Пролог

Я неторопливо брела по улицам родного города, в который раз ругая себя за то, что не прибилась ни к одной из компаний друзей. Родня неожиданно решила отметить праздник, собрав денег на путевки и оставив меня впервые в жизни в гордом одиночестве. Что и говорить, подобной подлянки, естественно, от них никак не ожидала.

Важно топала прямо по главной улице родного города в сторону собственного дома, впитывая каждой клеточкой праздничную атмосферу одного из самых любимых моих праздников. Именно ожидание чуда и нравилось больше всего. Серые будни не сулили ничего интересного, а так хотелось волшебной сказки, причем, обязательно со счастливым концом персонально для меня.

Я умела ждать, надеясь, что однажды и мне на голову свалится нежданно-негаданное счастье. Только вот так и не смогла решить для себя, чего же конкретно ожидаю от первого января.

Кружась и танцуя, падали крупные снежинки, серебрившиеся в свете фонарей и причудливых гирлянд, заставляя мое сердце трепетать и сладко таять в груди в ожидании того самого чуда, которое каждый год я надеялась повстречать на своем пути.

До дома осталось всего ничего: свернуть в небольшую полутемную подворотню, в которой сегодня клубился странный сероватый туман, такой, как обычно бывает на болотах. Пожав плечами, храбро нырнула в странное нечто. Я совсем не почувствовала, что у волшебства, которого так долго ждала, наконец-то, дошли до меня руки.

Снег под ногами стенал и плакал. В скрипе под подошвами моих новомодных зимних сапожек слышалось имя «Вальтер! Вальтер! Вальтер!». Ни одного знакомого с таким именем, даже по интернет переписке в чатах, у меня не было. Отмахнувшись от впавших в ступор мыслей, храбро пошла в сторону подъезда родной многоэтажки.

«Дзинь!» – жалобно звякнуло явно что-то металлическое в полумраке предновогоднего вечера. Спеша поскорее оказаться в тиши своей квартиры, я со всего маха на кого-то налетела. И этот кто-то, кажется, слишком сильно увлекался романтикой баллад и легенд средневековья.

– Господи! – сорвалось с моих губ, когда нащупала на лбу стремительно растущий шишак, который обещал стать колоритно внушительным.

В пострадавшее место ласково ткнулась конская морда, а потом шершавый язык заботливо облизал начавшую лиловеть кожу. Добрая зверюга точно извинялась за то, что нечаянно навредила мне.

– Прекрасная леди, который сейчас год от рождества Христова? – послышался приятный мужской голос прямо над моей головой. – Проклятая ведьма жестоко отмстила мне за то, что я не ответил на ее сердечный зов.

Я машинально ответила, даже не успев удивиться слишком уж старомодному стилю речи незнакомца:

– Почти две тысячи шестнадцатый. До наступления нового года остался всего лишь час.

– Вы хоть понимаете, миледи, какое чудо вы совершили, развеяв древние чары? В их власти мы с моим добрым боевым товарищем находились целых девятьсот лет! – взволнованно продолжил незнакомец и весьма учтиво добавил. – Вальтер де Аверн к вашим услугам, госпожа!

Что-либо рассмотреть во мраке приближающейся ночи было проблематично. Я только почувствовала, что меня довольно вежливо, но решительно тянут за рукав серенькой дубленки в сторону ближайшего фонаря.

– Рада, что теперь с вами все в порядке, уважаемый Вальтер, но мне пора домой, – я также старалась быть вежливой, хотя бесцеремонные действия собеседника мне не понравились. – Так вышло, что могу и опоздать до начала того мига, как бой курантов возвестит о наступлении нового года. Лила Туманова. Да отпустите вы меня, наконец! – глухое раздражение уже начинало поднимать свою ядовитую голову, так как не понимала, какого лешего сейчас творится, и что теперь со всем этим бардаком делать. – Идите себе, куда шли, и не мешайте вернуться домой!

– Не волнуйтесь, миледи Туманова! – кажется, меня даже попытались успокоить. – Всего лишь объясните мне, как добраться до ближайшего постоялого двора и позвольте проследить, что вы в целости и сохранности добрались до ворот собственного замка.

Последнее заявление прозвучало настолько абсурдно, что ответила, практически не задумываясь:

– У меня нет замка, я живу вон в том доме! – и показала кивком головы на одну из новостроек, в которой только два месяца назад приобрела квартиру на деньги, выигранные в лотерею.

– Это не имеет никакого значения, – взгляд мечтательных голубых глаз, которые сейчас были отчетливо видны в свете фонаря, остановился на моей многострадальной тушке довольно заинтересованно, намекнув, что на этом чудеса не окончились.

Тут в наш довольно странный и сумбурный разговор ворвался визгливый женский голос:

– Вальтер де Аверн, – возвестил он с каким-то надрывом, – ты отверг мою любовь, поэтому будешь вечно Сонным рыцарем, если девица, каким-то странным образом разбившая многовековые чары, не выйдет за тебя замуж! Насколько я вижу, у леди Лилы Тумановой нет ни малейшего желания связываться с таким неудачником, как ты!

И уже через пару мгновений я нос к носу столкнулась с довольно красивой женщиной с изумрудными глазами и волной огненно-рыжих волос, сбегающих чуть ли не до самого асфальта. Стройную фигуру с соблазнительными для любого мужчины формами облекало средневековое платье цвета молочного шоколада с богатой золотой вышивкой по лифу и подолу.

– Альвева, ты – черная ведьма! – вскричал мой недавний голубоглазый знакомец, явно не довольный подобным вмешательством в наш диалог. – Твои злодеяния до сих пор заставляют стыть кровь в жилах любого сведущего в такого рода делах человека! Никто и никогда не заставит меня покориться твоей воле, даже если снова буду вынужден блуждать в колдовском тумане, не зная покоя!

Рассерженный рыцарь был красив, залюбовалась даже возмущенная его неуступчивостью колдунья: темно-коричневые, почти черные, волосы до плеч были того же оттенка, что и грива верного скакуна, грозно сверкающие голубые глаза, накачанная фигура без грамма лишнего веса, высокий, широкоплечий.

Уж не знаю почему, но мне стало жаль обоих несостоявшихся возлюбленных. Так страшно и безнадежно любить может только женщина. Альвева прекрасно знала, что Вальтер никогда не сможет ответить ей взаимностью, но ничего не могла с собой поделать. Проклятье, которым она наградила впавшего в немилость мужчину, не давало им идти каждому своей дорогой, заставляя страдать и мучиться все сильнее, с каждым пробежавшим над бедовыми головами столетием.

– Альвева, это ведь вы прокляли сэра Вальтера? – я решила прояснить непонятную мне ситуацию. – Надеюсь, что уверены, что все еще любите его?

– Глупая девчонка! – красотка, хищно сверкнув ставшими бездонными глазами, продолжила свою исповедь. – Кому нужна эта ваша любовь, которая умрет прежде, чем седина сделает твои волосы серебристо-белыми? Он был богат, хорош собой и мог дать мне высокий статус в обществе! Герцогиня Альвева де Аверн! Вот чего этот гордец лишил меня из-за глупых предрассудков своего ордена! Я побывала замужем за братом короля Шотландии, которого и отравила, когда этот напыщенный индюк надоел мне хуже горькой редьки! Ему никогда не вырваться из моего плена! Пусть мне никогда не будет покоя, хотя уже давно мертва, но и этот глупый баран никогда не обретет счастья!

– Простите, – остановила я решительно поток злобного красноречия герцогини, – только вот после многовековых блужданий все то, что составляло ранее достоинство сэра Вальтера, низверглось в прах: его земли и титул перешли ко второму по старшинству брату, как и все богатства. Даже платье и латы выглядят совсем уж нереспектабельно! Зачем он вам теперь нужен? – старалась, чтобы мой голос звучал как можно более убедительно. – Вы добились своего, став женой принца, провели свою жизнь в холе и неге, пока этот несчастный наматывал километраж по болотам и буеракам во власти сонных кошмаров. Оставьте бедолагу в покое! Сильно сомневаюсь, что он так легко сможет привыкнуть к тому, как чудно, на его взгляд, изменился мир.