоннелей, объединявших сводчатые комнаты, залы, коридоры и темницы. Лишь одна ее часть выступала над твердым замерзшим грунтом, и то была башня высотой в тысячу футов — на вид тонкая, как пшеничный стебель, и белая на фоне серых гор. Тем не менее ее основание достигало в ширину сорока ярдов, а сама она была построена из гранитных блоков, сцепленных друг с другом более искусно, чем любые искусы[12]. И Морготик поднялся на самый верх башни — туда, где чистый и морозный воздух резал легкие, как кромка меча. И там, на небольшой площадке, он произнес заклинание по вызову драконов. В тот же миг четыре гигантских существа ответили на этот призыв и закружили над ним, так что издали казалось, будто снежная буря поглотила башню в жерле вихря.

— Я призвал вас, чтобы дать приказ! — крикнул Морготик.

После своего сотворения драконы возмужали и окрепли духом. Они стали своенравными и непокорными. Им пришлось отозваться на зов Темного Лорда, так как он вложил в них часть себя, и теперь они балансировали между полным подчинением ему и страстным желанием уничтожить своего создателя. Однако голос команды принуждал их к покорности.

— Я приказываю вам создать особые чары, — прокричал Морготик, и его слова вознеслись в морозный воздух. — Мне хочется получить неуязвимость от любого вреда. В моей защите не должно быть ни трещинки. Магия, которая окутает меня, должна отражать даже самые мощнейшие атаки.

И Дракон Севера пропел:

— Чудесно! — произнес Морготик. — Но почему ты сказал, что я могу погибнуть от огня? Разве нельзя было составить чары так, чтобы огонь вообще не имел власти над моим телом?

И пока он задавал вопрос, до него дошло, что создание подобных чар погасило бы огонь, струившийся в его венах, а это, в свою очередь, разрушило бы жар сердца и духа, то есть просто привело бы к смерти. Поэтому он удовлетворился магией, которая гарантировала, что ни одно пламя, ни одна искра и ни один жар не могли причинить ему вред.

И Дракон Юга пропел:

— Неплохо, — согласился Лорд Зла. — Но почему ты сказал, что эльфы способны убить меня? Неужели нельзя было составить чары так, чтобы живые существа вообще не могли противостоять моей силе?

И пока Морготик задавал вопрос, до него дошло, что заточение в эльфийской темнице отразилось на его судьбе и дало эльфам особую власть над ним, которую он не мог аннулировать без собственного самоуничтожения. Поэтому он удовлетворился магией, обещавшей, что ни одна рука эльфа, ни одно оружие и ни одно проклятие не могли причинить ему вред.

Чары были завершены. Почувствовав силу магии, защищавшую его тело, Темный лорд прокричал:

— Все это хорошо, но я хотел бы убедиться в эффективности чар. Если меня ударят мечом, стрелой или копьем, я могу умереть?

— Нет! — ответили драконы.

— А если меня бросят в море или закопают в землю, я могу умереть?

— Нет! — ответили драконы.

— Может ли какой-то человек, гном или дикий зверь убить меня или ранить?

— Нет! — ответили драконы.

— Вы сказали, что только эльф может убить меня, но на самом ни один эльф не в силах причинить мне вред?

— Именно так! — ответили драконы.

И их голоса были громом среди заснеженного воздуха.

— Кажется, годится, — прошептал Морготик.

Затем он снова громко спросил:

— Вы сказали, что только огонь может навредить мне, но на самом деле ни одно пламя не может коснуться меня?

И через шелест снежной крупы драконы ответили:

— Именно так!

Морготик удовлетворенно засмеялся, потому что магия драконов была очень сильной. Но когда подобные чары отдавались кому-то, за них платили большую цену. И в обмен Темный Лорд отказался от части своей божественности, которая перешла четверым драконам. Однако Морготик сказал себе:

— Это не важно, потому что я потерял лишь малую толику своей божественной силы, а ее большая часть осталась во мне. Зато теперь я стал неуязвимым. Цена вполне достойная.

Он не понимал, что вопрос бесконечной божественности таил в себе двусмысленный аспект, ибо крохотная часть создавала целостность и теперь в едином континууме силы появилась брешь. Но эта мысль пришла к нему в голову только тогда, когда было уже слишком поздно что-то менять.

Драконы улетели откладывать яйца в скалистых горах. Они удалились в бесплодные земли у самой северной границы, куда не могло забрести ни одно живое существо. А Морготик, уверенный в собственной неуязвимости, повел войска на юг, по пути опустошая запад. И костры его армии выжигали восток, пока он насылал на эльфов то наводнение, то засуху. И все население страны отчаялось противостоять ему — такой могучей и безжалостной была его рать. Жители эльфийских городов уже не кричали: «Эй, потише! Расшумелись тут, черти!» или что-то типа этого. Они в голос вопили на улицах: «Горе нам! Увы, увы!», чем намекали на печаль и сожаления. И по весям разнеслась молва о чарах, которые гарантировали Морготику безопасность от любых возможных бед. И, конечно, это еще больше понизило мораль в эльфийском стане.