Извлечение «… Облезает зима, истекая в решетки и люки из-под черного снега вдоль мокрых проезжих частей, так похожих на реки, противные всякой науке и углами прямыми, и кучей собачьих костей, похороненных рядом с опорой рекламного стенда в баснословной могиле без гроба сержантом ГАИ, — не по зову души, а ввиду пониженья процента чистоты и порядка на улицах города, и по прошествии марта все тайное вышло наружу, бытие забурело, охрипнув от высшего «до», и падением тела в холодную скользкую лужу отрезвило сознание», – «Слишком напыщенно. Но.. Антиномический диптих
1. Стена, твой пористый бетон не охлаждает, только колет; обратно лепят новый хоббит и разливают ацетон. За дальним мостом солнце задом садится в реку. Ум, зараза, заходит медленно за разум; пересыхает Иордан и прекращает интифаду. Таки врасти в пределы тени не вышло (выпукло лицо); учитесь жить заподлицо и ботать грамотно по фене. 2. Помазаньем пасхальной синевы по городской надтреснутой природе осудим высь. Но будем с ней «на вы», всегда «на вы» – и в облачном обводе согреем заживающие швы. По телефонной каббале иди, стирая пальцы, в шорохе припоев, на шелковом запетленном пути узлы отточий походя освоив, и метастазов голые культи на паперти страницы разложив бессмысленным и наглым препаратом, патологоанатому скажи, что это – мясо Муция из Спарты, который Муций, кажется, не жил. «За штриховкой воды, за решеткой ее легковесной…» За штриховкой воды, за решеткой ее легковесной новоявленный «вольво» ведет за собою назад праздноглазую тварь, обсосавшую все манифесты, на печально-игривый, предписанный в святцах, парад. Мы на этом параде, – верхом на поддатых папашах. Вымпела. И цветные шуршат над рядами шары. На пробор облаками колонны заглажены наши в духе южного ветра (поверху, где глохнут миры). Потому на глазах тут, внизу, стекленеют ландшафты, и подарочной лентой пропущен по ним транспарант; серый «вольво» плывет, сердобольный, литым космонавтом меж туземцами – нами, небрежно целуя асфальт. Письмо из театра «НО» Охра и зелень; на голубом — черная ивы кисть, полые почки. Мой мертвый гном снова солирует в голубом. Белая, белая пе́рекись ломким сном Капельный флёр и очков гало — Эрнестова Галилея. Сыплется шелковое «алло»; в Генисарет опушу весло… О, виноградник лилейный! робкий клоун театра «Но». «Скукожатся одуванчики лысые, по́ ветру…» Скукожатся одуванчики лысые, по́ ветру седины свои пустив; вольно им, пасынкам мать-и-мачехи, алкоголикам, — кончился крови их белой аперитив. Перед подружкой пищит, распинается птах – ни бельмеса в сольфеджио, а горлышко, господи, разрывается от благодати у жертвы медвежьей даже! Так же и я, старичок преждевременный, к девице с ко́рыстью прислоняюсь, в у́шко шепчу ей, себе на погибель, то, что положено, самую малость. Кап… Планетария я́ичко вскрытое; цирка шляпа тирольская без пёрышка, пирожком… То́мится тварь по весне, умиляется, слабенько хныкает, лижет сосок недоцеженный сухоньким язычком. Вот и еще раз Земля изменила вращение: облако встало, подумало – и обратно. Ни расписанья, ни цели, да кажется, и прощения не наблюдается, – богово дело, приватное… «Всё темнее, чем есть. Всё темнее, чем было и будет…» «… помедлил семь дней и опять выпустил голубя из ковчега» Всё темнее, чем есть. Всё темнее, чем было и будет. И как кот по карнизу, крадется авто в полусне. Фиолетовый рай, стон черемухи, рисовый пудинг, скрип сустава и мышцы, рябиново-приторный крем… Что же давит на лоб? Почему так мучителен вечер? Ненадежен и влажен его синоптический свет; может, голубь вернулся, никем до сих пор не замечен, и кружит над ковчегом, и Ноя поблизости нет… «Хладных фонтанов струи бессильные…» Хладных фонтанов струи бессильные клонятся, валятся в мелководье мнимоантичного гипса субтильного вялокипящее, как преисподняя. Только смотреть, не взыскуя устами неба безбожного, крон перепрелых; руки сложив на дамоклово amen, с вечной скрижали осыпаться мелом! О человек, преизбыток природный! венчик никчёмный – вода, роговица… Знак над тобою: секира, колода; весь ты завернут в одну плащаницу. И ни петля, ни пещера отшельничья. «Облако! долго ли в небе купаться…» Облако! долго ли в небе купаться вашему брату, и так белоснежному?! Следом за ливнями облако адское меркнет окалиной, оком рассерженным. Пауза, прорва… Крыло Алконоста, перья роняя, стремлением праздным бьется о стопы в размере… Но поздно — Пан издыхает… |
