В первом случае «правительственное начало» актуализировало открытый конфликт с Западом в виде интервенции, войны с Польшей, экспорта революции и пр. Либералы на некоторое время стали не нужны.

Во втором случае «правительственное начало» в лице перекрасившихся чекистов и комсомольских вожаков сработало гораздо более изощренно. Оно по полной использовало либералов и либерализм и по полной их дискредитировало. Прекраснодушные идеи либералов были использованы для присвоения «комсомольцами» всей полноты власти и собственности. С помощью выходцев из той же среды, объявленных либералами, как-то гайдарочубайс, а также пугало бабы Леры и иже с нею с помощью карикатурно дикого рынка идеи ликвидации деспотического строя были тотально дискредитированы, а либералы и либерализм превращены в действительно пугающий жупел. «Мудрые» американцы со своими бомбардировками также изрядно в этом российскому начальству поспособствовали.

Сейчас либералов соответствующим образом корректируют, чтобы, не дай Бог, не начали вдруг делать что-то действительно нужное, как Ройзман, и поддерживают в тонусе и на высоком уровне громкости наиболее русофобскую их часть, чтобы они своей «ужасностью» и разрушительным потенциалом компенсировали прогрессирующую недееспособность власти, заставляли к ней тянуться.

Во многом вся затея с Крымом и Новороссией (с точки зрения российской власти) задумывалась в том числе и для пущей демонизации антипатриотичного либерализма и недопущения создания единого русского гражданского общества, состоящего как из либералов. так и антилибералов, которые в идеале могли бы так или иначе с пользой друг для друга и для народа взаимодействовать.

Нынешние либералы могут достичь реальной свободы и перестать быть марионетками, только если смогут преодолеть отчуждение от большинства русских, что непросто и в силу качеств, присущих самим либералам (стремление фактически создать самостоятельный квазиэтнос), и целенаправленной политики «правительственного начала».

«Властное начало» слишком хорошо понимает, что население можно только пугать «большим злом» и совсем невозможно добиваться популярности через успехи. Поэтому «в помощь» либералам активно используют выходцев с Кавказа и из Средней Азии, то есть практически полноценную набеговую экспансию. Только вот «властное начало» разлагается очень быстро, и жупел склонен к выходу из-под контроля. К тому же подыгрывание ему со стороны власти слишком очевидно.

Поведение русских либералов и других категорий интеллигентов вызывало и вызывает немало недоуменных вопросов: та же антинациональность либералов, анархизм патриотов и пр.

Многие из этих затруднений могут быть разрешены, если осознать наличие у российских либералов собственной этничности, и ни какой-нибудь инородческой и ассимилиятивной, а в форме традиционного для русских квазисубэтноса, стремящегося к эмансипации наподобие того же казачества.

На наш взгляд, период существования интеллигенции занимает более столетия (60-е годы XIX — 90-е годы XX века). Оформилась интеллигенция в пореформенной России, хотя основы для её появления были заложены ещё в конце XVIII столетия. Но именно в этот период начался небывалый взлёт науки, искусства и издательского дела. Расширилось поле общественно-политической деятельности. Благодаря этому взлёту выходцы из среды духовенства и дворянства, дети офицеров. мещан и военных кантонистов смогли оставить занятия своих отцов и найти новые (науку, искусство преподавания, инженерно-технические специальности, журналистику, общественно-политическую деятельность). К ним присоединились образованные евреи, не скованные чертой оседлости. Как когда-то первые казаки, эти люди покидали привычную социальную среду на свой страх и риск. Они очень нуждались в единстве, но не могли смириться с традиционными условностями и несвободой. Интеллигенты хотели спастись от униженности, рутины, невозможности реализовать свои способности и желания. Интеллигенция была новой социальной группой, основанной во многом на старых принципах. Она была социальной группой (убежищем), противопоставившей себя традиционно сложившемуся обществу. Сущность интеллигенции с самого начала была противоречивой. Феодальные традиции и особенности русской ментальности толкали её к превращению в замкнутую корпоративную структуру с чёткими правилами внутренней жизни, жёсткому противопоставлению себя остальному миру. И действительно. значительной части интеллигентов была присуща нетерпимость к инакомыслию, иному образу жизни (например, борьба с так называемым «мещанством»). Идеал «служения народу» был, по сути дела, феодальным. Он — лучший индикатор аристократических корней интеллигенции.

Однако это «квазисословие» было создано для защиты личной индивидуальности, свободы, непохожести.

Поэтому интеллигентами были террористы и непротивленцы злу, атеисты и религиозные деятели, космополиты и патриоты. Хорошо организованные боевые группы соседствовали с клубами по интересам. Нетерпимость была необходима для самоидентификации. (Например, оппозиция по отношению к властям и социальным группам, на которые они опирались.) Однако маргинальное «квазисословие» осознавало острую нужду в союзниках и новых членах. Надо было отвоёвывать а потом защищать свою социальную нишу. Новой оппозиционной силе это давалось непросто. Поэтому интеллигенция боролась «за права угнетённых масс». Она защищала крестьян, рабочих, евреев-старообрядцев, братьев-славян, казачьи вольности и т. д. Эта «защита» помогала скрыть корпоративный эгоизм и самоутвердиться в непохожести на другие, не столь прогрессивные социальные группы.

Какие же идейные принципы объединяли столь разных людей? Прежде всего, это вера в силу и праведность человека и возможность земного счастья. «Человек — это звучит гордо. Человек создан для счастья, как птица для полёта» — эти горьковские афоризмы как нельзя лучше выражают мировоззрение интеллигента. Движимые этими принципами большевики боролись «за счастье трудового народа», а баптистские лидеры проектировали «город Солнца». Казалось бы, немного. Но в эпоху, когда привычный мир уходит, а новый можно строить самостоятельно, этого было достаточно. Таким образом, интеллигентов объединял активный гуманизм.

Интеллигенция прошла несколько этапов развития. Первый можно назвать «вольноинтеллигентским». Он охватывает период от «великих реформ» 60-х годов XIX века до победы советской власти. В это время интеллигенция организовывалась и формировала мировоззрение. Пользуясь социальными сдвигами, она теснила традиционные социальные группы.

Второй этап — «служилый» — включает период от победы большевиков до начала перестройки. Интеллигенция покорна советской власти. Она становится гораздо более однородной. В обмен на лояльность власть позволяет ей исповедывать важнейшие идеалы в «своём кругу» и в ходе профессиональной деятельности (например, педагогической). Ранние традиции продолжают диссиденты и эмигранты.

Третий этап — период перестройки. В ходе неё одна часть советской номенклатуры использовала интеллигенцию для сокрушения другой. Индивидуализм и нигилизм разлагает интеллигенцию изнутри.

Четвёртый этап, постперестроечный — «разинтеллигенчивание». Под влиянием вестернизации индивидуализм разрастается настолько, что уничтожает корпоративную солидарность. Всеобщая деградация разрушает веру в человека и возможность счастья. К тому же оказался несостоятельным миф о коммунизме. Новые принципы не пользуются доверием. Растёт презрение к миру и человеку. Одновременно прежние «интеллигентные» профессии становятся невостребованными обществом.

Место интеллигента занимает интеллектуал. Это работник умственного труда, человек с интеллектуальными интересами. Интеллектуалы не связаны между собой узами корпоративной солидарности или общими идеологическими установками.

Интеллигенция окончательно разваливается на «идейные течения», а течения в свою очередь — на группы и подгруппы.