Том вдруг весело тряхнул брейдами, высоко и чисто повторил музыкальную фразу:

- Oh Tannenbaum, оh Tannenbaum, wie treu sind deine Blaetter…

Неожиданно для себя Билл вплел свой более низкий и сложный голос в вокал близнеца:

- Du gruenst nicht nur zur Sommerzeit,

Nein auch im Winter wenn es schneit…

- Oh Tannenbaum wie treu sind deine Blaetter, – закончили все хором.

Фрау Симона и фрау Маргерит наблюдали за спонтанным представлением, широко раскрыв глаза.

Гордон без паузы начал вступление к “Stille Nacht”. Не смотря друг на друга, но ощущая себя одним организмом, близнецы дуэтом безукоризненно пропели всю рождественскую балладу, интуитивно раскладывая строки на два голоса.

В камине потрескивали дрова. Мама и бабушка утирали слезы.

Внезапно Билл получил почти чувственное наслаждение от вокального соединения с братом. По телу заструилась приятная нега, в голове еще звучали их голоса, сплетенные в небывалой гармонии. Тонкие горячие пальцы стиснули ладонь, и Билл догадался, что Том ощущал то же самое – карие глаза близнеца были наполнены карамельно-медовым удовольствием. Сладкая дрожь иголками просыпалась вдоль позвоночника.

- Только сейчас я понял, почему так много народу сходит по вам с ума, – усмехнулся Гордон и потянулся за второй порцией утки.

Разговоры стихли далеко за полночь. Праздничный ужин съели, собаки дремали у камина, в котором тускло светились не прогоревшие угли. Гордон прикорнул в углу дивана, сморенный обильной трапезой. Мама и бабушка сонно обсуждали какие-то женские новости. Близнецы тихо выбрались из-за стола.

- Мы спать пойдем, – сообщил Билл маме. Симона расцеловала сыновей в щеки.

- Счастливого Рождества, мои дорогие мальчики.

Темный дом наполнился привычным спокойствием. Биллу казалось, что шум воды из душа звучал, как водопад Виктория, а от скрипа старого пола под осторожными шагами вот-вот проснутся собаки, и бабушка прибежит узнать, кто так оглушительно топает над головой. Билл плотно прикрыл дверь, повернул старую защелку и внезапно оказался в объятиях близнеца. Том ухватил брата за майку, ткнулся губами в щеку, потом добрался до рта, жарко шепнул:

- С Рождеством.

Билл только выдохнул – близнец опередил его с поцелуем, мечта о котором почему-то будоражила воображение еще с праздничного ужина. Не под омелой, а в темноте спальни, как продолжение песни на двоих. Ново, непонятно, неправильно и одновременно так правильно и идеально, что Биллу хотелось смеяться от счастья, когда Том ласкал его губы мягкими и неожиданно нежными губами. Сколько прошло времени – Билл потерял счет мгновениям, так было сладко и упоительно. Просто поцелуй – ничего особенного, движение губ по губам, смешанное дыхание, лишь быстрая прелюдия к чему-то большему… Но Билл не мог оторваться от близнеца, на секунду отстранялся, чтобы взглянуть в сияющие глаза, запечатлеть в памяти ускользающий миг и вновь припасть к родным, припухшим, с теплой подковкой-пирсингом... Никогда раньше Билл не переживал такого сумасшедшего чувства обожания младшего брата.

- Я от тебя пьяный, – едва слышно сообщил Том.

Билл предостерегающе приложил пальцы к братским губам – стены в доме были тонкими, а сон мамы и бабушки чрезвычайно чутким. Том невидимо улыбнулся в темноте, влажно облизал тонкие пальцы. Билл еле сдержал стон – от действий близнеца кровь прилила совсем не к тем местам. Трикотаж белья мучительно натянулся в паху. Том быстро избавился от майки и спортивных брюк. Мотнул головой, откидывая длинные косички за спину, демонстративно погладил себя по заметно оттопыренным эрекцией трусам.

- Хочешь сказать, что так возбудился от одного поцелуя? – недоверчиво спросил Билл.

- Много ли мне надо, неопытному? – с придыханием отозвался Том.

- Неопытному… – мучительно вспоминая эротическое шоу блистательного Томаса Каулитца–укротителя-анальных-шариков, повторил Билл.

Том нахально запустил одну руку в свои трусы, очевидно сжимая там напряженный член, другой же сноровисто залез в боксеры к старшему брату. У Билла перехватило дыхание от наглости и возбуждающей волны, когда чужая влажная ладонь умело прошлась по твердому стволу. Он тут же ухватил Тома за бедра, сжимая пальцы – желание потискать младшего брата накатывало на Билла уже несколько дней, однако реализовать все никак не предоставлялось возможности. По здравому размышлению, и сейчас время было совершенно неподходящим – комната запиралась на хлипкий замок, и родственники могли запросто заглянуть, проверяя сон мальчишек. Тома, очевидно, эта проблема совсем не волновала – потеребив братский член и добившись каменной эрекции, он вытащил шуструю ладонь, обеими руками приспустил боксеры. Билл машинально повторил движение близнеца, стащив с его бедер трусы. Возбуждение оказалось резким и сумасшедшим, словно в слюне Тома находился редкий афродизиак, передавшийся в поцелуе старшему близнецу. Биллу вдруг стало наплевать на конспирацию, лишь бы слышать прерывистое дыхание, осязать волнующий запах сексуального желания, ощущать ладонью теплую кожу. Закатывая глаза, Том резко и быстро двигал рукой по вертикально стоящему члену брата, будто боясь, что наваждение вот-вот отпустит, и Билл оттолкнет, запретит, ударит. Билл чувствовал его наслаждение, восторг и страх, ведь это был первый раз, когда младший близнец так ласкал старшего. Словно повинуясь некоему закону гармонии, Билл протянул ладонь, касаясь горячего напряженного органа брата. Том тихо всхлипнул, толкнулся бедрами. Они моментально синхронизировали движения, будто в искусно поставленном танце удовольствия. Том точно также невесомо и сладко поглаживал близнеца по бедру, как Билл, в том же темпе, откликаясь на малейшие изменения ритма. Они молча смотрели друг на друга – в чуть удивленные, с налетом неведомого ранее наслаждения лица, в почерневшие глаза и дрожащие нацелованные губы. И одновременно испытали оргазм, когда тела словно прошила электрическая искра, от макушки по позвоночникам, сплавила воедино, перемешивая белую сперму. Том, стараясь не закричать, вцепился зубами в плечо старшего брата. Билл широко раскрыл глаза, морщась и закусывая губы – орать было нельзя, а впиваться зубами или ногтями в молча стонущего Тома он себе не позволил. Восторг оказался длительным и неожиданным – Билл не мог припомнить, переживал ли ранее что-либо подобное, так сильно и – вместе.

- Мои желания под Рождество всегда сбываются… – прошептал Том, размазывая по плоскому животу липкие кляксы семени.

У Билла хватило сил лишь на то, чтобы удовлетворенно чмокнуть близнеца в губы и доползти до постели. Серьезные размышления о происходящем между ними безобразии снова откладывались на неопределенное время.

Сразу после бурного празднования Нового 2011 года близнецы вернулись в Лос-Анджелес.

В первый же день Том радостно унесся на домашнюю тренировку в оборудованный специально для этого спортзал, а Билл меланхолично завис на пустой кухне. Стерильно пустой. Вариантов представлялось несколько – дождаться, пока Том потягает железо, проголодается, и тогда вытащить его до ближайшего кафе; выехать за продуктами самому или сделать заказ по интернету. Парень задумчиво посмотрел через стеклянные двери на окружающий оазис и бассейн, неторопливо решая задачу. Калифорнийское теплое солнце настраивало на сиесту. Билл почти пришел к варианту тупо позвонить Йосту и попросить заказать еду, как случалось уже не раз, но тут заметил новую фигуру. Фигура была женской и двигалась от охраняемого входа, огибая бассейн, прямиком к дому. Билл по-джентельменски распахнул перед незнакомкой двери, справедливо полагая, что бдительная охрана не пропустила бы неопознанную барышню. Парень сначала по-мужски, а потом профессионально оценил девушку – немного старше его, среднего роста, стройная и смуглая, экзотически яркая от смешения кровей, то ли латиноамериканской, то ли азиатской, но красота была явно доработана искусным пластическим хирургом – слишком пухлые губы и аккуратный носик, да и грудь великовата для тонкого силуэта. Билл тут же сообразил, что, по-видимому, это и есть подставная пассия Тома, как её…