Разжигать костер его научил родной дядька, страстный охотник и рыболов. На розжиг огня Данька потратил всего одну спичку. Дождавшись, когда дрова прогорят, он ножом вырыл неглубокую ямку, бережно опустил в неё завернутую рыбу, прикопал и осторожно подгреб угли, подкладывая в костер по мере прогорания по небольшой ветке. Голодным он не выдержал более получаса. Понимая, что гасить огонь нельзя, развел рядом другой и, уже чуть ли не подвывая от нетерпения, палкой разгреб зарытую рыбу, чувствуя, как от запаха рот наполняется слюной. Он не стал осторожничать, разворачивая рыбину; содрал кожу с неочищенной чешуей и, пальцами отдирая от тушки приличные куски, запихнул их в рот. Желудок в ожидании пищи сжался, а Данька опомнился только тогда, когда от довольно крупной рыбины остался один скелет.

Он съел, вернее, сожрал рыбину и не подумал, что рыба может быть ядовитой. В трансе он сидел подле костра, ожидая, что вот-вот его начнет выворачивать. Но, слава Всевышнему, этого не произошло. Данька еще раз обвел взглядом место, где он остановился и, плюнув на то, что это может быть опасно, решительно стал готовиться ко сну. Нищему одеться, только подпоясаться! Так и ему времени на приготовление понадобилось немного. Через некоторое время он уже спал.

========== Часть 3 ==========

Сколько дней он уже идет по бесконечному чужому лесу?

Данька перестал считать с того момента, как на его импровизированном посохе, вырезанном из местного кустарника, закончилось место для очередной зарубки. Осознание, что он находится чёрт знает где, но только не на Земле, пришло к нему после первой ночевки. Он помнит, как, проснувшись перед рассветом, смотрел на раскинувшееся перед ним бархатное предрассветное небо, выискивая знакомые созвездия. Россыпь звезд не хотела принимать их очертания. Данька из школьного курса астрономии помнил, что созвездия, расположенные на современном небосклоне, с течением времени изменят свои очертания. По предположениям ученых, ковш Большой вытянется, примет форму не неправильного квадрата, как сейчас, а станет похож на неправильную трапецию, да и Малая Медведица изменится! А в данный момент, как бы он ни вглядывался в место, где, по его предположениям, должен был находиться север, их не было, как не наблюдалось и Млечного Пути! В смятении Данька вскочил и стал с большим вниманием осматривать окрестности. Света для более детального осмотра не хватало. Он в нетерпении поднялся по обрывистому склону к растущим у края деревьям, мысленно ругая себя, что вчера, заворачивая рыбу в листья, не удосужился их рассмотреть: как-то было не до этого. Ухватившись за ветку, он сорвал горсть листьев и чуть ли не бегом бросился к своему костерку. Разглядев в неровном свете костра добытые листья, Данька, не мигая, уставился в костер. Отблески пламени отражались в его распахнутых глазах, но он всё не отводил взгляда от костра. Парень не был великим ботаником, но по форме листьев отличить березу от липы или тополя он мог.

Определить листья парень не сумел. Данька бессильно уткнулся лицом в колени.

«Спокойно, Дан, спокойно. То, что растения незнакомы, ещё не повод впадать в панику», — и тут же вспомнил созвездия. Чужой мир, чужая цивилизация, да и есть тут она?! Если есть, то он обязательно до неё доберется, поэтому нечего рассиживаться, пора двигаться вперед. Данька собрал свой нехитрый скарб, уложил в рюкзак оставшуюся запеченную рыбу и решительно направился вперед, отгоняя мысли о доме и родителях.

Он задержался на несколько минут только для того, чтобы вырезать из высокого кустарника что-то наподобие посоха и сделать на нем первую зарубку.

Хваленые дорогие часы приказали долго жить. Данька хотел сначала их выкинуть, но, повертев в руках, аккуратно вложил во внутренний карман джинсовки.

***

Он шёл вдоль реки больше недели, и за всё время его похода ему не встретилось даже намека на обитаемые места. Нужно было менять маршрут. На одном из привалов Данька решил задержаться на день. Обустроив место стоянки, он стал готовиться к переходу по лесу. Нажарил рыбы, тщательно обернул каждую тушку в листья растения, похожего на земной лопух, из коры прибрежного кустарника сплел кривое подобие туеска, выложил его полиэтиленовым пакетом из-под хлеба, набрал туда воды и несколько минут наблюдал за тем, чтобы вода не вытекала. Парень плотно поужинал так опостылевшей рыбой. Хорошо, что соль он расходовал экономно! И лег спать возле костра.

Проснулся он как обычно на рассвете, походил по отмели и замер. Встающее солнце осветило воду в заводи, и в песке Данилу почудились разноцветные отблески. Уходить, не удовлетворив свое любопытство, парень не захотел. Он торопливо стянул с себя одежду и приблизился к месту, где ему почудились блики. Осторожно присев, он захватил горсть песка и вытащил добычу из воды. Стараясь не замутить воду, двинулся к берегу. На мелководье он раскрыл ладонь — тихое течение смыло с ладони песок, и на ладони у него замерцали разноцветные камешки.

У Даньки дух занялся. Это же не простые стекляшки! В нем проснулся азарт старателя, он не ушел с места стоянки до тех пор, пока не намыл почти две горсти разноцветных камней. Он сидел на солнце, медленно согреваясь под горячими лучами, задерживаться больше не имело смысла. Ещё раз уложил рюкзак, тщательно запрятал в нем камешки, уложенные в носки, и решительно пошел в лес. Его приятно грела мысль, что если он выйдет пусть не к людям, но к разумным существам, то у него будет немного денег для начала новой жизни.

Лес обдал прохладой и запахами. Солнечные блики весело перемещались по земле, приподнимая Данькино настроение. Он шел, напевая под нос песню, которую знал, наверное, лет с четырех.

Мы — красные кавалеристы,

И про нас

Былинники речистые

Ведут рассказ:

О том, как в ночи ясные,

О том, как в дни ненастные

Мы гордо,

Мы смело в бой идем

Веди, Буденный нас смелее в бой!

Пусть гром гремит,

Пускай пожар кругом:

Мы — беззаветные герои все,

И вся-то наша жизнь есть борьба!*

Он, как наяву, увидел дедову избу в деревне: занавески на окошках, домотканые половики, огромная, на полкомнаты печь и «старенький дедушка» — так Данька называл своего прадеда. Тот по советским праздникам выпивал стопку водки и, хитро поглядывая на правнука, доставал из старого обшарпанного шифоньера древний патефон, бережно вытаскивал из бумажного заклеенного конверта пластину, водружал её на патефон и, задерживая дыхание, опускал на неё иглу. Пластинка шуршала, трещала, звуки, извлекаемые иглой, были почти неразличимы, но всё компенсировалось надтреснутым тенорком деда, подпевавшего хору.

Комментарий к

*Марш Буденного

========== Часть 4 ==========

Данил уже не обращал внимания на то, куда идет. Он сожалел о своем опрометчивом решении идти через лес. Как он ни старался растянуть рыбу, но последнюю он съел давно, побоялся, что она станет абсолютно несъедобной; воду он находил в оврагах, ямах и даже не думал, сколько бактерий в ней содержится, или собирал с огромных бархатистых листьев. Они имели форму чаши и, видимо, дождевая вода или роса собиралась в них. Идти с каждым днем становилось труднее и труднее, сил оставалась все меньше и меньше, да и отдыхать приходилось чаще. Иногда он, лежа после перехода, думал о том, что не сможет подняться, вот так и умрет, но потом собирался с силами и вставал.

Прошлым днем он вышел на небольшую поляну, ровно посередине росло огромное дерево. Данька внимательно его оглядел. Нижние ветви росли чуть выше парня. Несколько раз Дан обошел вокруг дерева и, решившись, скинул свой пустой рюкзак, снял рваные кеды, загоняя подальше свой страх, подпрыгнул и подтянулся. Ну, кто сказал, что по деревьям легко лазать? Забираясь выше и выше, Данька проклял свою самоуверенность в умении взбираться по деревьям. Шершавая кора царапала голые ступни, руки с трудом хватались за сучья. Да, с земли всё казалось проще, но он, стиснув зубы и постанывая, лез вверх. Вот и макушка! Крепко прижавшись к стволу, Данил перевел дух, осторожно отлепившись от ставшего таким родным ему ствола, внимательно оглядел окрестности.