- Нет. Мы просто удачно попали, – радостно оскалился Билл. Он все еще балансировал между осторожной симпатией к интересной женщине и желанием держаться от нее подальше.

Джина видимо тоже не спешила с выводами, настроившись на дружеское неторопливое общение. Разговор за фруктовым коктейлем смахивал бы на светскую беседу в палате лордов, если бы не внезапная активность Рии, которую вдруг прорвало на желание похвастаться подругой. По ее словам, Джина была не просто красавицей, но и редкой умницей, с отличным классическим образованием, отменным вкусом и разнообразными талантами – девушка работала консультантом в галерее современного искусства Лонг-Бич, разбиралась в живописи и музыке, активно занималась йогой и экзотическими танцами. Рия обожала подругу, всячески старалась соответствовать и искренне недоумевала, что нашла в ней, простой девчонке из многодетной семьи, эта жар-птица. Знакомы они были с университета, где Рия отучилась пару семестров, а Джина читала курс лекций по искусству двадцатого века.

Джина снисходительно слушала, ненавязчиво, но внимательно рассматривала братьев, искусно уводила подругу от опасных тем и очень красиво заправляла отставленным пальчиком выбившуюся из хвоста русую прядку за маленькое аккуратное ухо. Билл не удержался и скопировал жест, решив взять его на вооружение. В целом, общение вышло плодотворным – Рия выразила презрение играм продюсерской группы Хоффмана и их подлым планам, о которых где-то подслушала, где-то догадалась сама, и уверила братьев в своей преданности. Впрочем, теперь и близнецы владели конфиденциальной информацией об азиатке.

По дороге домой, выруливая вдоль темнеющего побережья, Билл подвел итог поездки:

- Все вышло даже лучше, чем могло быть. Теперь и мы знаем ее секрет.

Том улыбнулся и очень похоже изобразил пухлыми губами характерную для обеих подруг гримаску.

На следующее утро главный охранник близнецов доставил на виллу слегка помятых после десятичасового перелета Густава и Георга.

- Вы, видимо, надолго… – почесал шею Том, обозревая несколько набитых сумок и тщательно упакованный любимый бас Георга.

- Нам бы пива. И поспать, – озвучил хозяевам запрос на ближайшее время Густав.

Пока парни отсыпались, близнецы переместились в давно не посещаемую студию, включили рабочую аппаратуру. Билл ласково погладил акустическую гитару по грифу. Гитара отозвалась едва слышным звуком.

- Хочу синтезатор освоить, – внезапно выдал Том, присаживаясь к недавно купленному инструменту.

Музыкальные экспромты увлекли. Билл наигрывал основную тему на гитаре, Том импровизировал, подключая электронику. Получалось забавно и неожиданно свежо.

В дверях показался сонный Густав.

- А теперь бы найти Йорки и пожрать.

Георг обнаружился у бассейна – парень щурился на заходящее солнце и тянул из стакана чистый мартини. Друзья молча остановились, смотря друг на друга. Впервые за столько лет они ощущали неловкость.

- Давайте напьемся? – робко предложил Том.

На его плечо опустилась лапища Густава.

- Томат дело предлагает! – серьезно согласился ударник.

Они быстро прикончили литровую бутыль виски на четверых. Тома и Георга, которые начали с мартини, ощутимо развезло, и они первые заговорили о насущной проблеме, в основном нецензурно и не прицельно ругаясь.

С океана притянуло грозу. Вспышки света раскрасили темнеющее небо, крупный косой ливень за считанные секунды вымочил всё насквозь.

- Ну нах, – махнул рукой Билл, когда появившийся под обширным черным зонтом охранник предложил довести компанию до дома.

В громовых раскатах и электрических росчерках над головами пьяные парни усмотрели классную абстрактную иллюминацию. Дождь то усиливался, ритмично барабаня по дорогой облицовке бассейна, то спадал до мелко моросящего, и вновь лил.

- Ну и погода! – пропел абсолютно мокрый Том, откидывая тяжелые косички за спину.

- Штормовое предупреждение! – в тон ему добавил Билл.

Густав отбил ладонями по ближайшей горизонтальной поверхности, подняв дополнительную тучу брызг.

- Такая гроза!!! – выдержав паузу, снова запели братья.

Георг глухо промычал, изображая голосом звук своей бас-гитары.

Над головами вспыхнуло, размашисто прогрохотало. Густав одобрительно кивнул и бодро задал ритм.

- Какая непогода! – присоединился к хоровому пению Георг.

Несколько минут парни изощрялись на эту тему, завывая на разные голоса про грозу. Потом самый трезвый – Густав – решительно встал и подтянул повыше насквозь промокшие шорты.

- Пойдем в студию, бездари.

Дальнейшее отпечаталось в памяти смутно – они ржали над чавкающими следами на ковре, добили еще одну бутыль крепкого алкоголя, импровизировали, писали на всех поверхностях неприличные строки по поводу того, чем можно заняться под проливным дождем, а потом небрежно стирали. Густав упал за огромную ударную установку и его осторожно вынимали, огибая острые шпили. Георг и Билл терзали гитары, Том пел, пока не охрип.

Проснулись они ярким солнечным полднем, встрепанные, но неожиданно бодрые, лишь у Тома слышалась легкая хрипотца в голосе. Парни быстро избавились от недомогания, вызванного похмельем, и начали изучать разгромленную студию.

- А что вчера? – поинтересовался Георг, собирая кудрявые волосы в хвост.

- Мы сочинили песню, – мрачно отозвался Густав. – Только были такие пьяные, что лично я ничего не помню.

По полусмазанным записям на столе, стеллаже и коробке из-под пиццы невозможно было восстановить ничего, кроме настроения – почему-то все основное кто-то старательно стер, оставив лишь крепкие обороты, которые ни в коем случае не могли попасть в официальные тексты.

- А клево вроде получалось… – почесался Том и осмотрелся. – Где-то мой телефон был… Я хотел Йосту позвонить, чтобы позвать в прямой эфир!

Дико воняющий виски айфон обнаружился на самом видном месте – на спинке удобного дивана, расположенного напротив рабочей зоны. Билл брезгливо проверил гаджет на жизнеспособность, вдруг просиял и торжественно включил запись – спьяну Том перепутал простые действия и записал вечерние бдения на диктофон. Комната наполнилась звуками инструментов, воплями, ржанием и нестройным пением.

- И это наш шедевр? – фыркнул Георг.

- Я вспомнил, – оживился Густав и полез за барабаны.

По скверно записанным отдельным аккордам Георг и Билл вычислили основную тему гитар и заметно ободрились.

- А еще можно на синтезаторе создать имитацию разрядов молний, – Том что-то хрипло проскрипел и резко взмахнул руками. Зажмурился. – Я это так хорошо представляю! Теперь мне нужен Йост, чтобы разобраться в аранжировках!

- Мне уже тоже нужен Йост, чтобы разобраться! – с некоторой угрозой в голосе заявил Георг.

Парни весело заржали, а Густав отбил на барабанах ритм их будущей песни.

К вечеру в порыве вдохновения парни развили еще одну тему в стиле гимна современной молодежи. Сырой материал звучал пафосно и гротескно, но что-то в этом определенно было, потому осталось в заметках на будущее.

- Чтобы это петь, мало просто выходить на сцену, нужно возникать волшебным образом из сгустка разноцветного тумана! – Том развел руками и торжественно показал друзьям – как, словно став выше и величественнее.

- Корону еще сверху и развевающуюся мантию за спиной! – засмеялся Билл.

- И микрофон в виде большого золотого члена! – добавил Георг.

- Твой персональный золотой член, наверное, скоро прибудет! – серьезно заметил Густав.

И Йост, действительно, явился на следующее утро, не выдержал испытания неизвестностью. Прикатил на виллу, узнав про перелет Густава и Георга. На территорию охрана пустила, но коварные парни долго держали продюсера за запертыми стеклянными дверями, мстительно корча рожи и показывая неприличные жесты. Йост ребячество подопечных мужественно выдержал. В конце концов, Каулитцы распахнули двери. Дэвид не сказал ни слова, узрел творческих беспорядок и настрой парней, тихонько поместился в черное кожаное кресло и оттуда наблюдал за расшалившейся четверкой. Том тряс бумажкой с сочиненным ночью текстом про людское лицемерие, прикрытое масками супергероев. Том желал чего-то мрачного, тяжелого, но лиричного в стиле «Led Zeppelin» или последнего альбома «Queen». Тонко чувствующий настроение близнеца Билл наиграл первые аккорды. Вдохновленный присутствием Йоста Георг подхватил. Когда подключился Густав, песня оформилась окончательно. Йост пошевелился в своем кресле.