В тот день Инна увлеклась прекрасными видами дальних вершин. Ей казалось, что вот-вот начнется подъем вверх, и тогда с легкой душой можно будет поворачивать обратно. А дорога все вилась, проторенная и удобная для прогулки, и легкий ветерок так приятно освежал лица. Лошади шли смирно, мадам Аннет увлекательно рассказывала о Париже…
Вдруг на дорожке, из-за густых зарослей, сопровождаемый треском сломанных веток, появился всадник на породистом гнедом жеребце. Мужчина был в феске и татарском национальном платье – тонкой рубахе с косым воротом и поверх нее – бархатной, шитой золотом безрукавке, в широких суконных шароварах, подпоясанных ярко-зеленым кушаком. Костюм сидел на изящной фигуре очень ладно, но с оттенком некой маскарадности, что сразу отметила наблюдательная Инна.
- Mon Dieu, un Circassien! - воскликнула мадам Аннет, смеясь своей находчивости.
Всадник учтиво приложил руку к феске и немедленно отозвался свежим звучным голосом, выдающим молодость его обладателя:
— Ne craignez rien, madame.**
Инна улыбнулась, вежливо склонила голову, повернула лошадь в обратный путь, уступив дорогу к вершинам незнакомцу, заметив лишь мерцающие под феской светлые глаза и свободно-небрежную посадку. Все в молодом человеке выдавало принадлежность к знати.
- Экий персонаж! – восхищалась породистым встречным мадам Аннет всю дорогу домой, путая и смущая мысли юной княжны.
Вскоре Инна забыла про случай на прогулке, привлеченная старшими братьями к морским катаниям. А через неделю вся семья Инес отправилась с визитом к соседям, в Кореиз. Соседями по имению были князья Бахетовы.
Все в Кореизе восхищало Инну – обилие татар в национальных одеждах, самобытные строения, дикая природа и сам княжеский дворец на склоне горы. Княгиня Варвара Георгиевна была частой и любимой гостьей у Никитиных, Инна давно знала и любила эту очаровательную даму с ласковыми руками и идеальным, словно фарфоровым, лицом. Статный черноусый генерал - князь Бахетов, граф Эльсан, с интересом посмотрел на присевшую в грациозном реверансе Инну, и точно так же взглянул на юную княжну старший из сыновей, Борис, казавшийся молодой копией своего отца. Братья Инны дружески приветствовали Бориса – они были знакомы по университету.
Когда гости чинно расселись по креслам, в залу ворвался высокий стройный молодой человек, сопровождаемый смешным светло-коричневым псом на кривых лапках. Инна с удивлением уставилась на младшего Бахетова, моментально узнавая в нем встреченного на горной дороге незнакомца. Светло-серые, чуть раскосые глаза юноши вдруг вспыхнули радостью, когда он, после общего изящного поклона, обратился к незнакомой прежде барышне:
- А я уж подумал, что вы мне привиделись!
Разговор закономерно оживился и свернул в иное русло - взрослые заинтересовались эпизодом знакомства детей, посыпались вопросы. Иммануил весело принялся рассказывать. Инес поневоле заслушалась его красивым голосом с богатыми интонациями и интересными сравнениями. Внезапно поняла, что улыбается, неприлично разглядывая молодого князя, и с досадой опустила ресницы.
За чаем обсуждали недавнюю прогулку государя с семьей на яхте «Штандарт», когда внезапно случился шторм, и яхта оказалась в бушующем море. Происшествие заставило всех Никитиных изрядно понервничать за державную семью.
Иммануил сидел почти напротив Инны, в неглубоком кресле. На его коленях вольготно разлегся давешний пес, отрекомендованный гостям как «Джокер». Инес не любила бульдогов, неожиданно вошедших в европейскую моду несколько лет назад, но этот оказался славным - так умильно поглядывал блестящими глазами на хозяина, похрюкивая и мелко тряся черными брыльцами. Иммануил участвовал в общей беседе, делал порой точные замечания, которые вызывали шумный отклик у взрослых. Его тонкие пальцы машинально поглаживали собаку по короткой замшевой шкурке, ласково трепали шелковистые ушки и перебирали складочки на загривке. В простых привычных движениях ощущалось столько нежности, что Инна засмотрелась, невольно погружаясь в приятную отстраненность, будто это ее, как домашнюю кошку, размеренно и умело гладили теплые изящные руки.
Звонкий смех мамочки и Варвары Георгиевны в ответ на шутку князя Бориса Иммануиловича возвратил Инес к существующей реальности. Маленькая княжна с досадой тряхнула головой, позволяя русым локонам скользить по плечам Больше она не позволит себе так глупо забыться. Отвела взгляд на Владимира и Андрея - те так же завороженно наблюдали за тонкой рукой на коричневой блестящей шкурке. Инне стало неловко за старших братьев, уж слишком легко они подались очарованию молодого князя. Иммануил улыбался уголками губ, будто понимая свое влияние на других людей. И все чаще обращался к Инес с вопросами, которые, впрочем, были по существу дискутируемых тем. Инна краснела, смущалась, с трудом вникая в смысл сказанных фраз. Родители смотрели на нее с одобрением и вроде как сочувствием.
Поздним вечером Инна долго сидела перед трюмо, медленно перезаплетая косы на ночь. Теперь она со стыдом признавала, что могла бы повторить за своими восторженными приятельницами все то, что ранее говорилось о младшем Бахетове – прекрасный пленительный ангел, с обаянием, непонятным ее тринадцатилетнему сознанию. И в то же время такой, как предостерегали братья – другой, держись от него подальше, Инес.
Инна старалась держаться подальше, что оказалось непростой задачей, поскольку их матери сдружились и постоянно гостили друг у друга. Несмотря на твердые обещания себе самой, Инна раз за разом соглашалась то на конную прогулку, то на партию лаун-тенниса, то на променад по цветущему поздними розами парку к морю с младшим Бахетовым. По каким-то причинам общение с Инной развлекало князя, хотя она отдавала себе отчет, что, скорее всего, Иммануила просто заинтересовало новое знакомство на фоне привычного крымского общества. Вопреки своей очаровательно-таинственной внешности, Иммануил оказался прост в общении, искренен и дружелюбен, увлеченно рассказывал о быте крымских татар, о Кореизе, о каких-то южных приключениях, вроде той прогулки, с которой началось их знакомство. Инна поначалу дичилась и молчала, не веря первому впечатлению, но слушала внимательно и с удовольствием - князь умел увлекать. Понемногу разговорилась сама. Отвечая на умело поставленные вопросы, начала делиться мыслями и личными историями. Иммануил оказался прекрасным слушателем – словно погружался в события, всем видом показывая искреннюю заинтересованность.
Оставаясь одна, Инна каждый раз спрашивала себя – что от нее понадобилось младшему князю Бахетову? Пытливо всматривалась в отражение старинного трюмо, будто отыскивая ответы в серьезном взгляде светлых глаз. Уже не девочка, еще не барышня. Предчувствие скорого цветения едва угадывалось в тонкой фигурке, нервном узком личике с задумчивыми зеленоватыми глазами. Инна проводила пальцами по шелковистым косам – волосы были хоть и густы и длинны, но просто русы, без золотистости, как у Натальи, или интересного пепельного оттенка, как у подруги Веры.
Инна вздыхала, честно признавая, что изысканный князь Иммануил вряд ли мог плениться девичьей нескладностью. Единственное, что в ней привлекало – это никитинская порода, что редко было заметно в женщинах династии. Большинство великих князей отличали характерные черты – высокий рост, профиль римских героев, выразительные скулы и светлые глаза. Девушки зачастую оказывались копиями своих матерей - иностранных принцесс. Вот и мамочка, маленькая, очаровательная, синеглазая и темноволосая, походила на бабушку, датскую принцессу. Подруга Верочка - вся в mama, государыню Софию Александровну, и Натали, говорят, схожа с покойной матерью, греческой царевной. Только Инес вся пошла в мужскую линию Никитиных, чертами лица – как ее четыре брата, словно пятый мальчик в длинных локонах. Мамочка ласково смеялась и обещала дочери неземную красоту к совершеннолетию, а папочка, шутя, предлагал матросский костюмчик старшего Володи.
