Сошлюсь на такой пример. В районе Гуциско батальон Лукова подходил к третьей линии траншей и окопов противника. Гитлеровцы отчаянно сопротивлялись. Они подтянули резервы, усилили артиллерийский и минометный огонь. Нашему батальону пришлось отражать яростные контратаки, он нес большие потери. Мы с М. Г. Шульгой почувствовали, что Луков нуждается в незамедлительной поддержке. Я сказал Михаилу Герасимовичу, что сумею под огнем противника добраться до батальона Лукова. Он одобрил мое предложение. Не теряя ни минуты, я где ползком, а где перебежками преодолел простреливаемое гитлеровцами пространство и вскоре оказался на НП комбата. Вместе с ним и замполитом батальона мы направили на решающие боевые участки коммунистов, более четко организовали взаимодействие между взводами и ротами, полнее использовали огневую мощь пулеметов и минометов. По цепи, от красноармейца к красноармейцу, пошли боевые листки-молнии с призывом: «Ни шагу назад! Только вперед и вперед!» Коммунисты Турбин, Князев, комсомольцы Чуйский, Нурутдинов, Семенюк и другие, находясь в первых рядах атакующих, личным примером отваги увлекали бойцов за собой. Батальон не дрогнул под ураганным огнем противника, метр за метром продвигался вперед. Поставленную перед ним задачу он выполнил, хотя и с большим напряжением физических и моральных сил.
Возвратившись на полковой НП, я поделился с М. Г. Шульгой своими впечатлениями о замечательных людях батальона Лукова — настоящих героях боев. Михаил Герасимович сказал, что были телефонные звонки из штаба дивизии и политотдела. Я понял: там ждут нашего донесения о ходе боя за Гуциско. Вместе с донесением мы послали и наградные листы на тех, кто наиболее отличился в атаках и при отражении контратак.
Должен сказать, что у замполита полка неотложных дел по горло и перед атакой, и в ходе ее, и после нее. Надо подготовить информацию и донесения в политотдел дивизии, надо и в тыловых подразделениях побывать. И самое главное — не прерывать живой связи с партийными и комсомольскими организациями, их активистами, постоянно держать руку на пульсе меняющейся фронтовой обстановки. Требуются исключительная собранность, организованность, умение сосредоточить внимание на основных вопросах. Если же будешь распылять свои силы, размениваться по мелочам, то непременно окажешься в хвосте событий.
Обобщая опыт партполитработы в ходе боев за Гуциско, я внимательно выслушал полкового агитатора капитана А. М. Одякова, комсорга М. А. Хорошавина и замполитов батальонов. Вот что они мне рассказали. Перед атакой Одяков находился в 5-й роте, а в начале атаки перешел на КНП 2-го батальона. С КНП он дважды связывался со мной, информируя о положении дел в батальоне.
В ходе наступления Одяков был вместе с красноармейцами, беседовал с ними, воодушевлял их партийным словом и личным примером. Своими глазами капитан видел, как пулеметчики Пивторак и Свищук, выдвинувшись вперед, меткими очередями косили гитлеровцев, уничтожили огневую точку противника. Смело действовал в бою красноармеец автоматчик Колмаков. В напряженные минуты атаки стремительным рывком он ворвался в траншею противника и выстрелами в упор сразил четырех гитлеровцев. Колмаков был ранен, но продолжал сражаться. Только вечером, когда бой затих, он пошел в медпункт.
А. М. Одяков связался с полковым НП, проинформировал меня о подвигах Пивторака, Свищука, Колмакова и других воинов. Я доложил Шульге. Вскоре мы сообщили в 5-ю роту: за мужество, проявленное в атаке, Пивторак, Свищук и Колмаков представлены к правительственным наградам и удостоены благодарности командира полка. Капитан Одяков написал листовки, в которых в живой и лаконичной форме рассказал о подвигах бойцов 5-й роты. Текст листовок был размножен и передан во все взводы и отделения. Доброе слово о доблести гвардейцев воодушевляло красноармейцев на подвиги.
В бою за опорный пункт Гуциско погибло и было тяжело ранено несколько взводных агитаторов. Одяков вместе с замполитом батальона Лихолатом подобрал из числа коммунистов и комсомольцев новых агитаторов, проинструктировал их, помог им в подготовке беседы на тему «Боевое товарищество умножает силы гвардейцев».
Я привел только некоторые примеры, иллюстрирующие работу полкового агитатора в период боя за Гуциско. Они показывают, что он стремился быть в курсе событий, которые развивались во 2-м батальоне перед атакой и в ходе наступления.
Целеустремленно работал и комсорг полка Михаил Хорошавин. Перед атакой Гуциско он находился среди комсомольцев 4-й роты. Когда атака началась, он был рядом с командиром роты. На окраине Гуциско немецкие пулеметы и минометы усилили огонь, рота залегла на заснеженном поле и несла потери. В эти критические минуты Хорошавин выдвинулся в цепь к стрелкам. Полковая артиллерия ударила по огневым точкам противника. Вслед за артналетом Хорошавин поднялся во весь рост и увлек за собой бойцов. Рота выполнила поставленную задачу.
Если позволяла обстановка, командиры, политработники зачитывали благодарственные письма перед строем роты, батареи или взвода. Такую возможность предоставляли перерывы между боями. К сожалению, перерывов было очень мало. Чаще всего приходилось текст благодарственных писем помещать в листках-молниях.
Обобщив опыт партполитработы в период боев за деревню и станцию Гуциско, а также за населенный пункт Певель-Вельки, я поделился впечатлениями с парторгом, агитатором, комсоргом полка и замполитами батальонов, выслушал их советы и пожелания. Мысли, высказанные товарищами, были проникнуты заботой о повышении оперативности и качества работы с молодыми парторгами и комсоргами подразделений, об усилении внимания штурмовым группам, о повышении бдительности, обеспечении более тесного взаимодействия между пехотинцами, артиллеристами и минометчиками.
После овладения станцией Гуциско нашему полку вместе с другими частями дивизии предстояло вести боя за овладение крупным узлом сопротивления противника — городом Живецом. Командование дивизии информировало нас, что этот узел обороняют 320-я и 253-я пехотные дивизии и другие части 17-й немецкой армии. Их хорошо подготовленные оборонительные позиции располагались на господствующих высотах. На подступах к городу и в самом городе каменные дома и заводские строения были приспособлены под долговременные огневые точки. Учитывая это, политработники, партийные и комсомольские организации особое внимание уделяли пропаганде опыта штурмовых групп, накопленного в предыдущих боях, особенно в районах Любани, Тенчина, Гуциско. Мы позаботились о том, чтобы в новых штурмовых группах создать крепкое партийно-комсомольское ядро. Эти группы формировались для захвата опорных пунктов Споришь, Живец Стар (так называлась северо-восточная часть города Живец), Господский двор (юго-восточная окраина Живеца). Этими опорными пунктами гитлеровцы прикрывались к востоку от Живеца.
Забегая вперед, скажу, что в ожесточенных боях, которые 7—21 февраля развернулись на живецком направлении, коммунисты и комсомольцы в штурмовых группах сыграли решающую роль. Действуя на самых опасных участках, они показали образцы отваги, инициативы, продемонстрировали высокое боевое мастерство. Равняясь на коммунистов и комсомольцев, личный состав полка сумел сокрушить оборону немецкого пехотного батальона, усиленного двумя дивизионами артиллерии и минометов. При этом следует подчеркнуть, что наши роты и батареи перед началом атаки Спориша, Господского двора и Живец Стар располагали лишь одной третью штатной численности личного состава: к нам тогда еще не подошло пополнение, чтобы восполнить потери, понесенные полком в предыдущих боях.
Действия нашего 327-го полка в боях за овладение опорным пунктом Живец Стар высоко оценил бывший командующий 1-й гвардейской армией генерал-полковник (ныне Маршал Советского Союза) А. А. Гречко. В своей книге «Через Карпаты» он, в частности, пишет: «Перед частями 128-й гвардейской горнострелковой дивизии была поставлена задача в первую очередь овладеть Живец Стар. Командир дивизии генерал-майор М. И. Колдубов решил овладеть Живец Стар внезапной атакой силами 327-го гвардейского горнострелкового полка.
