До кучи, для количества, в каждую из таких групп добавляли девчонок, какую-либо из трех (как мы говорили, "трех лошадушек"). Иногда Васька снимал и поварих. Получил такое право, после дизентерии его еще назначили командовать и лагерной кухней. Васька говорил: "Их там на кухне до .уя, им там не′ .уя делать". Поварихи были на ставке, их писали под чужими именами (убывших, но еще числившихся бойцов). По-моему, эта наивная ловкость совсем не пригодилась, наряды закрывались другими методами. Теми, что велись от веку.
Последний объект, выпавший мне на долю - укладка все той же плиточкой (метр на метр) двора жилого дома. Дорожки, площадки. Старший - Гаврош (Букреев), так как Яма к тому времени уже лопнула. И три бойца: Савченков, Баранов и я. Инструмент - штыковые лопаты и крючья. Работали мы там неделю. Красота! К тому же Васька как-то очень удачно закрыл нашу работу. И погода устоялась, стало теплее, выглянуло осеннее солнце.
Обедали в городской столовой. В первые дни брали только алюминиевые ложки, на третий кто-то догадался взять и вилку. И в последний - Гаврош показал нам всем и затем демонстративно помешал в стакане чайной ложечкой. А не черенком от большой, как мы до этого поступали. Это было уже признаком скорого возвращения к цивилизации.
В БАМовской тайге, в отличие от Камаза, подсобной работы не требовалось. И бойцы в отряде были уже битые, способные не только мусор ворочать. Отряд Магистраль76 сформировался на базе прошлогоднего ядра. Мы - девять камазовских выходцев, вошли в него спервоначалу, как своеобразная структурная единица.
Изначально вообще думалось, что с Сорокиным поедет в первую очередь вся Киреевская (Ямная) бригада в полном составе. Но двое - Балкичев и Сявик, не поехали вообще, а еще двое, в том числе и сам Киреев, рванули в другие отряды. У Киреева после второго курса уже не было в группе того безусловного авторитета, Командором его больше не называли. Он решил ехать в Мордовию. Еще один вольный боец - Серега Тимофеев - зачислился в БАМовский, но другой отряд. Отношение к нему со стороны одногрупников, наоборот, медленно шло на подъем. Год назад, в начале Камаза, его, чисто по внешности, числили в слабаках. Соответственно и называли - Тишка или Тишок. Тем не менее, в камазовском кавардаке Тишка не сломался и не запросил "пардону". Устоял и тогда, когда слегло с лишним пол-отряда. Постепенно его уже стали называть Трофимыч (выдумка Мака) и Тимофеич. Зубоскал Гаврош добавлял: "Прожорливый Тимофеич", Сережа ел серьезно, основательно, ухитрялся иногда взять и добавку, и в отличие от многих, за камазовское лето прибавил в весе. Правда, внешне оставался худощавым и неприметным. А уж когда самостоятельно, без группы, уехал в БАМовский отряд, его окрестили "Пронырливый Тимофеич".
И, наконец, третьим компонентом отряда стали свои, да вольные, да "приписанные" - сыны полка и иностранцы. Это был очень разношерстный компонент, но на его основе каким-то образом слепилась особая бригада Крашенинникова.
Соответственно начали расселяться в палатках. Также полустихийно разделились в первые два дня на работах по завершению лагеря. Ставили палатки, достраивали кухню и столовую, копали погреб. Сорокин не встревал, он присматривался.
Мы, камазовцы не входившие в 023 группу (Маслов, Иванченко и я), объединились на плотницких работах с Конопатовым, БАМовцем, не ладившим с остальными. "Фанерой" его тогда еще не называли, это было позже, после прыжка с идущего поезда. Потом, тем же кружком, мы мостили пресловутую кирпичную дорожку.
Рабочих объектов, как по заказу, также было три : укладка путей, стройка на Акульшете, ямы. В день выхода и пошли: Ямовцы - на ямы, БАМовцы - на рельсы, прочие - в Акульшет. Казалось, всё само собой уже скомпоновалось и покатится до конца лета. Но как бы не так!
Сорокин через неделю жестко перетасовал бригады, к тому же Буканов требовал к себе в путейцы самых сильных. Соответственно и я был переброшен к нему из бригады Крашенинникова вместе с Иванченко и Леоновым. Маслов, числившийся неделю лагерным художником, закончил размалевывать палатки и туалеты, и тоже попал в путейцы. Заново поперекидывали иностранцев. С ними обращались более внимательно, выслушивали просьбы и пожелания, но, в конце концов, все оказались там, куда хотел их поставить командир отряда.
Бригаду "Киреева" (с прописавшимися в ней Козловским и Серокуловым) принял Витька Калитеевский. В нее добавились венгры, один из трех поляков, плюс Кострома и Поручик (Лебедев). Правда, последние двое, несмотря на собственные малые габариты, годные для рытья ям, были перекинуты к Буканову. Не обошлось без протекции с его стороны. А затем Кострома перепрыгнул к Крошу. Он, как и Конопатов, не больно ладил со "своими". Как я понимаю, Калитеевский расстался с обоими без сожаления.
Крош (Крашенинников) строил дома-сараи. Правда, не такие уж халупы, как можно подумать. Кладку кирпича вел у него Франтишек, мастер на все руки из дружественной Чехословакии. Калитеевский копал ямы, мы (бригада Буканова) клали рельсы второго пути. Не всем, таким образом, досталась настоящая БАМовская работа, да и той, как потом оказалось, выпало нашему отряду немного. Хотя - настоящая БАМовская, надо честно признаться, не означало - самая трудная. Класть вручную рельсы (закидывать на шпалы, протаскивать их до стыка клещами) оказалось не самое трудоемким и неприятным занятием. Самое плохое, как водится, было до и после. Разгружать шпалы, когда за шиворот сыпется песок и щепка, пополам с креозотом, раскидывать эти шпалы щипцами. Особенно здорово, если ночью прошел дождь, шпала прилипла к глине, и, когда пытаешься тянуть, вместо шпалы едут собственные сапоги.
Почему-то не было такого, чтобы привезли порцию шпал, затем рельсы, а когда прошли кусочек перегона, снова шпалы, за ними рельсы. Нет, все шпалы сразу, в крайнюю точку, куда доходит грузовик. А дальше вы их ручками, ножками. Настолько, насколько хватит глаз, и еще чуть-чуть подальше. А там, глядишь, и рельсы подвезем! Честное слово, потом, в карьере, всё было слаженней. Шпалы, на них рельсы, несколько звеньев. А по этим рельсам - ручной вагонеткой новую порцию шпал. А рельсы с другой стороны, постепенно - трактором.
Сами-то рельсы что! Встало двадцать бойцов с ломами. Все вместе дернули по одной общей команде, еще, еще раз. Глядишь, и закинули конец рельсы на шпалы, точно так же другой - вот вам и вся рельса на шпалах. Ставь, стыкуй, пришивай! Со стороны смотреть, вообще не разберешь, чего там эта маленькая кучка людишек возится. Только и слышно, как команда выкликается. Рассказывали, что в прошлом году командовали: "Х.. в лоб! Х.. в нос! Х.. в рот!" Но у нас команду подавал интеллигентнейший Саша Митронов, и посему звучало нейтральное: "Подобрались! А-раз!"
Ну, пришивать костылями рельс к шпалам.... Всего навсего: отдает по рукам держащему шпалу лапчатым ломом, да время от времени летят молотки. Бывает конечно, промажет молоток по костылю, вот тогда и даст лапка по пальцам во всю силу. Особенно, если лупит Леша Леонов, а на ломе висит Поручик. Но сам молоток! Молоток, это был тот самый инструмент, к которому изначально более всего у всех тянулись руки. Не только у нас. Ведь и весь БАМ завершали не серебряным болтом, не серебряной накладкой или противоугоном, а именно серебряным костылем.
Каждому хотелось самому забить пусть не серебряный, но все же костыль. То единственное, что соединяет рельсу со шпалой - создает рельсовый путь.
А постучали - разочаровались почти все. Кто в молотках и костылях, кто в собственной умелости. По костылю-то еще нужно попасть и при этом хорошо ударить. Костыль не гвоздь, лезет в шпалу довольно медленно. Намашешься впустую. Тут на фоне новичков хорошо выглядели старые БАМовцы, они уже прошли школу.
Особенно хорош был Митронов. Он заносил молоток вверх особенным круговым движением вокруг оси собственного плеча. Остальные почему-то просто задирали в две руки на манер колодезного журавля. Это отличие, но конечно и в добавку к тому, что Митронов неплохо бил, молчаливо определило за ним репутацию самого опытного костыльщика. Характерно замечание Саши Радина.
