- По-моему, помощь нужна не мне.

- Что? – поднимаю голову, переспрашивая, не услышав толком, что он сказал, а точнее услышав, да не поняв.

- Я говорю, помощь не мне нужна. Что с тобой? Я уже который день замечаю твое задумчивое лицо. Не скажу, что не видел тебя таким раньше, но сейчас ты делаешь это сверх собственного лимита. Что немного, по правде, пугает. Ты о работе думаешь? Так не дрейфь, Леша с Тихоном помогут. По крайней мере, я не увидел в них жажды размазать тебя мухой по стеклу. Вообще, сделка заключена идеально, восстановление уже началось. Это удача, а у удачи есть имя…

- Ага, Маркелов. Это проказа, а не удача. Сам убил - сам восстановил. Чертов благодетель, - вдавливаю окурок в дно пепельницы с такой силой, что палец немеет. – Такое чувство, что ему просто нравится вот так играть судьбой другого. Решать. Напыщенное лицо, по-деловому серьезное. Брюки, рубашка, отполированные до блеска туфли. Показушник. Позер, мать его.

- Откуда злость? На руку, что кормит… с зубами? Глупо.

- Макс, ты как будто слеп. Он компанию мою загнал на самое дно, раздавил попросту. Сейчас он ее же выкупил и, пройдясь по болевым точкам, восстановит. Он знает, где больные места, потому так легко разрушил, а для чего? Чтобы после так же легко, играючи все поднять? Я смысла не вижу. И тут явно не пахнет щедростью и пониманием.

- Ты еще и слепой. Присядь и подумай. Хорошо подумай своей брюнетистой башкой, что, как и почему было сделано. И явно не во вред конкретно тебе.

- Я не понимаю, к чему ты ведешь. Хоть убей, не догоняю. О чем думать? – раздражение першит в горле. Сорваться бы, расхуярить к чертям бутылку, леденящую мою ладонь. Запустить ее в стену, наблюдать, как стекают осколки вместе с пивом на пол.

- Вернемся на три года назад.

- Зачем?

- Заткнись и слушай, - открываю рот, чтобы огрызнуться, но захлопываю, увидев совершенно нерасположенное к пререканиям лицо. Отлично. Пущай ебет мне мозг, может из этого что выльется.

- А теперь воскреси в мозгу, что тогда происходило. Ты встретился с отцом. Знаю, что тема под запретом, за семью печатями и под горкой пыли, но все же. Твой папаша хотел Маркелова утопить. Или хотя бы подточить, нанести вред, проще говоря. И просил твоего участия. Ты же, настолько морально опустошенный самой встречей, на данный факт благополучно забил. Зато Тихону выебал мозг непозволительным поступком и в порыве наорал, что он придурок, и свел тебя с тем человеком, который мечтает видеть лицом в грязи его. Теперь вспомни ваши разговоры до этой встречи. Ты ведь хоть и не все, но рассказал ему об отце. О насилии, ущемлении, ненависти, - пытаюсь проникнуться его рассказом. Из-за волны раздражения это нелегко. А из-за прибавившейся тупой боли внутри - тем более. Но я начинаю улавливать, к чему он ведет. И, если честно, в таком ключе я не рассматривал эту ситуацию ни разу. Даже краем мысли не касался подобной темы.

- Откуда уверенность? Может… я тут вообще никаким боком не повлиял. И он банально мстил за то, что мой… родственник хотел нанести ущерб его детищу.

- Точно дурак.

- Кто? Он? Согласен.

- Он как раз-таки нет, а вот ты тот еще идиот. Гера, он тебя любил. Очень любил. Я видел то безумие в его глазах. Взгляд его, намертво к тебе приклеенный. Жесты. Маркелов дышал тобой. И я прекрасно понимаю мотивы его поступков, что сейчас, что тогда. Он мстил за вас обоих и совершенно точно не ожидал, что на тебя скинут все это дерьмо в итоге. Однако, именно благодаря Тихону удавка с твоей шеи, как и тяжелый камень с плеч, сняты.

- Мне, может, ему поклон теперь при входе отбивать? – нервно фыркаю, внутри же все иначе. Я понимаю, что Макс прав и Тихон мстил за обоих. Но слова о том, что тот был безумен в своей любви ко мне, что буквально дышал мной?.. Не верится. Потому что я этого не чувствовал. Знал, конечно, что небезразличен. Что тот запал. Видел нежность во взгляде, заботу. Но либо я явно преуменьшаю силу чувств Тихона, либо Макс очень сильно преувеличивает. И я не знаю, какой из вариантов мне больше по нраву…

- Плевать, уже все прошло. Так что, даже если ты прав, любовь ушла – завяли помидоры.

- В кого ты такой?

- Какой такой? – снова закуриваю. Терзаю бедную сигарету, будто та во всех моих бедах виновна. Выдыхаю горький, терпкий дым. Облизываю не менее горькие, пересохшие губы.

- Непонятливый.

- То есть тупой?

- Я сказал то, что сказал. Странно, что ты, находясь с ним рядом, не видишь дальше своего носа. Скажу тебе лишь одну вещь: такая любовь не проходит, даже спустя три года. Она стихийна. Она захватывает, и ты не убежишь, не спрячешься. Она как болезнь неизлечимая. И порой мечтаешь от нее избавиться, потому что жить нормально мешает. Ее прятать внутри со временем учишься, другим не показывать, даже объекту своего помешательства. Но она есть и от этого никуда не деться, - уверенность в голосе убеждает. Хотя такое ощущение, что Макс говорит о себе, а не о Тихоне. А может, об обоих…

Но тогда выходит, что я неисправимый дебил, отверг того, кто любит меня так, как, возможно, не полюбит больше никто? Человек… сейчас я думаю о нем, как о просто человеке, тогда же бельмом в глазу было то, что он парень. Я смотрел на это однобоко, уверял себя в собственной правоте. Убеждал. А сам втайне мечтал быть кому-то настолько нужным?..

- Я не осуждаю. Всегда поддержу в любом твоем решении. Но на твоем месте, я бы не упустил его.

- Даже если он любит, я нет…

- Ложь, - снисходительная усмешка. Теплые синие глаза. А почему так вмазать охота? Какая, к черту, ложь?! О чем он вообще? Я не любил Маркелова тогда, не люблю и сейчас. Но отрицать то, что тянет меня как магнитом - глупо. Желание внутренности прожигает. Но любовь?!

- Ты же сам сказал, что не знаешь, как выглядит она. А эта сука многогранна. Ее сперва не распознать. Зато когда пустит корни в сердце… - не уверен, что правильное сравнение, но его слова сродни выстрелу в голову. Ровно между глаз. Ну не знаю я, не испытывал, не понимаю, как распознать ее… Это же не значит, что я его?..

– И боишься ты не работы рядом с ним. Даже не ответственности. Ты боишься того, что по-прежнему остро реагируешь.

- Макс… - слова срываются с легким отчаянием с губ. Чувствую себя просканированным от макушки до пяток. Словно под рентгеном, когда тебя насквозь увидели. Увидели то, что ты сам не видишь.

- Желание вряд ли так долго теплилось бы. Тут нечто большее. Просто признай. Не убегай от этого. Все равно не убежишь… - стягивает узлом мысли. Связывает между собой целую цепочку событий. Возвращает в прошлое, перебрасывая в настоящее, плавно. Все эти годы каждую свою подругу на ночь я сравнивал с ним. Отмечал, что нет той необходимой мне остроты. И внутренности не плавятся от удовольствия. И наслаждение какое-то… постное. Глаз этих глубоких нет, в которых так приятно было страсть ловить. И волосы слишком мягкие у девиц или провонявшие лаком. И духи приторно-сладкие. Губы липкие.

Разве просто хороший секс так часто вспоминают? Блять…

========== Тихон ==========

Что может быть идеальнее, чем сыгравшие мне на руку обстоятельства? Уже который день я с восторгом представляю день выхода на рабочее место Германа. Рисую себе кучу ситуаций, довольно компрометирующих. Столкновений. А от одной мысли, что он будет каждый божий день всего в нескольких шагах от меня, меня расплющивает, и улыбка безумца не сходит с лица. Которую, к слову, каждый трактует по-разному.

Леша всерьез предлагает мне обратиться к специалисту, волнуясь за мое психическое здоровье, решив, что я вконец помешался, и это закончится печально в любом случае.

Саша отзеркаливает меня, вероятно думая, что в наших отношениях новый виток. Его, похоже, не волнуют перемены в моем поведении. Главное ведь стабильный секс? Все еще не игнорируемый номер. И улыбка со снисхождением на каждое его «Люблю». Блять, это так тупо, что даже мне становится противно. Тому, кто использует - это претит больше, чем используемому. Возникают отвратительные ассоциации с куклами и душевнобольными. Что одно, что другое вводит в ступор и порядком пугает. Почему? Я себя таким же ощущаю, только не по отношению к Саше.