- А я, представь себе, за сегодняшний день не успел даже тебя поздравить. С днем рождения, дон Паоло.

На следующий день участники торжества страдали «мигренью» – жаловались на ломоту в голове и мушки перед глазами, пили холодные напитки и лежали в шезлонгах, томно прижимая пальцы к вискам. Особенно комично выглядели перепившиеся накануне великие князья. Барышни, в легких утренних платьях, на контрасте – свежие и веселые, милосердно пытались облегчить участь страдающих, обмахивали кавалеров веерами и подзывали слуг с лимонадами и холодным арбузом. Государыня принимала весь этот фарс на свой счет, ибо была подвержена периодическим головным болям, и вид старательно изображающих «ее» недуг великовозрастных юнцов был ей глубоко оскорбителен. Впрочем, государь и прочие взрослые добродушно подтрунивали над обессиленной возлияниями компанией.

Иммануил совершенно не по этикету развалился в глубоком плетеном кресле. Сесть прямо и прилично ему не позволяли естественные неприятные ощущения после ночного рандеву. Рядом находился задумчивый Павел. Великий князь отщипывал от булочки маленькие кусочки и, размахиваясь, бросал чайкам. С нижней палубы доносились радостные крики - оттуда тоже кормили прожорливых морских птиц. Иммануил смотрел на энергичные движения сильных рук и плеч, вдыхал соленый воздух, подставлял лицо легкому бризу. Счастье было почти ощутимо. Для полнейшего впечатления юноша протянул руку к спелой кисти винограда. Кинул в рот пару золотистых, прозрачных, с загорелым бочком, ягод. Придавил языком к зубам. Рот наполнился сладким ароматным соком. Иммануил облизнулся, блаженно прикрыл глаза. Почувствовав резкое движение, лениво разлепил очи и увидел вставшего прямо перед креслом Павла. Великий князь гневно сдвинул брови.

- Теперь я понимаю восточных правителей, которые закутывают своих жен сверху донизу, чтобы чужаки не смели видеть их лиц.

Павел с досадой выкинул остатки булки за борт и зашагал прочь, к компании приходящих в нормальное расположение духа друзей. Иммануил покачал головой, не понимая такой резкой перемены настроения, но вскоре заметил некоего талантливого художника, которого привезла с собой великая княгиня Елена Александровна. Художник скромно сидел в тенечке, быстро водил карандашом по натянутому холсту, поминутно поглядывая в сторону Иммануила.

Князь не стал возмущаться и мешать таланту. Протянул руку за новой кистью винограда и лениво замер в своем кресле.

Удивительно быстро закончился бархатный сезон на побережье Черного моря. Знать постепенно покидала гостеприимный Крым до следующего года. Князья Бахетовы также отправились в обратный путь, радуясь поправленному здоровью Варвары Георгиевны.

В Петербурге родители увлеклись обустройством дома, а Иммануил решил воплотить в жизнь одну интересную идею. Теперь он остался единственным наследником огромных богатств, большого количества имений и дворцов по всей стране. Наслушавшись речей великой княгини Елены Александровны, Иммануил придумал передать несколько усадеб, в которых князья никогда не жили и потому пришедших в ветхое состояние, в дар государству, для устройства в них больниц, школ и прочих полезных учреждений. Великая княгиня внимательно выслушала юношу и целиком одобрила его благородные порывы. Отец Борис Иммануилович не особенно верил в активную деятельность сына, да и характер его изучил прекрасно, но зданий было не жалко, а мальчик должен был учиться управлять хозяйством, потому князь с легким сердцем выделил большую сумму на реконструкцию построек и поручил Иммануилу следить за всеми работами самому.

К немалому удивлению Бахетова-старшего, Иммануил с задачей справился. Запросто разъезжал по стране, присутствуя при инженерных заседаниях лично, читал соответствующую литературу и нанял учителя по строительному делу, разговаривал с архитекторами и главами городов, наведывался в благотворительные фонды, где, по протекции великой княгини, был принят весьма радушно. За полгода, пока не настал сезон летних работ, молодой князь договорился обо всем и практически передал несколько усадеб под патронаж больницы, госпиталя и детского приюта.

По-видимому, бурная деятельность заставила задуматься юного аристократа, потому что в один из вечеров Иммануил пришел к родителям с неожиданным решением. Выслушав сына, Борис Иммануилович и Варвара Георгиевна растерянно переглянулись. Мысль отпустить наследника учиться в Оксфорд показалась им дикой и неумной. Но Иммануил не сдавался. По его мнению, доморощенный стиль ведения хозяйства в современном мире мог приносить одни убытки, и следует учиться управлению заграницей. Отец был не согласен с таким мнением, матушка расстроилась. Но Иммануил знал, что добьется своего любыми путями.

Так много Иммануил еще никогда не выезжал – на все премьеры, во все кафешантаны, к цыганам и модным актрисам. Слухи о веселом князе-наследнике быстро проникли в высший свет. Иммануил поражал тонким вкусом и суждениями о мире искусства, очаровывал своей красотой, манерами и изяществом обращения. Был душой любой компании. С удовольствием пел чарующим контр-тенором модные романсы. Одним словом, князь Бахетов-младший был обворожителен. Ни о ком так много не говорили, как о нем.

Родителям слава сына не нравилась. Однако на все упреки по поводу нескромности своей нынешней жизни Иммануил разводил руками, напоминая о благом намерении учиться в престижном университете. Он видел, что матушка уже начала бороться с собой, выбирая между разлукой с сыном на несколько лет и сплетнями о его разгульном поведении в России.

А пока родители созревали для согласия на отъезд, Иммануил отправлялся развлекаться. Обычно во всех приключениях его тайно сопровождал великий князь Павел, с которым они стали почти неразлучны.

Апофеозом порочной жизни стали бани, к посещению которых юноши вскоре пристрастились. Специфика места позволяла оставить стыд, как одежду, за плотно закрытыми дверями, а близость горячей душистой воды, ароматных масел и банных процедур дарили свободу для воплощения любых изысков.

Со своим молодым и пылким другом Иммануил чувствовал себя невероятно счастливым. Павел быстро учился, постигая любовную науку, уже не робел и не краснел, исступленно лаская обнаженное податливое тело. Изучал внимательно, доставляя яркое удовольствие, пристально следил за реакцией Иммануила, когда ловкие пальцы забирались в самые тайники, когда прелестный любовник начинал несдержанно стонать, бесстыдно раскидывая тонкие белые ноги и подаваться, и всхлипывать, и сжимать изящными пальцами свой перевозбужденный орган с белесыми тянучими каплями. Было так блаженно закинуть эти безвольные ноги на плечи и одним точным движением войти в гладкое узкое нутро, до самого основания, до запрокинутой головы и сладострастного крика, и двигаться, двигаться, наращивая темп, смотреть на прикрытые в истоме глаза и пересохшие губы, на всю эту тонкость и хрупкость, изысканную статуэткость, фарфоровость кожи, с красными пятнами на бедрах - от несдержанных рук. И вся эта кажущаяся невинной красота так невозможно пленительно контрастировала с порывами неистовой запретной страсти, диком трепете бедер и яростном скольжении ладони по набухшему члену. Павел терял голову, стонал и рычал, не в силах сдерживать переполняющие чувства. А Иммануил в эти моменты просто наслаждался, полностью отдавая свое тело удивительному восторгу, которое дарил только он, юный великий князь.

И все-таки истории про посещения бань каким-то образом просочились в свет. Родители, больше не раздумывая, решительно высказались за обучение сына в Оксфорде, лишь бы он не позорился на родине.