– Кто знает, но мой дар говорит, что все удастся. Удачи вам обоим, дитя мое, жаль, что не увижу, как вы разобьете черные чары. Кулон и перстень окажутся в твоих руках, чтобы вы оба вспомнили, кем ты была.
Как и задумывала Альвева, последний вздох Абигайль испустила в кругу семьи в тот миг, когда над замком погас последний луч закатного солнца.
Генрих де Тиорел хотел было вмешаться в судьбу молодого герцога де Реора, на которого нацелилась Альвева, но ему пришлось отступиться. От иконостаса отделилась тень с белыми крыльями, облаченная в простую льняную хламиду без украшений. В голосе ангела слышалось страдание, но он был тверд:
– На этот раз тебе запрещено вмешиваться. Генрих де Реор будет вынужден взять эту девицу в жены, но от того, по какой причине он это сделает, зависит очень многое. Каждый рыцарь должен уметь устоять перед искушениями, уметь держать данное слово и строго следовать Кодексу своего Ордена, ничем не запятнав собственной части. Когда придет время, ты поможешь Абигайль вспомнить то, из-за чего она отказалась от многого. Амулет и перстень снова обретут свою хозяйку в свой срок. Приворотные чары тебе позволено распутать. Пусть хоть раз в жизни обойдется без колдовских уловок. Не переживай, Альвева в итоге будет наказана строго в соответствии с тяжестью совершенных злодеяний.
Лекарь учтиво склонил голову в знак того, что не ослушается повеления. Помолившись за несчастного де Реора и влюбленных, которым предстоит встретиться снова, мужчина отправился отдыхать, размышляя о том, насколько неисповедимы Пути Господни.
Альвева долго собирала деньги, которые получала не только за службу в замке, но и забранные у тех, чья жизнь до срока прервалась. Платье из добротного шерстяного полотна цвета молочного шоколада с богатой золотой вышивкой по лифу и подолу пришлось ей по вкусу больше всего из тех нарядов, которые она специально заказала у лучшей в здешних местах портнихи. Она даже соизволила разориться на серебряные украшения с зеленым нефритом, которые придали глазам колдуньи еще большую выразительность.
Решив, что вопросы, которые непременно воспоследуют, если хоть кто-то увидит в подобном виде, сейчас совершенно ни к чему. Закутавшись в старенький плащ, интриганка отправилась на розыски Генриха де Реора, надеясь, что приворотные чары не позволят тому ускользнуть из коварно раскинутых сетей черной ведьмы.
Молодой герцог в это время прогуливался по розовому саду в полном одиночестве. Судя по мечтательному выражению серых глаз, он сочинял очередную балладу. Альвева самодовольно улыбнулась, тут же представив, что ее ждет заслуженная серенада, только вот надеждам служанки так и не было дано сбыться. Прислушавшись, она с ужасом поняла, что кандидат в ее законные мужья сочиняет оду в память Абигайль де Альфонсо, которую он вот уже несколько лет любил, но так и не добился взаимности. На девицу, которая попыталась с тихим возгласом восторга повиснуть у него на шее, он не обратил абсолютно никакого внимания. Альвева была жутко раздражена, когда поняла, что впервые в жизни ее дар дал осечку. Даже глубокое декольте, в котором обычно тонули все мужчины, обычно попадавшиеся ведьме навстречу, на этот раз осталось не у дел. Вскоре де Реор и вовсе ушел, завидев вдали хозяина замка.
Альвева в который раз прокляла и совсем недавно усопшую соперницу, и обоих рыцарей, за слишком уж большую приверженность строгим требованиям морали и кодекса чести. Она так и не смогла понять, почему чары, которые до этого еще ни разу в жизни не подводили, дали осечку.
Колдунья с трудом дождалась позднего вечера, чтобы удалиться в заветный закуток в подземельях замка, чтобы выпустить на волю заклятье, которое поможет ей все же добиться заветной цели. Скромное темно-серое платье из грубой шерсти делало девицу похожей на безвредную тень, только вот горе тому, кто вставал у нее на пути или оказывался втянут в интриги рыжеволосой служанки. Она тихонько рассмеялась, кривовато улыбнувшись:
– Почему люди никогда не оправдывают моих ожиданий? Герцог де Реор, ты напрасно скорбишь по той, чье сердце было подарено даже не усопшему мужу! Больше она никогда не помешает моим планам на свой кусочек благоденствия уже в этой жизни, а не на пресловутом «том свете»! Я не верю ни одному лживому слову святых отцов. Они только и умеют, что копить богатства в стенах своих твердынь и блудить похлеще иных городских гуляк! Никто ничего просто так не даст даже после смерти! – девица издевательски расхохоталась, скинула одежду на грязный пол, оставшись в чем мать родила, и распустила волосы, яркие, как пламя ада. – Не хочешь брать меня в жены по «любви», возьмешь по велению чести. Мне не важно, каким путем стану герцогиней де Реор. Главное, что я ею стану.
Вытащив из сундука купленные у охотников по случаю волчьи шкуры, клыки и лапы с острыми когтями, ведьма самодовольно просияла. Начертив на земляном полу круг, деловито проверила, а нет ли нигде разрывов, внутрь положила все для ритуала. Уколов стальным острием собственное запястье, позволила нескольким каплям упасть на серый мех, а потом быстро заставила ранку затянуться. Такой способ создания мертвого волка-оборотня гарантировал, что он не сможет причинить ей ни малейшего вреда и сразу же рассыплется пеплом, как только она ударит монстра серебряным подносом, на котором всегда разносила бутыли и чаши с вином хозяевам замка и их гостям.
Голос Альвевы звучал как заунывное рыдание, когда та просила своих повелителей о помощи. Темный, как глухая полночь в новолуние, дар заструился по жилам жидким огнем преисподней, вдыхая в чудовищное подобие волка странное подобие жизни. Алые глаза с вожделением посмотрели на девушку, но тронуть не посмели: путы крови держали чересчур сильно.
– Скоро герцог де Реор будет возвращаться с поминок по Абигайль. Ты должен напасть на него, но не вздумай причинить ему хоть малейший вред! – дождавшись утвердительного кивка лобастой башки, ведьма продолжила. – Я замахнусь на тебя серебряным подносом, но не ударю. Ты убежишь, скуля от ужаса. Будь готов сразу приходить на мой зов, если тебе дорога побитая молью шкура! Смотри, чтобы тебя никто не обнаружил, иначе святые отцы-инквизиторы натравят на тебя чернь, которая прекрасно знает, как следует обращаться с подобными тебе тварями. Иди. Я пойду за ним следом. Не разочаруй меня, иначе изведаешь много боли и не увидишь полнолуния!
Тварь молча растворилась в полумраке замковых подземелий, не посмев ослушаться своей бессердечной госпожи. Альвева же торопливо привела себя в порядок, оделась, уложила волосы в несложную прическу и выскользнула следом, не желая, чтобы ее отсутствие хоть кто-нибудь заметил.
Генрих де Реор решил отдать последнюю дань памяти усопшей Абигайль де Альфонсо, которую не успел ввести в собственный дом. Темно-бордовая, почти черная, роза, которую он бережно держал в руках, была последним даром несчастной герцогине, чья жизнь так неожиданно оборвалась при весьма странных обстоятельствах. Рыцарь чувствовал, что без злого колдовства тут никак не обошлось. Отстояв вечернюю мессу, он купил несколько церковных свечей, чтобы установить в специальных углублениях в углах мраморного саркофага и возжечь их, как дань памяти любви, которую отняла у него бессердечная смерть.
В кустах, росших вдоль дороги, раздалось едва слышное шуршание. Герцог обнажил меч, украшенный вязью родового геральдического узора, и приготовился встретить вышедшую на садовую дорожку, мощенную серым булыжником, тварь во всеоружии. Глаза существа, лишь отдаленно похожего на волка, полыхали алым. С острых как бритва клыков капала зеленая жидкость, которая могла быть только ядом.
Генрих положил на скамейку цветок и приготовился подороже продать свою жизнь. Он прекрасно понимал, что добрая сталь тому, кто и так уже давно мертв, вряд ли, сможет сильно повредить. Потом раздались тихие шаги, а через мгновение де Реор чуть не оглох от пронзительного женского крика. Потом в тварь что-то полетело. Это оказался серебряный поднос. Там где металл, из которого частенько делали церковную утварь, и который был в чести у Волшебного Народа, коснулись тела порождения черного колдовства, запахло паленой плотью и задымились и без того скудные остатки шерсти. Несчастная нежить коротко взвизгнула от боли и предпочла убраться с пути рыжеволосой служанки, которая остервенело сжимала в руках два кубка, готовая в любой момент отправить их в недолгий полет. Посчитав, что добыча оказалось чересчур зубастой, монстр предпочел ретироваться. Хруст сухих веточек под массивными лапами явственно говорил, что он принял разумное решение убраться от замка подальше.
