- Не знал, что ты занят. Привет, Гера, - Леша… как же ты вовремя в обоих смыслах. С одной стороны, спас меня от необдуманного поступка, с другой, сука, помешал.
- Привет, - спокойно отвечает Герман и встает. Нет-нет-нет. Мне чертовски мало этого времени. Я хочу еще вот так, без последствий, просто побыть рядом. Блять. Необходим больше воздуха, хотя бы взгляд… Гер, ну куда ты, Гер…
- Я убью тебя. Вот задушу голыми руками, - хочется шипеть и рычать. Курить. Кофе. Нет, лучше чай. И что-нибудь разбить.
- Саша сюда рвался, очень рвался. Так что лучше скажи мне спасибо, столкновение этих двоих вряд ли тебе нужно. Ты нахрена вообще еще с Алексом валандаешься? Поигрался и хватит, или успел забыть, какими бывают такие, как он?
- Какие - такие? – выдыхаю вместе с дымом. Не курил ведь раньше столько. И бегал чаще. В кого я превращаюсь?..
- В тебя втрескавшиеся по самое не могу. Еще одну пулю хочешь, только теперь в голову твою дурную? – кривлюсь после его слов, понимая, что есть в них истина. Но вот не думаю я, что Саша пойдет на подобное, у нас с самого начала границы расставлены. И он прекрасно знает, что требовать от меня большего глупо. Нужно довольствоваться тем, что имеешь.
- Не вижу в нем угрозы.
- Для тебя? Возможно.
- Ну, о Гере он ничего не знает.
- К счастью.
…
Только вот Тихон не знал о том, что Саша далеко не дурак, и способен заметить очевидное.
Еще на первой встрече, когда только шла речь о договоре и покупке этой чертовой фирмы, было заметно, что если и не было ничего у Маркелова с этим Филатенковым, то будет. По его мнению, от черноволосого исходила угрожающая аура. Смертельно опасная, и вообще казалось, что поблизости с ним растения мрут, а звери шипят. Демоническое начало. И глаза эти, словно вороньи, почти черные, как бусины.
От взгляда его хотелось залезть под плинтус. А еще лучше прикрыться, как от старухи, что порчу насылать умеет. У Саши возникало непреодолимое желание запустить в него папкой, надавать по рукам, когда тот коснулся Тихона, и вообще, поганой метлой гнать отсюда этот комок нечистой энергии.
И он бы, возможно, пережил присутствие этого отвратительного парня, если бы не стал замечать явные перемены в своем любимом. Привыкшему к постоянному спокойствию и размеренности, видеть Маркелова заведенным ему было диковато. Грусть, что топила зеленые глаза, сейчас рассеивалась, они стали искрить. Заметно так искрить, и это пугало. Чертовски сильно пугало, потому парень стал куда более внимателен. И больше к этому новенькому, чем к Тихону.
Посмотреть было на что, только не мог он представить их вместе. Черное и белое. Несопоставимое. Никак нет. Но поведение этих двух говорило о другом. О противоположном, что неимоверно злило и трепало нервные клетки рыжеволосого. Хотелось сделать гадость. Подставить. Отыграться. Убрать соперника, который искоса посматривает на его родимое. И готов был на отчаянный поступок, просто зажать эту погань и поставить все точки над «i». И плевать, что Тихон просил его молчать об их отношениях. Что романы на рабочем месте - вещь излишне обсуждаемая и во многом мешающая. На все было без разницы, только кроваво-алая пелена ревности перед глазами и ярое желание просто нахрен убрать этого долбанного брюнета, который стеной стал в их отношениях.
Только вот нужно подобрать момент…
========== Герман ==========
Уже который день не сводит с меня ненавидящего взгляда тот самый рыжик.
Причем чем дальше, тем хуже. Теперь он пытается меня даже физически задеть, плечом, локтем, да чем угодно, лишь бы выказать свое неравнодушие. А я хуй его знает, чем не угодил этому парню. Не грубил, не трогал, не смотрел даже толком. А злоба его осязаема с самой первой встречи, словно я у него последний кусок хлеба отобрал. Странный…
С сегодняшнего дня, с начала своей второй по счету рабочей недели, я твердо решил полностью игнорировать его и даже мельком не встречаться глазами с ненавистником. Себе дороже. В одном лишь взгляде столько негатива, сколько и в длинной тираде, полной матерных слов, не выловишь. Жуть… Придя на работу, привычно проехал в лифте с Маркеловым пару этажей. Молча. Глаза в глаза. Я в непонимании, а он нечитаемый. Совсем. Ублюдок…
Хотелось спросить - к чему все это? Почему в глазах его стена бетонная, что скрывает, от кого скрывает? Где привычное язвительное общение? Почему он, черт его возьми, молчит всегда? Когда дело касается рабочих моментов, терпеливо излагает, спокойно сидит рядом, но тогда… не смотрит. Я не понимаю нихуя. Не знаю даже, как вести себя с ним. Да и наедине мы оставались лишь однажды, пока не наведался Леша, разбив это напряжение, словно запустив в закипающую воду пару кубов льда. Остудил… за что спасибо ему, иначе я бы сам разложил Маркелова на этом гребанном диване. Меня уже не просто тянет. У меня мозги отключаются от близости, мне его бить и целовать хочется. Душить собственными руками. Сжимать эту загорелую шею в своих ладонях, оставляя синяки. Кусать до крови губы, вкус которых успел забыть. Но нет же. Сижу. Стою. Смотрю. Молчу. Не мужик, ей-богу…
…
Щель в двери маленькая. Даже мышь не пролезет. Но при желании в такую как раз вполне себе удобно подсматривать, а с таким-то расположением входа в кабинет, как у Тихона, так вообще красота. Секретаря на месте нет, а у меня уже мозги расплавились, не могу больше думать обо всем этом. Не могу вспоминать и хотеть… догадываться. Строить гипотезы. Хочу ответов. Сейчас же хочу.
Смотрю в чуть приоткрытую дверь, не заходя… наблюдаю. Сразу и не поняв, что с ним, почему голова откинута на спинку кресла. Рука сжимает подлокотник… Вторая же, наоборот, в движении. Чувствую себя идиотом, предположив, что он дрочит на рабочем месте с незакрытой дверью. И уйти надо бы, да вот меня словно кипятком облило. Вспыхнуло все, что внутри, что снаружи, дышать стало сложно. Возбуждение таранит тело. В мыслях миллионы различных картинок с Тихоном связанных развратных, жутко пошлых.
Открываю шире дверь, намереваясь подойти к нему и, наплевав на разговоры, утолить многолетний голод, иначе придет мне конец, терпеть никаких сил нет. Срать мне на гордость. На правильно или неправильно. На вовремя или невовремя. Я дико хочу его. Немедленно хочу, остальное пошло нахуй.
И шага не сделав, замираю истуканом. Ноги мгновенно приросли к полу. Тело закостенело. Глаза чуть расширились. Я, кажется, даже вздрагиваю. Потому что с довольным влажно-причмокивающим звуком, совершенно точно не рука Тихона выпускает его член, а тот самый парень, что убивает меня взглядом вторую неделю подряд.
То, что это было сделано намеренно им, я про незакрытую дверь, сомнений нет. Что он хочет этим показать - тоже. Как и тот факт, что явно не Маркелов позвал меня на ковер, а этот позер.
Мерзкое чувство, словно меня обвели вокруг пальца, просачивается внутрь. Я даже не уверен, кого мне уебать хочется сильнее. Того, кто сосет или же того, кому сосут. Но однозначно: уебать и не раз. Уходить я не намерен. Раз уж пришел выяснить все от начала до конца, то я выясню, хотя, по сути, я увидел больше, чем надеялся. Причина ненависти рыжего ясна. Причина холодности и отстраненности Тихона тоже. Выяснять вроде как нечего, но так просто развернуться и свалить? Нихуя.
- Вуайерист? – приподнимает бровь все еще коленопреклонный. И если в его глазах пляшет огонь торжества, будто факел победителя, то у Тихона же каскад эмоций бульдозером прокатывается по лицу. Только что из них настоящее, сказать сложно, потому как стена на место задвинулась. Застегивает штаны, прочищает горло и садится прямее в кресле.
- Саш, потом поговорим, - кивает на дверь под недовольный взгляд второго. Тот явно не в восторге, что после того, как он работал ртом, его отправляют прочь, а я-то остаюсь. Расплываюсь в ухмылке. Приторной. Ядовитой. Провожаю взглядом до дверей, поворачиваюсь следом к вставшему из-за стола Тихону.
- Хорошие у тебя работники, Маркелов, разнопрофильные. И в бумагах роются, и кофе таскают… и пососут, если надо. Прям зависть берет, - ехидство сочится в каждом слове. Уязвленное сердце просит отмщения. Я не могу это оставить… не могу.
