К раю.
В сравнении с сотами, любое место, даже воронка Нараки - рай.
Давление ослабевает.
Оборачиваюсь.
Позади - никого.
2.
- Эй, трактирщик, еще! Подай еще твоего пойла!
- Ай, пан Дарн, зачем так говорить, зачем обжать благородный напиток и несчастного пана Кацека. Пан Кацек готовит, как нехорошо изволил выразиться пан Дарн, свое пойло из отборнейшей ржи, пан Кацек лично, вот этими вот руками, на которых - всевидящий Эльб свидетель - нет места без мозолей, отбирает каждое зернышко. Пан Кацек сам, а ведь пан Кацек далеко не мальчик, чтобы, не приведи Эльб, не перегрелся аппарат, носит воду из криницы - студеную, чистую, как слеза младенца воду от подземных источников, а это - пусть на пана Кацека обрушится вся мощь всезнающего Эльба, если он врет - почти пол версты, диким полем... - пан Кацек - изможденный трудами трактирщик, объемное пузо которого с трудом втискивалось в цветастый муслиновый жилет с золотой цепочкой часов, ловко лавировал между деревянными столиками, словно величайшее сокровище, прижимая к самому нижнему из дюжины подбородков литровую бутыль с мутным, приятно булькающим содержимым.
Намисто - куча мелких пузырьков - признак градусов, колыхалось на границе двух сред.
- Неси быстрее, я плачу не за болтовню! - золотой самородок, размером с фалангу большого пальца, покатился по мореной поверхности стола.
Трактирщик, насколько было возможно для его комплекции, быстрее засеменил ножками.
- Да будет известно пану, нектар пана Кацека известен далеко за пределами округа. Бургомистр самого Брума - славного златоверхого Брума, нанося визиты нашему, да насытятся аппетиты ненасытного, неизменно останавливается в моем заведении, дабы испить живительной влаги пана Кацека.
- Неси, неси!
- Еще дед пана Кацека, упокой Эльб его душу - Миро Кацек в честь которого назвали самого пана Кацека, передал секрет божественного напитка своему сыну, а уж он - пану Кацеку. И пан Кацек, когда его непутевый сын Якоб - надежда и опора в старости, продолжатель славной фамилии, вернется из бурсы, пан Кацек говорил, что его сын учится в бурсе? Знали бы вы, чего стоит эта наука пану Кацеку! Ну так вот, когда...
У любого пути - есть конец, так и многословный пан Кацек, наконец, добрался до заветного стола.
Посетитель выхватил из рук бутыль. Освобожденная ладонь накрыла самородок. Живительная влага, распространяя аромат сивушных масел, полилась в - неслыханная роскошь - рюмки грязного, мутного стекла.
- А ты знаешь, какой он был парень? - опрокинув чарку, посетитель вновь потянулся к бутылке. Сосед по столу - бородатый мещанин в крашеном камчатном кафтане давно спал, аки на перину, пристроив голову в тарелку с недоеденным салатом. - Вот какой!
Кулак с оттопыренным большим пальцем ткнулся под нос спящему.
- А они его - в соты!
Нектар пана Кацека в очередной раз окропил горло рассказчика.
- Я его специально не вытягивал, ну, когда в ссылку, хотя мог - мы Вольные Прыгуны ого-го! Знал, что следят, знал что - соты. А он вернулся. Сам. Нет, ты подумай, сам! Трактирщик, а закуска где? Эта гадость, как ее - заливная рыба!
- Ай, пан Дарн, зачем так говорить, зачем обижать несчастного пана Кацека и благородное блюдо. Теща пана Кацека - и это было таки единственное, что хорошего она сделала в жизни, научила свою дочь - несравненную Яцьку, вы видели жену пана Кацека? О-о-о, это не женщина. Гитер - извечный противник Эльба и то не доставлял Всемилостивейшему столько хлопот, сколько...
Трактирщик замолчал на полуслове - в заведение вошел клиент.
Не первой свежести синяя одежонка, всклокоченные волосы, растерянные глаза - сразу видать - иностранец.
Забыв про жену, пан Кацек устремился навстречу гостю.
- Что угодно благородному господину? Жаренные на гусином жиру клецки, луковый кугель, вот-вот поспеет барашек, ай молодой, мягкий, как ладонь ребенка, сочный барашек...
Не глядя на трактирщика, словно безумный, посетитель направился прямиком к столу, к пану Дарну со спящим собутыльником.
- Пан желает компании? Тогда пан зашел таки куда нужно. У пана Кацека всегда есть компания, с интересными людьми и трапеза...
Посетитель остановился перед Дарном с переменным успехом пытающимся совместить горлышко бутылки и рюмку.
Прервав занятие, Дарн поднял глаза на неожиданную преграду, перекрывшую и без того не слишком яркий свет.
- Ай, пан Дарн - радость - новый сотрапезник. Вот кому вы еще не рассказывали про друга! Кстати, милостивый господин, вы не слышали? Что за история, ай, что за история - диямант не история!
Дарн замотал сначала головой, потом, когда действо, видимо, не привело к желаемому результату, принялся махать перед носом руками.
- Уйди, сгинь, призрак, мираж!
- Пан Дарн сейчас вам все поведает, и я не Миро Кацек, если вы не будете плакать, как плакали все, кто слышал рассказ пана Дарна. Всевидящий Эльб свидетель, сердце буквально разрывается...
Закончив махать руками, Дарн решительно отставил бутыль.
- Все! Допился - галлюцинация. Белая горячка!
- Э-э-э, пан Дарн хочет сказать... - впервые в жизни Миро Кацек не знал, чего хочет клиент.
3.
Студеная вода приятно освежала лицо, придавая упругость коже, бодрость мышцам, разгоняя пелену хмельного дурмана почти прочно обосновавшегося в голове за последние дни.
Единственный недостаток - было нечем дышать.
Вода исчезла, оставив бодрящие капли гулять морщинами измученной физиономии.
На месте влаги вновь появилось лицо Дункана Трегарта. Лицо, которого не могло быть.
- Ну как, протрезвел?
Д'арно помотал головой, в очередной попытке отогнать наваждение.
Галлюцинация истолковала жест по-своему.
Очередная ванна из освежительной влаги вновь была принята многострадальной верхней частью тела.
И вновь, стекая, струи соткали лицо невозможного - лицо Трегарта.
Из-за спины донеслось жалобное блеяние трактирщика Кацека.
