Этот дом выделялся среди всех остальных. Я вначале подумала, что мне привиделось. Такие красивые дома должны рисовать на картинках в книжках. Забор был обычный. Невысокий и деревянный выкрашенный в зеленый цвет. Старые густые кусты сирени росли вдоль забора. К дому вела тропинка посыпанная песком. С боку поднималась тонким стволом белая береза. Чуть сбоку раскинула ветви старая яблоня. Сам же дом был темно-коричневого цвета с резными ставенками, наличниками, карнизами, что были выкрашены белой краской. Крылечко было также украшено резьбой. Пряничный дом из сказки с кирпичной трубой. На верхушке трубы красовалась нарядная железная шапка. Откуда-то из-за дома вылетел черный спаниель и с лаем кинулся к калитке. Уши развивались на бегу, хвост напоминал пропеллер. Егор побежал к нему навстречу. Я его не успела остановить. Из дома вышла Ульяна.
— О, все же решились ко мне в гости прийти.
— Мы мимо проходили. Это ваш дом?
— Ага. Я же тебе говорила, ищи самый красивый.
— Самый красивый не только на улице. Я такие домики только в книжках видела.
— Заходите. Чаю попьем. Егор с Чарли поиграет.
Почему я промедлила?показалось, что если я переступлю порог этого дома что-то изменится. Эта мысль пролетела в голове и тут же забылась. И вот мы идем по дорожке к волшебному домику. Сбоку грядки с клубникой. Чуть дальше огород. А там и картофельное поле. Кудахчат куры. Мекают козы. Ног крутиться Чарли. На ступеньках сидит трехцветная кошка и умывается лапкой. При виде нас она выгнула спину и легко соскочила со ступенек. Деловито подошла ко мне, не обращая внимания на жизнерадостного пса. Обошла вокруг моих ног. Потерлась об них. Я наклонилась погладить ее. Та даже промурлыкала чего-то мне в ответ.
— Дикарка к тебе подошла. Я удивлена. Она и меня-то не признает. Так, вылезет молока полакать и назад прячется. Я ее неделями порой не вижу, когда Лешка уезжает. Когда он дома, она около него крутится.
— Красивая кошка. А глаза какие! — Похвалила я ее.
— Это сейчас она красавицей стала. А три года назад, когда ее Лешка притащил, была дохлой, облезлой. Болела долго. Он ее выходил. Так она у нас и живет. Дикая только. Редко к людям выходит.
— Наверное, досталось ей когда-то от людей, вот и осторожничает. Так и надо. Лучше Дикой прозываться, зато здоровой и невредимой. — Ответила я. Кошка согласно со мной мявкнула.
Мы зашли внутрь. Резьба украшала дом и там. Двери, карнизы, наличники — Напоминали тонкие кружева. Не верилось, что все это сделано из дерева. Я осторожно провела рукой по рисунку. От него шло тепло. Приятное, ласковое, согревающее.
— Это каким талантливым мастером нужно быть, чтоб творить такую красоту! — Тихо сказала я. — И душа чистая у человека должна быть. От резьбы прям тепло идет.
— Он и делает все с душой. И человек добрый.
— Сын?
— Да.
Дом был из трех комнат и небольшой кухни. Большая комната была у Ульяны. Кровать, застелена цветастым покрывалом. Подушки горой положены друг на друга. Цветочки на подоконниках, телевизор, диван, сервант с посудой., ковер на стене. На столике около кровати кружевная салфеточка.
Вторая комната была намного меньше. Двухспальная кровать да шкаф.
— Здесь Лешка живет. А в третьей комнате у него вторая мастерская. Одна в гараже, но зимой сюда перетаскивает многие детали. Тут теплее работать. Но станки там оставляет.
Туалет заведен в дом, душевая современная.
— Это мы пару лет назад сделали. Баньку тоже топим. Но душ удобная вещь. Не всегда силы есть баню топить. — Продолжала хвастаться Ульяна.
Кухня такая же, небольшая. Дровяной котел, от которого идут чугунные трубы по всему дому. Стол, электрическая плита, шкафчики навесные с резными дверцами. Егор сидит на крылечке теребит пса. А тот сидит довольный такой. Язык высунул. То и дело норовит облизать Егора. Мы с Ульяной пьем крепкий черный чай. Обсуждаем преимущество дровяного котла перед печкой. Рассказываю ей, как первый раз печь топила и как не знала с какой стороны к тазу подойти. Смеемся. С ней легко разговаривать. Потом идем собирать клубнику. Первые капли дождя начинают стучать по крыше. И вот разразился крупный ливень, который плавно перешел в затяжной дождь.
Мы пьем чай. На столе клубника дурманит своим ароматом. Егор уснул на старой куртке прямо на полу, рядом с Чарли. Чарли положил на него лапу, как бы обнимая. Да уж, два друга — товарища. Стук дождя убаюкивает. Ульяна отошла. Я сижу в кресле. Оно стоит в самом углу кухне. Бессонная ночь, перемена погоды, усталость — я лишь на миг закрыла глаза.
«Страшно».
«Так и должно быть, котенок».
Его тихий голос, заставляет забиться сильнее сердце. Кровь прилила к щекам. Я растворяюсь в этих поцелуях. Ласках. Никогда и ни с кем мне не было так хорошо, как с этим человеком. Его тепло согревает. Оно дарит надежду. Любовь? Если она есть, то должна быть такого. Теплой, нежной, ласковой. Когда два дыхания сплетаются в одно, когда стук сердца отдается в ушах от одного его прикосновения. А потом все пропадает и я чувствую соленные капли на щеках. Все растворяется. Проходит. Отпустить. Но как можно отпустить частичку себя? Пусть мы не будем вместе, но я все равно буду о нем помнить. Иначе не смогу. Пусть он забудет, а я нет.
Хлюпаю носом. От этого просыпаюсь. Надо же так разреветься во сне. Обещала же не плакать. Часы показывают, что я спала минут пятнадцать, а кажется, что несколько часов.
— Ты чего ревешь?
— Задремала. Кошмар приснился.
— На новом месте женихи должны сниться. Знаешь присказку: сплю на новом месте — приснись жених невесте. А тебе кошмары.
— Мне жених и приснился. — Пытаюсь успокоится, получается плохо.
— Рассказывай.
— Чего?
— А что хочешь, то и рассказывай. Хочешь сон, а хочешь про жениха своего.
Наверное я была слишком под впечатлением от сна. А может захотелось выговориться.
— Ничего себе! Не пиши, не звони. Приручил, а потом бросил. Козел он. Увидела бы, уши отодрала бы дураку! — Воинственно сказала Ульяна. Она грозно потрясла кулаком в воздухе. — Вот пусть только попадется мне. Ты не смотри, что у меня такие кулаки маленькие. Зато они в состоянии чугунную сковороду поднять и замахнуться получится. А опустить ее на чью-то дурную голову тем более.
Смеюсь. Маленькая бабушка со сковородкой в руках нападает на моего кавалера. Ульяна может. Ей все не по чем.
— Если он дурак, так после сковороды еще дурнее станет.
— Жалко? Чего? Даже дурака возьмешь к себе?
— А мне привыкать что ли?
— Ладно, не будем из него дурака полного делать. Мы его чугунком так, пригладим слегка. Тут только нужно силу рассчитать. А то перестараться можно. Это все же опасно.
— Он после этого точно сбежит.
— Ку да денется? Авось, наоборот, мозги на место встанут. — Отмахивается Ульяна.
— Боюсь там ничего не поможет. Да и не знаю, может он вовсе женат?
— И чего? Подвинем женушку.
— Нет. Я двигать никого не буду. Не верю, что на чужом несчастье можно счастье построить. Еще и насильно мил не будешь. Отшил так, отшил. Переживу.
— Лера, он просто дурак. Не понимает чего творит. — Уже серьезно говорит Ульяна. — Испугался.
— Чужая душа потемки.
— Если суждено людям быть вместе. Они будут. Несмотря ни на какие препятствия. Вот послушай, чего я тебе расскажу. Как я с Лешкином отцом познакомилась. Я тогда в Москве работала. Мне тридцать лет. Служебная квартира. Муж на заводе мастером работал. Сыну шесть лет. Неплохо мы жили. Денис у меня работящий был. Не пил. Все в дом, все для семьи. Мне все подруги завидовали. Не шибко красивый, да и ладно, зато мастер спорта. Футболом увлекался. На мою работу сквозь пальцы смотрел. График ненормированный. Всякое было. Могла и поздно прийти. Он уже и ужин приготовит и сына уложит. Я думала, что любила его. Потом страсть то поулеглась. А чего в семье нужны мексиканские страсти что ли? Главное, чтоб взаимоуважение, доверие. И тут олимпиада. Сыну путевку в лагерь, мужу в санаторий дали. А я осталась работать. Тогда грамотно вывезли всех из Москвы. Ведь иностранцы приехать должны были. Там то я с Алексом и познакомилась. Думала, что он меня в шпионы завербовать хотел. Больно уж он меня преследовал. Все оказалось банальней. Переспать он со мной хотел. Вот люблю — не могу. Так какая баба в тридцать лет в такую любовь то поверит? Бегала я от него долго. А потом думаю, а почему бы и нет? Будет чего вспомнить на старости лет. Вот тогда я и совершила ошибку, которая все с ног на голову перевернуло. Мы потом с ним смеялись, что любовь — это вирус. И он меня этим вирусом заразил. Три ночи. Потом он уезжает. А такое ощущение, что часть меня с собой забрал. Сколько я тогда в подушку слез выплакала! Корила себя, что столько времени от него бегала. Работа, семья. Только не могу на мужа прежними глазами смотреть. Да, хороший, да заботливый, а не мой. Противно было, что его такого хорошего обманула. Предала. Тут как гром среди ясного неба — беременна. И понимаю, что отцом может быть лишь Алекс. Это просто катастрофа. Да меня же во враги народа запишут. Такая паника началась. Думала на аборт пойти. Но не могу и все. И ребенка люблю, и Алекса. Не могу с любимым быть, так пусть хоть ребенок от него будет. Чего делать? Развожусь с мужем. Ухожу с работы и уезжаю сюда к бабке. Места здесь дикие, от столицы далекие. Мать не поддержала. У виска покрутила. Бабуля же лишь рассмеялась. Так и стала я тут жить. На работу устроилась полы мыть. Больше никуда не брали. А что было делать? Двое детей на руках. Одна. Только бабушка и помогала. Юрка, это мой старший, ни слова мне упрека не сказал. Хотя ему не просто пришлось. И в школе дразнили и взрослые могли сказануть лишнее. Зато мальчишки научились с детства против мнения общества идти.
