Как пишет сам Л. Н. Энгельгардт, работать над своими «Записками» он начал в 1826 г.; по сообщению Н. В. Путяты, Л. Н. Энгельгардт еще при жизни читал их своим близким, а последняя черновая запись, как уже было сказано, датирована 1835 г. Таким образом, работа над «Записками» велась в 1826–1835 гг. Автор замечает, что создавал «Записки» по памяти; никаких дневниковых записей он при жизни действительно не вел (что подтверждается тем, что он периодически допускает ошибки в датах и именах), хотя, вероятно, использовались какие-то документы семейного архива (как, например, приводимое в тексте и дошедшее до наших дней письмо П. А. Румянцева-Задунайского Н. Б. Энгельгардту). Другим источником были публикуемые в газетах реляции. К этим реляциям Энгельгардт особенно широко прибегал, описывая события, свидетелем которых он не был. Например, описание польского восстания 1831 г. полностью списано им из газет. Так, предложение: «Преследование продолжалось до самой черты пограничной краковской заставы, куда спасся Каменский не более как с 5 офицерами и ни с одним из нижних чинов; все же прочие взяты в плен», — дословно взято из рапорта графа Сакена от 16 сентября 1831 г., помещенного в «Московских ведомостях» (1831. № 78). Точно так же дословно или с минимальными изменениями взяты из газет и все остальные фрагменты этого описания.

После смерти Л. Н. Энгельгардта в 1836 г. его «Записки» затерялись и были обнаружены Н. В. Путятой лишь осенью 1858 г. в Муранове. Уже в следующем году они были опубликованы с предисловием Путяты и комментариями М. Н. Лонгинова в «Русском вестнике» и отдельным изданием. При этом текст подвергся стилистической правке и сокращениям: были смягчены описания нравов екатерининского двора (в частности, обстоятельства попадения в фавор А. П. Ермолова; само слово «фаворит» везде было заменено на «пользующийся влиянием при дворе» и тому подобные эвфемизмы), исключен ряд эпизодов, например диалог митрополита Платона с князем Зубовым после коронации Александра I; особенно значительным сокращениям подверглась седьмая глава, из которой были изъяты описания практически всех событий, в которых Л. Н. Энгельгардт не принимал непосредственного участия (и, таким образом, почти все описание войн с Наполеоном и комментарии автора к ним).

Ряд наиболее политически острых отрывков был опубликован Герценом в «Историческом сборнике Вольной русской типографии в Лондоне» (1861. Кн. 2; репринтное переиздание в: М., 1971).

Уже через несколько лет «Записки» были переизданы Бартеневым (М.,1867, примечания Н. В. Путяты, М. Н. Лонгинова, П. И. Бартенева). Этот текст содержит гораздо меньше стилистических исправлений, восстановлены некоторые пропущенные в предыдущем издании фрагменты, хотя упоминавшийся диалог Зубова с Платоном или комментарий на смерть Павла I («Великие земли!..») были опущены; по-прежнему дефектно была напечатана седьмая глава.

В течение последующих ста тридцати лет издатели лишь однажды обратились к этому интереснейшему памятнику мемуарного жанра, включив «Записки» в сборник «Русские мемуары. Избранные страницы. XVIII век». (М., 1988). В него вошли, однако, лишь главы, посвященные XVIII в., да и те подверглись значительному и довольно бессистемному сокращению.

Таким образом, настоящее издание является первой полной публикацией беловой рукописи «Записок». Восстановлены опущенные в предыдущих изданиях фрагменты и авторские грамматические конструкции. В бумагах Л. Н. Энгельгардта сохранились черновики первой части «Записок», текст которых не всегда совпадает с окончательной редакцией. Представляющие интерес фрагменты этих черновиков помещены в комментариях. Слова, помещенные в квадратных скобках, введены, чтобы облегчить понимание текста. Также в квадратных скобках дано погодное деление «Записок», частично произведенное самим автором, частично — первыми публикаторами.

Рукопись «Записок» хранится в настоящее время в РГАЛИ, в фонде Н. В. Путяты (Ф. 394. Оп. 1. Ед. хр. 223). Она представляет собой пятнадцать тетрадей, где несколькими различными почерками, вероятнее всего принадлежащими членам семьи Л. Н. Энгельгардта, в том числе и его детям, набело переписан текст «Записок», с исправлениями самого автора и карандашной правкой Н. В. Путяты, в общем соответствующей изданию 1859 г. В том же фонде под №№ 222–230 находятся некоторые другие материалы Л. Н. Энгельгардта, в частности его завещание, упоминавшееся письмо П. А. Румянцева-Задунайского Н. Б. Энгельгардту, фрагменты черновиков «Записок» и др.

В архиве музея-заповедника «Мураново» находятся некоторые документы, связанные со службой Л. Н. Энгельгардта (Ф. 1. Оп. 1. Ед. хр. 216–224), в частности упоминаемые в тексте «Записок» аттестат и похвальный лист за участие в Мачинском сражении, официальные бумаги, связанные с награждением Л. Н. Энгельгардта знаком за участие в Пражском штурме и выходом его в отставку (поскольку администрация затрудняет доступ к хранящимся в музее архивным документам, нам не удалось процитировать их в настоящем издании).

В силу значительной насыщенности текста фактическим материалом мы сочли нецелесообразным подробно комментировать эпизоды, которые не имеют непосредственного отношения к биографии Л. Н. Энгельгардта. Поэтому целый ряд неточностей, содержащихся в основном в описаниях войн с Наполеоном и событий второй половины царствования Александра I, специально не оговаривается.

Выражаем особую благодарность A. B. Тихоновой (Смоленск), чья неопубликованная дипломная работа «Энгельгардты в истории России (до нач. XX в.). Исследование генеалогии рода», защищенная в Смоленском государственном педагогическом институте в 1992 г., и основанные на ней публикации: «Энгельгардты. Воистину человек» (Край Смоленский. 1992. № 10) и «Записки генерал-майора» (Там же. 1992. № 11–12) использованы нами при комментировании.

Примечания составителя обозначены в тексте звездочками. Справки о лицах, упоминаемых в тексте «Записок», даны в аннотированном указателе имен.

И. И. Федюкин

1766–1779. Родители. — Происхождение. — Младенчество у бабки Бутурлиной. — Обучение в Витебске, в Смоленском пансионе Эллерта и в Шкловском кадетском корпусе.

Записки, что случилось видеть, слышать или чего быть свидетелем в жизни, каждого частного лица, как бы ни было малозначуще в свете, всегда могут быть интересны для будущих времен, касательно нравов того века, людей, образа жизни, обычаев, политических и военных происшествий и описаний знаменитых лиц.

Я сожалею, что занялся сим уже поздно, когда мне минуло шестьдесят лет; многое интересное забыто, а что и вспомнил, то уже не так верно, как должно было быть в связи течения времени. Занятие сие доставило мне удовольствие; вспоминать счастливое время юности и рассказывать о прошедшем, как говорит г. Сегюр[4], есть из числа единственных удовольствий для стариков. Эти записки я начал писать в 1826 году, следственно все, случившееся после, дошедшее до моего сведения, будет подробнее.

Отец мой был действительный статский советник и кавалер Св. Владимира 2-й степени, Николай Богданович; мать моя была из рода Бутурлиных[5], Надежда Петровна; замечательно, что он из смоленских дворян третий женился на великороссийской, ибо со времен завоевания царем Алексеем Михайловичем Смоленска[6], по привязанности к Польше, брачились вначале с польками, но в царствование императрицы Анны Иоанновны были запрещены всякие связи и сношения с поляками, даже если у кого находили польские книги, ссылали в Сибирь; а потому, сперва по ненависти к русским, а потом уже по обычаю, все смоляне женились на смолянках[7]. Поэтому, можно сказать, все смоленские дворяне между собою сделались в родстве. Первый женился на русской Яков Степанович Аршеневский, второй — отец светлейшего князя Григория Александровича Потемкина[8], третий — мой отец.