Нет повести печальнее на свете...
Жизнь - не сочинение, она не знает черновиков. Очень редко у кого первая любовь приводит к созданию семьи, ещё реже такая семья бывает счастливой (это исключение из исключений). В тех редких случаях, когда влюблённые первой любовью женятся, гораздо чаще они оказываются у разбитого корыта, в браке узнавая своего возлюбленного совершенно с неожиданной стороны, очень часто кто-то из пары не выдерживает испытания бытом, простой рутины, нескончаемого потока жизненных проблем. И хорошо, если к этому времени не успели родиться дети. Даже если человек, которого вы полюбите, окажется достоин вашей любви, удивительным образом случится именно вашей половинкой, надо невероятное количество усилий обоих для сохранения своих чувств, для их развития. Как правило, в начале жизненного пути у нас, у влюбленных, не хватает опыта, мудрости, умения услышать другого, желания услышать другого, у кого-то не хватает доверия своему возлюбленному, не хватает сил преодолеть возможные возникшие препятствия. А кому-то не хватает понимания, что вот она, вот он и есть ваша единственная половинка. И нам приходиться "побить свои горшки", и опыт других, чужой опыт редко помогает. А свой опыт иногда обходиться слишком дорого.
У сестры Ирины уже случилась первая любовь, а может и не одна. После школы она стала встречаться с Анатолием. Он был на три-четыре года старше, за плечами армия, уже определившийся с профессией. Он крепко стоял на ногах. За ним - как за каменной стеной. Ирина - ещё недавняя школьница, перед ней стоял выбор, где учиться или работать, вся жизнь впереди. В селе семью Анатолия называли Антонюки: мать, тётя Люба, бойкая ярко накрашенная женщина со звонким громким голосом, очень бойкая, о таких говорят "своего не упустит". Отец, дядя Лёня, с какой-то непонятной постоянной улыбкой-ухмылкой на лице, говорил он с каким-то странным прищуром глаз, и голос звучал необычно, как-то неестественно, так и слышалась его ухмылка. Анатолий, единственный ребёнок в семье, был удивительной противоположностью своим родителям, спокойный, уравновешенный, с ясным взглядом светлых глаз. На беду Ирины с Анатолием именно Антонюки продали дом нашей семье, когда мы приехали с Урала. Перед этим они построили себе новый дом немного выше нашего дома, на "горянке" (верхняя часть села). Нет, между нашими семьями не было многолетней кровавой вражды, как у Монтекки и Капулетти. Я не знаю причину раздора, возможно, завышенная цена за дом-развалюху с протекающей соломенной крышей. Но ведь каждый продавец хвалит свой товар и запрашивает высокую выгодную для себя цену. Возможно, у наших родителей не было выбора, и они были вынуждены согласиться на явно завышенную цену. Не знаю всех юридических тонкостей оформления договора купли-продажи в 56 году, по опыту более поздних лет, за оформление таких договоров взимается пошлина, обычно её делят пополам между участниками. Единственный способ как-то наказать, обмануть наших родителей это было пообещать вернуть "свою половину" и не отдать. Пожалуй, это наиболее вероятная причина. Версия (одной из сестёр), что тётя Люба что-то украла у нас, как считала мама, мне кажется неоправданной: что у нас можно было украсть (хотя, мама должна была понять это, а она могла не желать этого понимать). Неважно в чём причина этой вражды, главное, что сам Толик не имел никакого отношения к действиям своих родителей, и ничего об этом не знал. Дети за родителей не отвечают. Увы, в жизни не всегда так бывает.
Дело шло к сватовству, или мама узнала о свиданиях Ирины с Анатолием, может, Ирина решила поделиться с мамой своими ожиданиями. Мама при полной поддержке папы категорически запретила встречи с Анатолием: "Никакой свадьбы не будет". Наверное, с угрозой отлучения от семьи. Я впервые был против такого решения родителей, из детской, братской солидарности (Шекспира я уже прочёл): "Я на твоей стороне. Я буду поддерживать тебя". Пожалуй, моя поддержка не была решающей в этой ситуации. Нет, эта история не имела печального продолжения, как у Ромео и Джульетты, просто семья у Ирины с Анатолием не состоялась. И, если в истории с Джульеттой главную роль играл отец (именно он категорически настаивал на свадьбе, поставил ультиматум, не оставляя выбора дочери), то в нашей семье всё решала мама. И привёл я этот рассказ не столько об Ирине, сколько как эпизод в жизни мамы, увы, не характеризующий её с лучшей стороны.
И ещё одна цитата из своего отроческого времени:
Теорема "родители желают своим детям только добра" требует доказательства, что добро в понимании родителей, является добром для детей.
Когда мы с Колькой поступили в университет и жили в общаге, мама с папой остались дома вдвоём, без детей - все разъехались. Внуки приезжали на лето. Во второй половине 70-ых и вначале 80-ых годов моя семья и семья Ирины жили в Старых Кодаках у родителей. Потом и мы обзавелись квартирами в городе. Но всё это время и позже мы, дети, приезжали домой помочь родителям: вскопать огород, посадить картошку (садили много, на весь наш "колхоз"), постирать бельё, побелить хату внутри (снаружи старый дом обложили кирпичом). И было два дня в году, когда приезжали почти все: на день рождения мамы в июне и копать картошку в конце августа. К маминому дню рождения поспевала молодая картошка, и созревали овощи. Картошку копали всем гуртом, с невестками, зятьями, внуками, перебирали и опускали в погреб. Мама готовила традиционное блюдо картофельные драники, "картофель-пляц" на немецком.
В 1980 году, зимой наша семья отметила 50-летие свадьбы родителей.
Папа умер в 84 году (между смертями дряхлеющих генсеков КПСС). В конце жизни впал в старческий маразм, эдакое детское поведение на склоне жизни. Мама ухаживала за ним. Я приезжал побрить папу. Меня поразило, какая жажда жизни появляется у совсем немощных стариков. Мама пристала к мужу Жени Виталию: "Ты обещал Адаму, что на похороны будет оркестр". Скорее всего, никакого обещания не было, но маме хотелось похороны с оркестром, что было достаточно дорого, к тому же оркестр надо было привезти и отвезти в город. Виталий с Женей были наиболее успешными, наиболее обеспеченными среди детей. Виталий выполнил просьбу мамы. На похоронах было достаточно много народу, и здесь было не столько уважение к нашему отцу, сколько к маме: маму любили и уважали в селе.
В 91 году весь наш "колхоз" (это определение дяди Самчука Валентина) отметил 80-летие мамы: последняя встреча всех маминых детей. Был дядя Валентин с дочерью Татьяной, Альберт с женой, все невестки и зятья, все внуки (на тот момент) и первый правнук Игорь.
Опять в Германию.
В августе 1991 года в Советском Союзе состоялся путч, попытка захвата власти партноменклатурой (по моему мнению, с одобрения последнего генсека и первого и последнего президента СССР). Путч длился всего три дня, но наша большая могучая страна развалилась. Наша Великая Родина пропала, исчезла с политической карты планеты. (Я с Ириной после августовского путча, наверное, предчувствуя последующие события, ещё в существующем Советском Союзе съездили на свою "малую" родину - в посёлок Чёрный Яр на Урале. Мы ещё жили в единой стране.) Экономическое положение в образовавшихся независимых республиках стремительно ухудшалось.
В конце 80-ых годов начался и с каждым годом увеличивался отъезд лиц немецкой национальности в Германию (ФРГ), на ПМЖ (постоянное местожительство). Удивительно не то, что Германия принимала, поддерживала, оказывала существенную помощь переселенцам, удивительно то, что Советский Союз начал отпускать немцев из страны. Уехали наши знакомые немцы с Чёрного Яра, которых жизнь разбросала по всему Советскому Союзу. Уезжали знакомые немцы с Украины. Главным инициатором переезда в Германию в нашей семье была Женя, в 90 году у неё умер муж Виталий, она была на пенсии и жизнь пенсионерки в разваливающейся стране её не прельщала. Лене в середине 80-ых было предложение переехать в ФРГ (это отдельная история). Уехать из СССР для Лены было равносильно предательству Родины. Как можно? К тому же она прекрасно понимала, что её отъезд не пройдёт бесследно для членов нашей семьи. Николай работал на флагмане советского ракетостроения сверхзасекреченном "Южмаше". Я работал в объединении "ДМЗ" (Днепровский машиностроительный завод тоже работал на оборону страны). Роберту и Ирине, состоявшими в КПСС, её отъезд в 80-ых тоже мог навредить. Лена с Женей были наиболее подготовлены к переезду, у обеих было не просто домашнее знание немецкого языка, а подкреплённое профессиональным изучением в университете. Лена несколько раз была в ГДР, а в 90 году посетила и ФРГ (именно территорию западной части, Германия уже была единой). Вопрос ехать - не ехать имел ещё одну очень серьёзную сторону: у всех, кроме Лены, были свои семьи, дети, как увозить детей в другую страну? Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается. Началось долгое оформление документов (антрагов), сдача их в посольство, ожидание решения и изучение немецкого языка: наша "уральская тройка" практически не знала немецкого языка. И вместе с этим знакомство с такими же, как мы, немцами, встречи в немецкой кирхе, точнее возле разрушенного здания кирхи, в небольшом домике пастора при кирхе. Участие в субботниках в кирхе, посещение воскресных проповедей пастора, приехавшего из Германии. Кирху очень быстро восстановили, отстроили заново. Практически весь объём работ выполнила одна бригада из шести человек под руководством Виктора Кислера, выходца из немцев Поволжья. Интересно, что в составе этой бригады были люди шести национальностей и Кислер единственный немец, такой маленький и сплочённый интернационал. Немецкой стороне так понравилась работа этой бригады, что им поручили строительство новой кирхи в Одессе.
