Соплю знала половина доков - когда-то он попался на воровстве и с тех пор, потеряв всякую совесть, доносил каждому на каждого, лишь бы снова не оказаться в темнице. Его красную вытянутую рожу с вечно сопливым шелушащимся носом мечтали разбить многие. Даже в то время, когда отряд Троя уже был собран и готовился к битве, Сопля не перестал докладывать десятнику обо всем - кто что сказал против наместника, кто дал ему прозвище Красавчик и все прочее. Он не пережил бы и одной ночи в казарме, если бы не заступничество стражи. Даже сейчас озлобленные ополченцы не расправлялись с ним единственно потому, что Трой с момента первых разговоров об отходе держал меч наголо. Робу казалось, что даже в бою эта крыса больше следила за всеми вокруг, чем помогала в сражении.

Когда очередной увесистый булыжник улетел за ворота, один из прислуги - бродяга Лиам - внезапно указал куда-то на поле боя и удивленно бросил:

- Это еще что?

Проследя глазами, куда указывает Лиам, Роб сам оторопел. В отличие от слуха, со зрением у него было все в порядке, и в сей час глаза не обманывали его - среди армии нежити к воротам двигалась настоящая гора из плоти. Огромная сероватая туша, ростом с двух, а то и больше людей, медленно шагала среди мертвецов, волоча по земле нечто увесистое.

- Мать честная! - не удержался от восклицания обычно сдержанный Трой. - Что за тварь?

Естественно, никто из присутствующих не ответил. Тогда десятник подошел к краю, и, перегнувшись через перильца, крикнул людям внизу:

- Вам следует это видеть, немедля!

Роб тоже осторожно глянул вниз - он опасался, что там окажется кто-то из людей Аддерли, но там был лишь Уилл Деннингтон, начальник стражи, над которым склонились двое светличных, и пара незнакомых солдат. Робу подумалось, что вряд ли тысяцкий сможет его опознать, если вообще ему было известно об убийстве в доках. Тем не менее, когда эти люди показались из люка на крышу, рабочий невольно спрятался за спину одного из ополченцев, что, к его досаде, не укрылось от взгляда Сопли. Первым поднялся сам Деннингтон, следом из люка вылез прихрамывающий начальник Калтонхоллской стражи в рассеченной и окровавленной спереди кольчуге, но, видимо, уже исцеленный, за ним на крыше появился незнакомый чернобородый человек весьма помятого вида с двумя мечами на поясе. Лицо у незнакомца было самое обыкновенное, не за что зацепиться, но Робу почему-то показалось, что это все-таки не простой солдат. Последними поднялись пара стражников. Роб также обратил внимание, что все они выглядят неважно, им явно досталось в бою. Все, кроме тысяцкого. Тогда как на остальных были отчетливые следы сражения - порванные и кое-где измазанные кровью кольчуги, зазубрины на оружии, здоровенный синяк на правой скуле чернобородого, то на Деннингтоне не было и царапины. Доспехи его слегка извозились в грязи и копоти, но, темнее менее, выглядели новехонькими. В иной раз Роб непременно подумал бы, что купец отсиживался за спинами ратников, но рабочий собственными глазами видел, как тысяцкий бился в первых рядах.

Едва вся эта пестрая компания поднялась на крышу, Трой взволнованно шагнул навстречу и молча указал на чудовище, движущееся к воротам. Чернобородый незнакомец тут же грязно выругался и сказал длинное слово на букву "а", которое Роб не расслышал, очевидно, название этой твари.

- Худо дело! - с волнением добавил он же. - Такую тварь свалить дюже трудов надобно. А ворота она на раз вынесет!

Лицо Деннингтона не выразило никаких эмоций, он лишь повернулся к остальным и распорядился:

- Эдрик, собери своих перед воротами. Я поднимусь к Лисску, может удастся что сделать. А ты, сотник - бегом к наместнику! Что угодно делайте, но свое освобождение отработай!

Последние слова он произнес с нескрываемым презрением.

_____________________________________________________________________________

Оливер очнулся от того, что по его телу разливалась ободряющая волна. Мальчик приготовился вновь ощутить ту ужасающую боль в обожженных руках, но ее почему-то не было. Он открыл глаза и увидел склонившегося над собой измотанного светличного, который зажал его ладони меж своих, которые светились голубоватым сиянием, забиравшим боль. Он огляделся и понял, что находится внутри надвратной постройки вместе с уцелевшими защитниками стены. Несмотря на проникающий через щели бойниц дневной свет, в помещении царил полумрак, дальние углы терялись в тенях. Но и этого скудного освещения хватало, чтобы разглядеть повсюду лежавших и сидевших людей. Раздавались стоны и мольбы о помощи, каменный пол был заляпан грязно-красными разводами и потеками. Рядом с Оливером полусидел, привалившись к стене, бородатый мужчина с избитым оспой лицом и зажимал руками разорванный живот, беззвучно шевеля губами. Мерзкого вида лиловые потроха виднелись меж его скрюченных в муке пальцев. В дальнем темном углу мальчик разглядел бесформенную кучу, а когда понял, что это, похолодел от ужаса. Двое ополченцев, появившиеся в светлом проеме выхода на стены, втащили под руки третьего, голова которого безвольно болталась на окровавленной груди. Окончательное осознание того, где он оказался, пришло к Оливеру, когда из темноты раздался страдальческий вопль обезумевшего от боли человека:

- Да окажите милость братцы! Нет мочи терпеть! Добейте!

Отчаянный крик пробрал мальчишку до костей, но когда он вспомнил, как сам валялся обожженный на стене, то подумал, что и сам счел бы смерть избавлением.

- Какого хера вы на ублюдка чары тратите! - раздался резкий голос слева, словно кнутом стегнув сердце Оливера. - Слыхали, что папашка его выкинул? А честному народу и муки не облегчите перед смертью, сволочи!

Говоривший лежал на животе подле Оливера, устремив на него полный ненависти взгляд. Едва пришедший в себя мальчик не сумел возразить, но тут за него вступился один из ополченцев, внесших раненого товарища:

- Заткнись, Займон! У паренька яйца поболее твоих будут! - бросил он лежачему, как можно бережнее укладывая раненого возле прохода. - Чуть заживо не изжарился, а биться хотел. Герой!

- И что теперича!? Помирать остальным из-за него прикажешь? Да и исцелят его - толку-то? А я, глядишь, в бою пригодился бы!

- То-то ты на пузе валяешься нынче! - приструнил его второй носильщик. - Чем к мертвякам повернулся - туды и пырнули тебя, пса брехливого!

Озлобленный ополченец заскрипел зубами, но рот закрыл. Первый солдат тронул исцелявшего Оливера светличного за плечо и позвал его:

- Брат Гербирус, глянь сюды!

Светличный отнял руки от ладоней мальчика и обернулся к новому нуждающемуся. Он хотел было возложить руки тому на грудь, но внезапно устало проговорил:

- Слепые вы что ли? Почто отвлекаете почем зря? Я этому несчастному помочь не в силах - завершился путь его!

С этими словами послушник поднялся на ноги и отправился вглубь башни на зов умирающего, молящего о милости, а ополченцы понуро пригляделись к распростертому у их ног телу, тяжело вздохнули, и, взяв того за конечности, забросили в дальний угол к бесформенной груде.

В этот момент в башню нырнула высоченная фигура. Увидев оскаленную пасть и светящиеся в полумраке желтоватым светом глаза страшилища, Оливер поначалу испугался и отпрянул подальше, и лишь пару мгновений спустя сообразил, что это всего лишь один из ящеров-лучников, которые держали оборону ближе всех к воротам. Но лук болотного воина был закинут за спину, и в руках он нынче держал меч.

- Нусжно ухходить! - яростно, как показалось Олвиверу, прошипел ящер. - Не ссдержать их более!

Вокруг сразу стало шумно и началась толчея. Кто-то немедленно бросился к выходу, отдавив ногу мальчику, другие кинулись к ящеру, обнажая оружие. Те, кто не мог двигаться, испуганно запросили помощи. Оливер растерялся, как вдруг все окружающие звуки разом перекрыл чуть визгливый, но грозный оклик:

- Стоять на месте!

Все обернулись в сторону лестницы вниз, откуда раздался голос. Оливер, уже поднявшийся на ноги, разглядел темный силуэт говорящего, держащий длинный обнаженный меч, и узнал в нем тысяцкого Деннингтона. Он шагнул в центр столпившихся людей и повторил: