А после служба доставки, подгоревшая пицца, старая запись какого-то ток-шоу. Запертые двери, но распахнутые окна. Ветер, играющий с занавеской, пробирающий до костей, ласкающий ледяными пальцами мои мокрые волосы.

Все как-то тупо. Так ведь не было, пока Тихон отсутствовал. На тот месяц я будто замер, сейчас я двигаюсь, только не пойму, в каком направлении. Я скучаю… и мне холодно. Мне плохо. Всего день прошел, а мне плохо. Я ведь даже видел его сегодня, такого знакомого и близкого, такого далекого и чужого. Такого своего… и в тоже время впечатление, что он и не был моим. Он взял меня, давая взамен куда меньше. Теперь я это увидел. Тогда мне казалось, что скотина я. И именно мои ноги топтали его сердце и душу. Только вот открывшись, я отдал всего себя. Он же… неважно, впрочем. Сути проблемы это, увы, не меняет.

Да и не меняло ничего, а время шло.

Месяц. Чертов месяц, еще один, блять, чертов месяц мы порознь. И да, я не уволен, я хожу в офис когда душе угодно, я вижу Маркелова, хоть и не постоянно, но все же. Я уворачиваюсь от него, порой делаю вид, что не вижу, не слышу и вообще не знаю, кто он, что он и как он. Заговорив же, издеваюсь, язвлю, огрызаюсь, словно неудовлетворенная малолетка, а у самого ком в горле и сплюнуть собственную искусственно взращенную желчь охота. Но я тараню его, давлю, прессую, а самому не лучше. И понимаю, что только травля тут не подействует. Нужно радикальнее. И больнее… Наверное.

Сомнения стали моими спутниками. Постоянными. Навязчивыми. Что бы я ни сделал, я всегда спрашивал у себя не единожды, а стоило ли? Правильно ли? Не слишком ли жестко? Или наоборот, нужно больше напора и грязи? И это стало бесить. Регулярное дерьмо, творящееся в голове, смешанные чувства, усталость от собственных мыслей и поступков. Даже отражение в зеркале бесит. Чужие слова, советы, да и разговоры. Все бесит. И это попахивает депрессией, гребанным отчаянием, что медленно, но уверенно подбирается. А остановиться сейчас нет ни сил, ни желания, увы.

Уже четвертый день кряду, а точнее, четвертую ночь подряд он звонит мне долгие пять минут, а после снова молчание. Снова я не могу уснуть спокойно с час, а то и больше, позже вырубаясь и злясь на себя, что до сих пор мне не плевать, что это все трогает и теребит не желающее черстветь сердце. Злясь, что мне все еще обидно, до примитивности… И это все жалко и я жалок… блять. Как же убого все, просто пиздец.

Пятая ночь, нервы ни к черту, руки дрожат, еле держа сигарету между замерзшими пальцами. Сырость, проникшая в комнату из-за раскрытого окна, пробирается, кажется, уже под кожу, не то что под майку. Пятая ночь, но сегодня не звонит телефон, те, сука, все же короткие пять минут. Твою ж мать…

И если первые полчаса ожидания меня носило, вторые полчаса я мерил комнату шагами, третьи полчаса пытался отвлечься игрой на гитаре, то следующий получас я упал на кровать и насильно заставил себя не думать. Забить. Послать мысленно на хуй, сделать вид хотя бы для самого себя, что мне похуй. Забил. Послал. Сделал. И телефон зазвонил.

– Привет, – как-то по-убогому коротко, непривычно тихо, охрипшим голосом, спокойно. Не понравилось. Не вставило. Разозлило. Хотя чего я ждал?..

В ответ молчу. Терзая ноготь зубами на указательном пальце. Маяча сигаретой перед носом, грозясь воткнуть ее себе же в глаз, так как рука дрожит, словно не моя вовсе. Одно слово. Всего лишь одно и дыхание на том конце провода. Ничего вроде криминального, совершенно точно нихуя особенного. Но… внутри дергается как припадочное сердце. Тихон, гребанный садист, ты что со мной сделал? А?

- Молчишь… Совсем нечего мне сказать?

Есть что. Много чего.

Забавно, да? Отвечать ему мысленно, жевать губу до крови, но молчать. Усмехаться, двигать бровями, почти впадать в истерику, прекрасно зная, что тот, кто по ту сторону трубки не видит, не слышит и тем более не знает о твоем теперешнем состоянии. Это просто гребанное дерьмо, ваш сраный телефон. Какая польза от него? Я же душу себе сейчас рву, напрасно подняв конченную трубку, режу без ножа рану на сердце, которая только начала стягиваться, покрываясь уродливой коркой, всего-навсего услышав голос. Который слышал тысячи раз, но сейчас так по-интимному больно, когда ровно в ухо, будто он рядом. Я ебанутый на всю, мать ее, тупую башку идиот. Я знаю. И мне похуй. Я просто люблю, и это сложно.

– Гер, знаешь, можешь не говорить ничего. Заслуженно. Наверное. Хотя… – пауза. Болезненная, как щепотка соли в открытую рану. Его «хотя» как издевка, как тупая игла, что, сука, и вроде боли особо не приносит, но когда в тебя ею ткнут, ты вряд ли будешь в восторге от этого.

- Я скучаю.

А это мне лучше было не слышать, или же немедленно вытравить из головы. Потому что зазудело где-то в затылке от его слов. Захотелось ответить, но нельзя. Заскреблось под ребрами еще сильнее. И стало тихо в трубке. Я даже отнес ее от уха, чтобы взглянуть, правда ли он положил трубку вот так, не сказав банального «пока» или «спокойной ночи». И да, он положил. И это как в тупой мексиканской мелодраме, когда пищишь или вопишь, орешь и истеришь, доказывая с пеной у рта себе или же кому-то из близких, что тебе совершенно похуй и катитесь все нахуй, к черту на кулички, в пизду, в ад и в само пекло. А на самом деле… на самом деле тебе словно в задницу кол вогнали по нежданчику, хотя вроде и махали им же ровнёшенько перед носом. И все как бы ожидаемо, да вот проморгал ты момент.

И вроде надо было все же ответить хоть что-то, и он первый шаг сделал, хотя и не должен был, вообще ничего никто и никому не должен, а он гордый, но сделал. И грызть себя пора уж прекратить, завтра вставать не в пример этим дням рано, а времени немало за полночь. Но сна нет. В голове пиздец. Телефон улетел под кровать, дабы не маячить. И надо сменить к чертям номер. Да и, нахуй, не пойти завтра на работу. Заняться музыкой, разработкой плана. Хотя кому я вру, какого к черту плана? Все идет по накатанной, мы теряем друг друга, как дебилы блуждая в трех соснах.

Пора эту канитель закончить. Ссору или расставание? Временное? Или закончить отношения полностью и навсегда вычеркнуть из собственной жизни человека?.. Время не подскажет. Не исправит. Не подлечит. Оно поиздевается, как уже сделало ранее, ожесточит, но не поможет. Время тварь, а любовь сука, и я в душе не ебу – они враждуют или наоборот.

========== Тихон ==========

– Это, по-твоему, выход? – приподнимает бровь Леша, глядя, как я с остервенением открываю слишком хорошо запечатанную бутылку со стоящим у меня не первый год коллекционным виски – подарок от поставщика. Выход? А черт его знает. Я вообще не вижу, блять, своих последующих действий и не уверен, буду ли я вообще что-либо делать. Ну, кроме того, чтобы методично напиваться, иначе моя злость и болезненное непонимание ситуации, в которой оказался, грозится вылиться в абсолютный пиздец.

– Не хочу думать, – все, на что меня хватает. И вправду. Нахуй думать? Порой именно из-за «дум» и случается всякая шняга ненужная. Так что в жопу размышления, да здравствует алкоголь.

– Придется. Завтра пусть и не особо крупная и не шибко важная, но сделка. Плюс ко всему у тебя будет скоро долгосрочная командировка к нашим дальним партнерам, по поводу открытия того твоего филиала. Как ты его назвал? Впрочем, насрать. По мне, так он и не нужен. Во-первых, далеко эта сволочь, хоть и прибыльная. Во-вторых, далеко и не слишком удачный ты выбрал район для реализации своего проекта. И в-третьих тоже – далеко, потому на меня не особо надейся, я не смогу часто и надолго туда срываться, а судя по твоему состоянию, ты вряд ли захочешь протирать там штаны. И вообще, тебе не хватает пепла на голове и изорванного к ебеням тряпья на видавшем лучшие времена теле, – будь настроение получше, я бы оценил его попытку пошутить. Но… настроение, мягко говоря, ниже отметки минус. Намного ниже. Оно вообще странное донельзя. Вроде и хуево и похуй. Такое бывает?

– Ха, – да я так многословен, что пиздец.