========== Часть 27 ==========

Близились выпускные экзамены, преддипломная практика и выпуск. Место для прохождения преддипломной практики Данька выбрал сам, хотя дядюшка усиленно «сватал» его в свою клинику, но работать под наблюдением дядюшки Данька не желал.

По распределению он попал в городскую королевскую лечебницу, но месту, где лечились богатые и респектабельные пациенты, Данька предпочел лечебницу при Храме. Ректор, подписывая Данькино направление, недоумевал: лечить нищих в бедной лечебнице? Это надо было быть извратом! Но своих суждений студенту не высказал. Пусть в данное время этот странный льер был вдовым, однако семья Янгов не отказалась, приняла его, так что он даже и не пробовал отговорить Янга-младшего.

Раф, узнав о месте прохождения практики, напросился к Даньке в напарники, вполне здраво рассуждая, что в этой клинике они получат намного больше практического опыта, чем в клинике льера Корина (не в обиду будет это сказано), или если они будут выполнять капризы богатеньких снобов в королевской лечебнице.

Ещё у Даньки был большой, просто огромный секрет от близких ему людей. Он не хотел, чтобы его отговаривали, обижались, а он знал: если кто-либо из близких узнает — уговоров не избежать. Даниэль Янг записался добровольцем на прохождении службы в одном из фортов Приграничья.

Работа в лечебнице помогала Даньке забыться — сосредотачиваясь на людских страданиях, он забывал о собственных. День за днем Данька лечил, не только применяя свой дар целителя, а чаще всего держа в руках скальпель. Думать на работе об Арие он не успевал, но дома тоска накатывала так, что Данька чуть не бросался на стены. И не помогало даже то, что он вынужден был заниматься хозяйственными проблемами. Порой Даньке казалось, что эти проблемы могут поглотить его полностью, не помогала даже помощь Рафа. Смотря на то, как Данька загоняет себя, Раф не выдержал…

Возле дома остановился пароконный экипаж. Данька, заметив его в окно, вышел на крыльцо. Ворота открылись, впуская карету во двор. Остановился экипаж у крыльца; дверца открылась, и на мощеный двор величественно выплыла Иветта Альмедо.

Данька от удивления чуть рот не раскрыл, а льера (ох, как Данилу хотелось назвать данную льеру донной из Бразилии, где много-много диких обезьян!) подошла к нему и, пристально вглядевшись в его лицо, сделала то, чего уж точно не ожидал от льеры Данька.

Она погладила растерявшегося парня по голове и сочувственно спросила:

— Устал?

От переполнявших эмоций Данька не смог произнести ни словечка, он только кивнул.

— Стеф! — зычно крикнула льера Иветта. Из кареты вылез толстячок и быстро подошел к льере.

— Даниэль, знакомься, Стеф — пока ты не вникнешь в управленческие дела, будет твоим помощником.

Данька помнил, как льера «одной левой» разрешила проблемы в дядюшкином поместье, и согласно кивнул головой.

Жизнь продолжалась.

***

Данька шел по слабоосвещенному проходу между корпусами лечебницы. Он был уставшим и выжатым как лимон. Последние три дня он не выбирался из лечебницы. Горел квартал кожевников. Что или кто виноват в пожаре он не вникал, но пострадавшие были.

Кожевенники не были зажиточной частью населения, и их всех везли в храмовую больницу. Обожженных было много, все работали на износ. Главный целитель разгонял уставших лекарей по домам, но они предпочитали отдыхать в лечебнице. Вот в такую каморку в соседнем корпусе и направлялся Данька. Попадаться на глаза персоналу не хотелось, поэтому, увидев двух нянечек с кипой свежевыстиранного белья, Данька нырнул за угол и притаился. До его ушей донесся разговор:

— Так жалко парнишку…

— Кого?

— Нового целителя.

— И не говори, такой молоденький и уже вдовец, — нянечка вздохнула, покрепче обняла кипу белья и продолжила: — Парень совсем исхудал, тоскует, видимо.

— А что не тосковать, в браке-то всего ничего, и вот супруга нет, но ничего, он хорошенький, долго один не будет…

Что ответила ей её товарка, Данька не услышал: нянечки завернули за угол. Он несколько минут приходил в себя, шипя от бессильной злобы. Добрые, какие добрые окружающие! Надо же, уже всю жизнь ему распланировали! Он оттолкнулся от кирпичной стены и, сутулясь, сунув руки в карманы, побрел в каморку

На третьи сутки ему остаться не разрешили — пришлось идти ночевать домой. Взволнованный слуга встретил Даньку у порога.

— Льер, вас там ждут.

Вопросительный взгляд Даньки заставил слугу поежиться.

— Вас ждет льер Янг.

Данька, не дослушав слова слуги до конца, ринулся в гостиную. Он с отчаянно колотившимся сердцем, которое выбивало «Вернулся! Вернулся!», распахнул двери и замер.

В кресле у камина сидел отец Ария.

Он опирался на трость, поставленную между ногами, и тяжелым, пронзительным взглядом несколько минут рассматривал Даньку.

— Льер! — Данил согнулся перед родственником в поклоне.

— Я пришел по делу, — произнес льер сухим надтреснутым голосом.

«А то!» — пронеслось у Даньки в голове.

— Оспаривать завещание я не буду. Не к чему, — он помолчал и продолжил: — Ты теперь часть нашей семьи, надеюсь, не опозоришь!

Молчание тяжелое и такое осязаемое повисло в комнате.

Льер продолжил:

— Через год ты можешь найти себе супруга.

Что? Супруга? Видно, на физиономии Данила отразилась вся гамма чувств, потому что льер поморщился.

— Арий — тупиковая ветвь нашей семьи, ты после годичного траура возьмешь младшего, и никакого равного брака! Деньги должны остаться в семье, — льер стукнул своей тростью о пол.

Данька молчал. Льер тяжело поднялся с кресла и пошел к двери, бросив через плечо: «Провожать не надо!»

Данькина рука нашарила на столике бутылку с морусом (подобие коньяка), и он прямо из горлышка сделал несколько внушительных глотков, вытер губы рукавом, переждал, пока выпитое уляжется в желудке, и, грязно выругавшись, бросил бутылку в дверь.

— Значит, должны деньги в семье остаться?! А не пойти вам, уважаемый льер, куда подальше?! — он позвал слугу и приказал вызвать законника.

Ну-с, часть денег отправится на благотворительные нужды, хотя бы на ту же храмовую лечебницу, а остальное он отпишет незамужней племяннице Ария — уж эта льера найдет наследству достойное применение, а очередное супружество пусть катится вместе с льером «папой»! Довольно хрюкнув, Данька, не раздеваясь, рухнул на кровать и уснул.

========== Часть 28 ==========

«Время лечит» — это высказывание Данька сам неоднократно слышал, а теперь убеждался в его правильности. Боль и тоска как-то притупились. Может быть, это благодаря тому, что Данька часто ходил в Храм? Ещё там, на Земле, он слышал совет матери подруге, которая потеряла близких: «Маш, сходи в церковь, легче будет».

За не имением церкви Данил пошел в Храм, где проходила та, памятная ему служба по пропавшим.

Храм встретил тишиной. Данька привычно присел на пятки и, почти погружаясь в транс, смотрел на родовой огонь Янгов.

Язычки пламени трепетали, отрывались от камня, гасли и снова вспыхивали, танцуя. Один язычок пламени постоянно выбивался из общего танца. «Чей это огонек?» — подумал парень, машинально протягивая руку к «хулиганящему» язычку. Пламя ластилось к руке, как щенок: то ласково лизало, то убегало в общий огонь, но тут же выскакивало и опять нежно обхватывало руку — нежно, как это делал Арий. Вот сейчас, в данный момент, и пожалел Данька, что он мужчина. Был бы он девушкой, то у него от Ария был бы ребенок, а так… Как там сказал льер «папочка»: «Арий — тупиковая ветвь»?

— Арий, Арий, — шёпотом позвал огонек Данька. Огонек взметнулся и «лизнул» его в щеку. Из храма Данька вышел в твердой уверенности, что Арий жив, он просто не имел права пропасть, умереть, уйти в небытие потому, что Данька его ждет. Да, черт возьми, он дарил Даньке эти чертовы фецелии, значит, Арий должен вернуться.

Из Храма он шел в прекрасном настроении, его даже не испортила встреча с давними недругами с боевого факультета. Его намеренно толкнули, но в последнее мгновение Данька увернулся и не попал в руки другого боевика. Мысленно показав средний палец, он сбежал по храмовым ступенькам и бодро зашагал к лечебнице.