- Ты крепкий орешек, князь. Молодец, оказался сильнее, чем кажешься. Я рад, что ты смог защититься.

Великая княгиня Катерина Николаевна обласкала Иммануила теплым взглядом синих глаз.

- Инес извелась совсем, - вздохнула она. – Поди к ней, князь, но ненадолго. Пока помолвка не будет возобновлена, вам не стоит оставаться наедине.

Иммануил радостно поклонился и поспешил в комнату Инны.

Она плакала, он понял это по одному влажному взгляду, но строгое воспитание не позволило княжне показать свои слабости. Тонкая рука почти не дрожала, когда Инна, слегка улыбаясь, протянула ее Иммануилу.

- Как быстро вы приехали.

Иммануил легко оправдался по всем пунктам. Инна больше слушала его голос, чем сами слова, она верила искренним интонациям, жестам и взгляду.

- Что же касается моих настоящих приключений… - уголки губ иронично приподнялись в усмешке. – Если вам желательно услышать правду, я сам расскажу, без участия анонимных доброжелателей.

Инна с благодарностью посмотрела в полное решимости лицо.

- Я верю вам, Иммануил, и обязательно задам интересующие вопросы, но не сейчас. И знайте – я выйду замуж только за вас.

Иммануил улыбнулся. Он не ошибся в оценке девушки. Никогда Инна не была ханжой. Скромный и задумчивый вид – лишь прикрытие любопытной и страстной натуры. Решительный характер, своя точка зрения на многие вопросы отличали княжну от барышень ее круга. У него будет прекрасная супруга, не обуза, но настоящий друг.

Этим же вечером отдохнувшего от дороги Иммануила официально пригласили на семейное чаепитие в номера великого князя Михаила Александровича. Катерина Николаевна вязала ажурную шаль, старшие братья обсуждали с отцом европейские новости, а Иммануил с Инес разбирали большую шкатулку с фамильными драгоценностями, приготовленную в приданое.

- Все это так старомодно, что даже смешно, - прикладывая к белоснежной шейке тяжелое колье с рубинами, говорила Инна. – Или оставить в сундуке, как старинную ценность, или отдать ювелиру в переделку.

- Я знаю здесь чудного мастера, душа моя, - заметила великая княгиня. – Подумай, что ты хочешь получить в результате, и отправимся вместе.

- Зачем же лежать таким прекрасным камням? – согласился и Иммануил, любуясь игрой рубинов на гладкой коже невесты. Он сам питал слабость к драгоценностям. – Украшения надо обязательно носить, иначе они потеряют блеск.

- Каков жених попался обстоятельный, - отвлекся от беседы великий князь. – Говорят, ты и дом сам декорируешь?

- А вот это правда, - ничуть не смутился Иммануил, кивая будущему тестю. – И чудесные комнаты выходят. Стиль от Луи-Сез к ампиру, все декораторы хвалят!

- Избавь от подробностей, друг мой, - засмеялся великий князь. – Я в этом ничего не смыслю.

Однако средний брат, Андрей, заинтересовался отделкой нового дома, и беседа понемногу стала общей. Заметив задумчивый взгляд Инны на лежащие в шкатулке ожерелья и серьги, Иммануил тихо произнес:

- Я вам обещаю, княжна, что мы вместе поедем к ювелиру и представим эскизы для переделки этих украшений - когда снова окажемся в Париже в нашем свадебном путешествии.

Инес поневоле зарделась, а Иммануил приложился горячими губами к ее ладошке.

Родители Инны улыбнулись и простили князю страстные, не по этикету, слова и действия.

Вскоре Инна с матерью отправились в Копенгаген, к вдовствующей государыне, которая соскучилась по дочери и любимой внучке. Иммануил был вызван телеграммой спустя несколько дней.

До этого случая молодой Бахетов лишь несколько раз видел государыню Ольгу Александровну, мать нынешнего правителя, бывшую датскую принцессу, и удивился ее моложавому виду, солнечной улыбке и схожести с будущей тещей – маленьким ростом, общей подвижностью гибкой фигурки, черными волосами и синими, словно итальянское небо, ласковыми глазами. Государыня-мать была сильно разгневана анонимным письмом, грозившим набросить тень на репутацию дорогой внучки, но несчастное лицо Инес и доброе расположение к молодому князю Катерины Николаевны и Михаила Александровича несколько покачнули ее жесткую позицию. При личной встрече Иммануил обаял, уговорил, убедил в своих искренних чувствах и невиновности мудрую женщину. Ольга Александровна многое повидала в жизни и хорошо поняла личность князя Бахетова, но внучка Инна сияла таким неподдельным счастьем, что государыня-мать улыбнулась и демонстративно обняла молодых людей.

- Я за вас, дорогие птенчики. Будьте счастливы.

После такого жеста конфликт был исчерпан, а помолвка возобновлена.

Зима проходила в спешных приготовлениях к свадьбе. Великий князь Павел тайно, чтобы не провоцировать слухи, заезжал к Иммануилу в бельэтаж - помогать с отделкой новых комнат. Убедил в наличие ванной комнаты рядом со спальней. Сам по-дружески занялся планировкой зимнего сада около бальной залы. Иммануил решился на обустройство укромных помещений в подвале, в которые из его комнат вела небольшая лестница. Зал в ренессансном стиле и маленькая «восточная» комната предназначались для особых случаев.

Инна вполне смирилась с близкой дружбой жениха и великого князя Павла. Иммануил не демонстрировал при ней вспышек страстности, отношение его к Павлу казалось ровным и оправданным. Павел, в свою очередь, называл Инес кузиной и оказывал все знаки внимания, приличествующие невесте лучшего друга.

Холостяцкий вечер накануне свадьбы, как водится, Иммануил провел в компании друзей - сначала в прекрасном ресторане Петербурга, потом у цыган. Особенно отличаться не хотелось, присутствие двух старших братьев невесты, за время борьбы за счастье сестры ставших добрыми приятелями князя Бахетова, не настраивало на чересчур вольные действия.

Цыганское страстное пение разбудило эмоции. Компания оживилась, молодые люди выпили за успех грядущего события (Иммануил все-таки опасался, пройдет ли оно гладко и мирно), повеселели и заслушались. Цыгане знали, по какому поводу проводился вечер и расстарались вовсю, резкими переходами от щемящей тоски до буйного веселья заставляя сердца биться чаще.

Под конец застолья чернокудрая смуглая красавица Маша, звеня золотыми серьгами полукольцами и тонкими браслетами на выразительных руках, обходила гостей с серебряными рюмками «на порошок».

- А как же гадание? – чуть не ухватил ее за пышный цветной рукав великий князь Кирилл, когда цыганка, угостив всех, собралась удалиться.

Всем было известно, что Маша гадала женихам на прощальном холостяцком ужине - рассказывала, как сложится жизнь в супружестве, и никогда не ошибалась. Маша посмотрела черными, пугающе-бездонными очами прямо в лицо Иммануилу. Прищурилась.

- Ай нет, князь, тебе я гадать не буду. За тобой глаза следят, из виду не отпускают. Так и шарят – зырк-зырк, - цыганка показала взглядом – как, и у Иммануила тут же прокатился по спине леденящий холодок. - Я молодая, я жить хочу.

Вкрадчивой кошачьей походкой Маша отступила к выходу, а на пороге обернулась, царапнула не по годам мудрым взглядом.

- А ты и сам знаешь, князь. И боишься. Правильно боишься, ваше сиятельство. Нам всем горе от того человека, а решать – тебе.

Высказавшись, цыганка исчезла за пестрядинной шторой. Компания еще немного пообсуждала странные слова Маши, но цыгане вообще был народ хитрый, слова их отличались туманом и неконкретными формулировками, так что о «неправильном» гадании все скоро позабыли, засобирались по домам. Только Павел обменялся с женихом понимающим взглядом. Осторожное изречение Маши можно бы списать на популярность темы, ибо о противостоянии князей Бахетовых государыне и ее любимцу-мужику говорили и в народе, но слова в тему несколько насторожили друзей.

В день свадьбы Иммануил, как полагалось, до самого венца не видел невесты. Впрочем, к нему постоянно поступали сообщения, как сводки с фронта, от подруги детства Натали, которая помогала и морально поддерживала Инну. Матушка с утра также была у невесты сына. Павел еще затемно демонстративно уехал из города в имение, не собираясь присутствовать на венчании, ведь он считался обиженным на Инну за отказ, а на давнего друга - как на счастливого соперника.