Какой-то удивительный год получился 1999 для всей нашей семьи. В этом году Илья с Украины переехал к родителям в Хайльбронн. В гостях в Германии побывала Эмма с дочкой Леночкой, они даже съездили в гости к немцам с Урала (тоже большая семья, переехали в Германию ещё в советское время) под Гамбург. В декабре на ПМЖ в ФРГ приехал Роберт. А летом в августе приехали в гости и мы с Галиной (вторая моя жена) и 13-ым маминым внуком Андреем. Наш маршрут в Германии: Франкфурт-на-Майне - Констанц - Хайльбронн - Лейпциг - Нюрнберг (у Кислеров) - Франкфурт-на-Майне (только аэропорт, вокзал прямо возле аэропорта, так что город мы видели только в иллюминаторы самолёта).
В 2004 году я приехал к маме вместе с дочерью Наташей: это была последняя встреча с мамой. Женя переехала в новую квартиру в специализированном доме для лиц с ограниченными возможностями. Дом был специально оборудован: большой лифт, куда удобно было завезти коляску (заехать на коляске), удобно расположенные кнопки, специальные замки в дверях, которые можно было открыть снаружи, даже если изнутри в замке был вставлен ключ - для экстренного случая, если бы пришлось открывать квартиру (дубликаты ключей хранились у администрации дома). Ещё весь дом находился под усиленным наблюдением медперсонала. Мама набрала слишком большой вес, как и Лена, обе были далеко за сто кг. Не смотря на наличие коляски и удобств в доме, мама не любила выходить из дома на прогулку (точнее, чтобы её вывозили), предпочитая выходить просто на просторный балкон и наблюдать за улицей. На мои увещевания, что надо следить за своим здоровьем, за питанием, постараться сбросить вес, мама соглашалась, кивая головой. Но после нашего отъезда сказала: "А что это он приехал и раскомандовался тут", - и все её обещания были отброшены. Мама по своей многолетней привычке доедала с тарелок, если кто-то оставлял еду. Также, если продукты залёживались в холодильнике, она не давала выкидывать - их ещё можно съесть. Ну и конечно, мама любила поесть.
Специально к поездке я купил диктофон в надежде записать хоть что-то из маминых рассказов. Уже была видеокамера: на неё тоже можно было записать. Мне больше хотелось знать фактическую сторону маминой жизни, дедов и бабушек, всей нашей семьи. Увы, с техническими средствами ничего не вышло. Нет, на видео маму и всех наших "немцев" я записал, но это больше для того, чтобы показать их на Украине. Но от желаемой цели получились только рукописные заметки. И ещё данные из архивов.
Немецкие архивы.
К этому времени Женя отправила запрос и получила ответ из архивов Германии: удивительные немецкие архивы, они отыскали анкету, которую папа заполнял в начале 1945 года, совсем близко было окончание войны (для Германии), но их бюрократическая машина работала в привычном налаженном годами порядке. Удивительно ещё и то, что запрос Женя посылала на фамилию в английской транскрипции Ventljand, как им оформили паспорта в Украине, а папа писал фамилию на родном немецком Wendland. Жене прислали ксерокопию папиной анкеты, с немецкими свастиками, печатями рейха. Весточка из прошлого. Получалось, что гражданство Германии папа, а вместе с ним и вся семья на то время, получил ещё в 45 году. Если бы знать, можно было бы прямо об этом указать в антрагах на визу - с какой тревогой и надеждой сёстры ожидали решения, и как радовалась Лена, когда пришёл ответ на неё и маму (антраг на маму и Лену оформляли один).
Мои детские приставания к маме:
- Ма, а в каком году дедушка родился?
- Да не знаю.
А потом мама нашла вариант ответа на мои повторяющиеся вопросы "Приблизительно, как Ленин". Мама оказалась права на половину, папа в анкете указал год рождения и год смерти отца, моего деда: Вентлянд (Wendland) Юлиус родился в 1870 году, умер в 1916 в Ташкенте. Дед Самчук Никита родился в 1879 году, местонахождение неизвестно, жив или мёртв - неизвестно. Один дед был одногодком Ленина, второй - сверстник второго коммунистического вождя Сталина. Ну, с местом смерти деда Ташкентом понятно, их семья находилась не в самом Ташкенте, где-то под ним, папа не знал точного места. Но вот годом смерти деда Юлиуса указан 1916 год. Мама рассказывала, что дед погиб в русско-японскую войну, в 1905 году. Я это точно помнил. Спросить у папы, когда родился и когда умер его отец, я не удосужился (сам папа ничего не рассказывал о своей семье). Неужели я забыл? Я был почти в шоковом состоянии. Спросил у Лены - Лена, сказала, что им в детстве мама за деда Юлиуса ничего не рассказывал. По приезде домой в Украину я спросил у Ирины: "Ты помнишь, как мама рассказывала?" Ирина пожала плечами: "Помню, да какая разница?"
Дед Юлиус не был на войне, не погиб на войне, ни по дороге на войну, как рассказывала мама. Их большая семья оказалась в непривычном жарком климате, с непривычной едой, с плохим водоснабжением, отсутствием врачей. Наверное, была какая-то эпидемия, мор (возможно, грипп "испанка"). В Туркестанском губернаторстве (генерал-губернаторство), куда входил Ташкент, умерли дед Юлиус и ещё восемь детей (всего в семье было 12 или 16 детей). При смерти был и наш папа, его чудом выходили. Я не могу себе представить, как это пережила бабушка Альбина. Наверное, потому, что надо было выхаживать и растить оставшихся в живых детей Вили, Ольгу, Августа, Адама.
Уже не из архивов, мама уточнила за семью Самчуков. Моя детская догадка о происхождении бабушки Магдалены оказалась правильной: бабушка была незаконнорожденной дочерью дворянина Ноймана Даниэля. Он не оставил семью ради неё и её матери. Но он дал ей свою фамилию Нойман, помог, чтобы бабушка получила надлежащее образование.
Я помню, как мама в Старых Кодаках рассказывала женщинам, что деда с сыновьями (с обоими, получается) отправили поездом по этапу, что дед выбросил спичечный коробок с указанием места, куда их отправляли. Пока мама рассказывала своим клиенткам, я всегда слушал молча, и только, когда они уходили, спрашивал что-либо у мамы. Тогда я спросил: "Мама, а их всех в одно место отправили?". Мама ничего не ответила, занялась домашними делами. Брата Федю арестовали раньше остальных, и он успел отсидеть в тюрьме чуть ли не год. Когда Фёдора выпустили, дед Никита привёл его, исхудалого, больного, к маме с просьбой откормить, приютить - у них, у дедушки с бабушкой, не было толком ни жилья, ни возможности. После ареста деда и брата Ивана Фёдор не стал испытывать судьбу, слишком много было злобы у некоторых людей, желания просто уничтожить таких, как он. Фёдор уехал в Одессу, устроился в артель по изготовлению чемоданов (чемоданы тогда делали из фанеры). Дальнейшей судьбы Феди мама не знала. Возможно, поэтому, когда мы всей семьёй слушали в 60-ых годах передачи "Найти человека", находили в газетах фамилию "Самчук", или близкую к ней, мама с большим интересом реагировал на имя "Иван", "Ваня", инициал "И.". Судьба Вани была более неопределённой и оставляла больше надежды, что он остался в живых. Наверное, по Феде такой надежды не было
Кроме того, перед отъездом в Германию Женя делала запрос в Свердловские архивы, и получила ответ о том, когда папа был поставлен на учёт перемещённых лиц в посёлке Чёрный Яр. В этой справке (подписанной исполнителем Смотровым), говорилось, что папу поставили на учёт в январе 48 года, и был снят с учёта в январе 56 года (окончание срока ссылки для папы). Еще в этой справке был перечислен состав нашей семьи: из нашей "уральской тройки" указан только Коля, вроде меня с Ириной вообще не было. Конечно, на момент постановки папы на учёт в 48 году мы ещё не родились, но Николай тоже родился спустя 11 с лишним месяцев. Может, справка получилась слишком длинной, и на нас с Ириной просто не хватило места на бумаге?
Все писатели врут.
С Николаем я передал с Украины для Жени и Лены начало этих рассказов - мне было важно услышать их оценку. "Все писатели врут" - сказала Женя, когда я приехал к сёстрам в Германию. Вначале такая оценка меня сильно поразила: с чего бы так? А потом понял, что каждый из нас хотел услышать, прочитать свой вариант. А услышал другой, не свой рассказ. Ещё её сильно задели мои "враки", искажение фактов. Я написал, что Эмма была в детском саду, а старшие пошли в школу. Лене было семь лет, и она пошла в школу в 45 году. Женю, как умную и старшую, зачислили во второй класс, Роберт тоже учился в школе, я даже не понимал, в каком классе, ведь ему было уже тринадцать.
