Джози замешкалась.

— Вперед, Джози, — сказал Римо с холодной усмешкой. — Покажи им сальто, стойку. А заодно и мне, и твоим соплеменникам.

Джозефс схватил ее за руку и потащил наружу, а Римо, выйдя следом, развернулся и пошел прочь.

Позади раздался смех репортеров. Римо оглянулся.

Делая стойку, Джози не удержала равновесие и упала.

Фотографы ухмылялись, а Винсент Джозефс попытался обратить все в шутку.

— Это все нервы, ребята. Ну-ка, Джози, покажи ребятам!

Джози подняла глаза и встретилась взглядом с Римо. В глазах ее была тревога.

Она хотела было сделать «колесо» — детское упражнение, которое под силу любому школьнику, — но при этом тяжело грохнулась на землю.

Фоторепортеры снова засмеялись, а Римо пошел своей дорогой в общежитие, откуда они с Чиуном вскоре должны были отправиться в аэропорт на самолет до Лондона.

Они находились в номере на пятом этаже лондонского отеля «Дорчестерс Армс». Смит пытался завязать разговор, но Чиун безмолвно сидел на полу в центре комнаты, — руки сложены, взор устремлен в вечность, — а Римо не отрываясь смотрел по телевизору соревнования гимнасток.

— Итак, кончилось довольно неплохо, — сказал Смит. — Взрывные устройства обезврежены, а русские решили не выражать протест в связи с тем, что на Олимпийские игры без их согласия проникли наши агенты.

У него было такое ощущение, будто он обращается к пустой пещере. Чиун не пошевелился, даже глазом не моргнул. Римо продолжал смотреть телевизор. Комментатор, которого, очевидно, выбрали за луженую глотку, орал: «А теперь потрясающая неожиданность Олимпиады — Джози Литтлфизер! Эта краснокожая девушка продемонстрировала нам исключительное совершенство с самого первого момента, как только ступила здесь на гимнастическое бревно! Высшая оценка!»

И, вторя ему, зазвучал голос молоденькой девушки-комментатора, которая сама раньше была спортсменкой, но, похоже, успела забыть об этом, судя по потоку «ого», «ух, ты», «вот те на» и прочего, из чего в основном состоял ее комментаторский лексикон. «Совершенно верно, друзья, — подхватила она. — Вот это да! Ай да Джози! Теперь ей достаточно получить всего восемь баллов, чтобы обеспечить себе первенство в упражнениях на бревне».

"А получить «восьмерку» — это ведь совсем нетрудно, не так ли? — спросил комментатор-мужчина.

«Достаточно не упасть с бревна — и „восьмерка“ обеспечена», — ответила девушка.

— Вот как? — усмехнулся Римо, обращаясь к телевизору. — Посмотрим.

Смит покачал головой. Со времени возвращения из Москвы и Чиун и Римо вели себя весьма странно. Не поднимаясь с дивана, он подался вперед и через плечо Римо посмотрел на экран. Он увидел, как индейская девушка с волосами, собранными в узел, натерла канифолью ладони, затем подошла к гимнастическому бревну, положила на него руки и подтянулась на узкий деревянный брус. В тот же момент руки ее соскользнули, и она упала на маты, расстеленные вокруг снаряда.

— Вот так-то Джози! — воскликнул Римо.

Девушка вспрыгнула обратно на бревно, но на этот раз у нее соскользнула нога, и, тяжело плюхнувшись на снаряд задом, она схватилась за него руками в отчаянной попытке удержаться.

— Отлично, дорогая! — сказал Римо.

Наконец ей удалось встать на бревне. Она сделала шаг вперед и поставила перед собой правую ногу, намереваясь сделать пробежку, но тут ее левая нога соскользнула, и она свалилась на маты.

«Полный провал, — сказала молоденькая комментаторша. — Вот те на! Медаль была почти что у нее в кармане, и вот — полный провал».

«По-моему, это полный провал», — сказал мужчина-комментатор, стараясь не отстать от коллеги в умении анализировать технические ошибки Джози.

Вскочив на ноги, Джози Литтлфизер в третий раз попыталась запрыгнуть на бревно, но едва ее ноги оказались на снаряде, как тут же заскользили по нему, и она, снова упав на бревно, перевернулась и грохнулась на маты, затем вскочила и бросилась бегом с помоста, потирая ушибленный зад.

— Ура-а! — завопил Римо. Затем, вставая, пнул телевизор ногой и повернулся к Смиту. — Так что вы говорили?

— Почему вас так радует неудача бедной девушки? — спросил Смит.

— Я просто воздаю ей по заслугам, — ответил Римо. — Так что там у русских?

— Они не будут жаловаться на то, что мы послали на игры своих агентов без их разрешения.

— Это они молодцы, — сказал Римо. — А взрывчатку они всю нашли?

— Да. Бомбы были заложены в вентиляционные шахты по всему зданию. Могли быть большие разрушения.

— Прекрасно, — сказал Римо. — А кто же были эти террористы?

Порывшись в дипломате, Смит вытащил оттуда фотографию и подал Римо.

— По-моему, это его люди.

Римо взглянул на снимок.

— А я думал, что с Иди Амином уже покончили.

— Это не Амин. Это Джимбобву Мкомбу.

— А кто он такой?

— Лидер повстанческих сил, которые пытаются свергнуть режимы ЮАР и Родезии.

Римо кивнул.

— Все понятно. Хотели представить дело так, будто белые южно-африканцы пытались убить американских спортсменов и сорвать Олимпийские игры. Хотели натравить на этих белых весь мир, устроить переворот и взять власть в свои руки.

— Примерно так, — сказал Смит.

— И что теперь с ним будет?

— Ничего, — ответил Смит. — Во-первых, мы не можем на сто процентов быть уверенными, что именно он послал лейтенанта Муллина и его группу на Олимпийские игры.

— Это он, — сказал Римо.

— Я тоже так думаю, поскольку этот Муллин уже три года работал на Мкомбу. Но мы не можем этого доказать.

— А русские? — спросил Римо.

— Ну, они ведь поддерживают мятежников Мкомбу. Не станут же они объявлять, что их подопечный пытался сорвать им игры. Поэтому даже сделали вид, будто не могут установить личности террористов.

— Значит, этот Мкомбу выйдет сухим из воды, — заключил Римо.

Смит пожал плечами.

— Очевидно. Более того, он может из всего этого даже извлечь пользу. При отсутствии каких-либо опровержений, большинство стран по-прежнему будут склонны считать, что все это рук белых из ЮАР. Это может укрепить позиции Мкомбу.

— Это несправедливо, — сказал Римо.

— Ха! — подал голос Чиун. — Вполне достойное завершение этой Олимпиады. Никакой справедливости.

Он продолжал смотреть прямо перед собой в пустоту, и Смит обратил взгляд к Римо за разъяснением.

— Он злится потому, что я остался без медали, — сказал Римо.

— Все на этой Олимпиаде делалось не так, как надо, — сказал Чиун. — Все вышло не так, как я планировал.

В голосе его звучала обида, и Римо подумал, не рассказать ли Смиту, в чем было дело. Вчера, по дороге из Москвы, Чиун вдруг начал проявлять признаки философского отношения к поражению Римо, и, когда Римо на него нажал, выяснилось, что Чиун нашел иной способ извлечь для себя славу и богатство то Олимпийских игр. Поскольку весь мир видел, как он поднял в воздух Васильева вместе с штангой весом в 270 килограммов, прикинул Чиун, то вслед за этим на него должны посыпаться предложения контрактов на рекламу. И только по прибытии в Лондон обнаружилось, что как раз телетрансляция прервалась в тот момент и что никто не видел, как он отшвырнул Васильева, точно тряпичную куклу. У Римо не хватило духа сказать Чиуну, что произошло это по его же вине: что, разорвав попавшийся ему на пути телевизионный кабель, он тем самым прервал трансляцию соревнований тяжелоатлетов.

— Мне очень жаль, Чиун, — сказал Смит.

Чиун раздраженно уставился в потолок, и Римо тоже стало его жаль. Ни золотой медали, ни контрактов на рекламу — ничего, кроме досады на Джимбобву Мкомбу. А теперь этот Мкомбу может из всего случившегося даже извлечь для себя немалую выгоду.

Это будет несправедливо, решил Римо.

— Значит, этот Мкомбу выйдет сухим из воды, — проговорил он.

— Вполне возможно, — сказал Смит.

— Но необязательно, — сказал Римо.

Именно в тот момент он решил, что считать задание Смита выполненным пока рано.