О хлебе.
Какое-то время в Старых Кодаках мама сама пекла хлеб. В довоенное время в сёлах люди сами пекли хлеб, другого варианта просто не было. На Чёрном Яре была пекарня. На Житомирщине для закваски теста люди пользовались своим выращенным хмелем. Здесь, в Днепропетровской области, пользовались дрожжами. Было целой проблемой достать дрожжи, купить хорошие (довольно часто были неважного качества), дрожжи запасали впрок. Выпечка хлеба - это тяжёлая работа: заквасить тесто, замесить его, формировать буханки, натопить печь и сама выпечка. Печи имели специальное отделение для выпечки. Чтобы долго не рассказывать об устройстве печи, приведу пример из мультфильма, или книжек с рисунками "Гуси-лебеди": брат с сестрой прячутся от гусей бабы-яги в печи. Вот в такой печи и пекли хлеб. Вначале мама пекла в печи в доме. Но летом было слишком жарко. Папа сложил печь ("кабицю") на улице под навесом, потом её несколько раз перекладывал, меняя расположение. Важно было, чтобы хлеб не сгорел, не подгорел, а также, чтобы внутри не остался сырым. Выпечь хороший хлеб было целым искусством. Мама пекла хлеб раз в неделю, к концу недели хлеб черствел, становился очень твёрдым. Буханки были большими, круглыми. Хлеб доставали из печи и выкладывали остыть. Но разве можно было дождаться, когда он остынет: мы, детвора, отламывали от горячего хлеба хрустящие корочки - как же это было вкусно! Долгое время мы пользовались домашней лапшёй: из теста раскатывали тонкие блины-коржи, нарезали полосками, высушивали. С лапшёй варили молочные супы. Макароны, вермишель, рожки в нашем рационе появились гораздо позднее. Мама была очень строгой к нам по отношению к хлебу, всегда следила, чтобы хлеб лежал правильно, круглой частью вверх, как он лежал в печи. Я думаю, что у этой старой крестьянской приметы есть простое объяснение: у лежащего "вверх ногами" хлеба гораздо больше шансов упасть на пол. Нельзя допускать, чтобы хлеб падал. "Крестьянские" дети никогда не будут бросаться хлебом, никогда не будут играть булкой в хоккей. Как-то даже вроде не было замечаний от мамы, но мы после еды не оставляли кусочков хлеба, доедали всё, и это вопрос не нехватки еды, а культуры еды (хотя ни о какой культуре мама не думала и не говорила). Всё, особенно, мясо, колбасу надо было кушать с хлебом, наверное, потому, что так сытнее, мы больше наедались. И ещё, о собственном взрослении: я дорос, что мог сам отрезать хлеб - осторожно прижимаю буханку к груди и большим ножом отрезаю краюху.
Хлеб мама перестала печь в 60-ых годах. Колхоз преобразовали в совхоз, зарплату стали выдавать деньгами (что само по себе хорошо, было существенным прогрессом), а не продуктами за трудодни, в том числе зерном. Зерно ещё надо было смолоть, везти зерно на мельницу, это было далеко, а никакого транспорта не было, машин и в помине, а коней с повсеместным применением тракторов в совхозе не осталось, вывели.
К этому времени хлеб стали регулярно, каждый лень, привозить из хлебозаводов города. Когда я учился в младших классах, ходить в магазин покупать хлеб стало моей обязанностью. За хлебом надо было выстоять очередь, люди собирались к приезду машины с хлебом. Хлеб разбирали, и если опоздать, то хлеба могло не хватить, и до следующего дня пришлось бы обходиться без хлеба. 63 год выдался неурожайным, очереди становились длиннее, хлеба не хватало. (Советский Союз впервые начал закупать хлеб, зерно за границей.) Легче с хлебом стало, когда начали выпекать кукурузный хлеб. На вкус он сильно отличался, был с каким-то сладковатым привкусом. Но голода не было.
Когда я подрос, я стал в магазине разгружать лотки с хлебом. Роберт в детстве на Чёрном Яре тоже разгружал лотки с хлебом: он собирал крошки хлеба и они помогли пережить голод. Нет, я разгружал хлеб не из-за голода, просто после разгрузки я сразу без очереди покупал хлеб, такая привилегия была.
Расскажу ещё один свой эпизод, свой грех. Папа накосил где-то травы, высушили её, и надо было привезти уже сено домой. Папа взял в колхозе коней, арбу и они вместе с мамой поехали за сеном. (У нас с сестрой Женей возник спор, когда это было. По её мнению, у неё уже был сын Олег, то есть мне уже больше 10 лет. В этом возрасте я уже был послушным осознающим последствия ребёнком. Да и к этому времени в колхозе если и были ещё лошади, то арбы точно не было.) Какое-то время по нашей улице грузовиками возили камни, гранит из карьера в город на заводы. Потом выезд с карьера перенесли с нашей улицы, дорогу спрямили. За нашей улицей стали меньше следить и весной от быстрой воды посередине улицы образовались глубокие канавы ("р╕вчаки"). Уровень улицы был ниже уровня двора. Возле калитки и ворот на высоте (на возвышении) двора лежал большой плоский камень, получилась такая скамейка на двух человек. На ней было удобно сидеть. Я, дошкольником был таким себе шалопаем. Откуда у меня взялись силы, и с кого рожна, но я этот камень своротил и каким-то образом перекатил (перекантовал) до канавы. Там он и застрял. Я с камнем уже ничего не мог сделать: ни вытащить, ни уложить. Папа с мамой приехали под вечер, мама сидела высоко сверху сена. Папа не увидел камня, утром никакого камня на дороге не было, начал поворачивать с дороги во двор. Колесо попало на камень, телега накренилась и упала набок. Мама упала сверху, упала на свою больную левую руку. Меня не наказывали, не ругали, может, поэтому было ещё больнее. Я чувствовал свою вину.
Как я уже писал, мама не была верующей. А как могло быть иначе у её отца, который с Богом "разговаривал" на равных? Нет, он сам читал библию, знал очень многое из библии, может, больше, чем некоторые священники. Но по церковным канонам его нельзя было считать верующим. Выросшие на стыке двух культур и религий, немецкой и славянской (русско-украинской), мы вместе с родителями не знали обычаев ни одних, ни других. По приезде на Украину в первый же новый год мы, наши родители, попали впросак. Коля пошёл в первый класс, сидел он с одноклассником Гришей, его семья жила как раз напротив нашего дома через глубокую кручу с крутыми склонами. Под православное рождество он принёс нам "вечерю" (см. примечание 6). Мы все удивились, но "вечерю" приняли, ничего не дав взамен. Обиженный Гриша пошёл домой с пустыми руками. В селе, конечно, обсуждали это событие, ну что с них возьмёшь, одним словом "н╕мц╕". После этого случая к нам "щедрувати, пос╕вати" долго не приходили. И мы в детстве тоже не ходили "щедрувати, пос╕вати".
Мама сама не крещённая и детей в нашей семье не крестили. В церковь мы не ходили, да и церкви в селе не было. И в городскую церковь тоже не ездили. Транспорт в город был один - речной трамвай, катер, шёл он в село долго. Рабочих возили в город на работу машинами от предприятий. Но это в будни. В будни также можно было добраться в город машинами-попутками, которые возили гранит в город. Выбраться в город до конца 60-ых было целым событием, в выходные - настоящим праздником. Да у мамы, точнее, у родителей, реально времени не было. Воскресенье было одним выходным днём, и за этот день надо было уйму домашней работы переделать. Хотя во время войны в Германии в кирхи мама ходила (по рассказам сестёр). Советский Союз был страной одной господствующей религии - атеизма. Верить в бога в моё детство уже не воспрещалось, атеизм не был воинственным, как в 20-30-ые года. Но люди верили дома, верой не выпячивались, кому-то это могло навредить в карьере. Но религиозные праздники праздновали всенародно, не скрываясь. Дети в нашей семье росли, как истинные патриоты своей отчизны, атеистами. У нас не было иконы. Но был свой иконостас - в деревянной раме размером примерно 90 на 60 см под стеклом были семейные фотографии: свадебные родителей, папа во время службы в армии, папа с друзьями, семья тёти Оли с сыновьями, фотографии других родственников. Такая наглядная история семьи, но довоенная история, фотографии тех лет. В этом "иконостасе" были подобраны фото одного небольшого формата. Большие фотографии или лежали отдельной стопкой, или, как например, фото встречи с дядей Валентином и тётей Верой, в отдельных рамочках висели на стенах. На одной из фотографий была большая группа людей (сельской общины). Мама на этой фотографии сидит с арфой, по преданиям семьи мама играла на арфе. Честно говоря, у меня сомнения по этому поводу (к сожалению, я сам маму никогда об этом не расспрашивал), в доме арфы у деда Никиты точно не было, это как сейчас рояль иметь дома. А можно ли было научиться играть в те непродолжительные моменты, часы, когда мамина семья ходила в молельный дом? Возможно, это было просто решением фотографа "оживить" фотографию. Но папа приметил маму на этих встречах. Сам папа играл на трубе и на скрипке - это тоже воспоминания сестёр времён войны. Мне самому "медведь на ухо наступил", это в части музыкального слуха. Я не помню, чтобы мама пела, не помню колыбельных внукам. У нас в семье не было разухабистых гулек, гулянок, застольного пения. Задумываешься над жизнью мамы, такое впечатление, что вся жизнь прошла в тяжёлой работе, в постоянных заботах о детях. Но после войны в её жизнь вошло кино. Ни в Холмогорах в Архангельской области, ни на Херсонщине кино не было, цивилизация ещё не дошла до отдалённых сёл. На Чёрном Яре кино привозили (передвижная киноустановка), на сеансы приходило всё взрослое население - это было прорывом. Разве можно кино не любить? (Разве что только в нынешнее время.) В Старых Кодаках мама с папой тоже ходили в кино. В селе уже был клуб, в котором кроме кино и танцев несколько раз в год устраивали концерты художественной самодеятельности, в первую очередь силами учеников и учителей. В клубе даже заказали художнику сделать декорацию, и концерты проходили на фоне хат сельской улицы. Мама полюбила индийские фильмы, такие душещипательные, над судьбами героев которых плакали все вместе. В конце 50-ых, начале 60-ых годов у нас в доме появились небольшой чёрный радиоприёмник, патефон (наверное, Женя купила). Сёстры покупали пластинки с песнями Бернеса, Шульженко, танцевальными мелодиями. Когда я дорос до возраста кино, мама уже перестала ходить на фильмы, может из-за возраста. В середине 60-ых годов мама стала читать книги, немного, сколько времени выкраивала. В это время лучшим подарком у нас в семье стала книги. Стоили они недорого, тяжелее было найти хорошую книгу в подарок, издавали книг в стране немного, а спросом они пользовались большим. Когда папа подал документы на пенсию, оформляли (считали) ему пенсию долго, полгода. Пенсия колхозникам и работникам совхозов была маленькой, у папы 48 рублей. Всё это время папа работал, за полгода ему выплатили пенсию, получилась приличная для нашей семьи сумма. Как всегда при дорогостоящих для нашей семьи покупках мама добавила собранные заработанные ею деньги и в нашей семье появился телевизор, Львовского завода "Огонёк", с большим экраном. Телевизор уже не был в диковинку, в селе он был у многих. Мы с сестрой зимними вечерами ходили к её однокласснице (Оле Ефимович) посмотреть телевизор - домой возвращались для нашего возраста поздно, по заснеженным улицам в свете луны, самым страшным были отпущенные на ночь собаки. Телевизор был для всех нас "окном в мир": концерты, голубые огоньки к каждому празднику, клуб кинопутешествий, в мире животных, первая телетрансляция чемпионата мира по футболу, фигурное катание, первые телефильмы, "Очевидное невероятное" Капицы, новости со всего мира и даже наши местные днепропетровские, "спокойной ночи" уже не столько для нас, сколько внукам, нашим племянникам. Ещё позже в семье появился холодильник, недорогой, совсем маленький, с морозильной камерой на 1 кг. Сейчас удивительно, как раньше люди умудрялись жить без холодильника, как обходились без него? Появилась и круглая однокамерная стиральная машина: на печи грели воду, стирали порциями, каждую порцию надо было выкрутить руками, загрузить следующую порцию белья, при сливе воду вручную выносили на улицу. Стирка была работой на целый день. Уже в 70-ые года от повзрослевших детей маме купили вторую стиральную машину с центрифугой для отжима белья, но стирали в ней бельё тоже порциями. Машина очень пригодилась и для молодых наших семей, стирать бельё своим детям, то есть маминым внукам, было легче. Зачем я так подробно об этом пишу? Да потому, что каждая такая покупка становилась событием в семье, на неё долго копились деньги, и каждое приобретение было ступенькой в жизни семьи, в уровне этой жизни. Хотя, семья оставалась малообеспеченной. Я всё своё детство донашивал одежду и обувь старших, мама многое шила сама, перешивала одежду, пальто из старых, сношенных вещей. Достаточно сказать, что первое своё фабричное пальто я купил себе на самостоятельно заработанные деньги в 14 лет (как раз пошёл учиться в 9-ый класс в городскую школу). Купил себе и свои первые часы. Но как же мама старалась для нас, купить всем учебники (учебники не были бесплатными), тетради, купить белую рубашку в школу, на выпускной пошить платье (шила, конечно, сама), купить на выпускной Коле и мне костюм. Чтобы мы, дети, были не хуже других.
