— Петра, — поправила она, радостно кивая. — Теперь меня зовут Петра. — Она наградила Нико улыбкой и метнулась к двери. — Возьми книгу. Ты нарушил ее магию, как и мою.

— Но ведь сигнальное заклятие…

— …Полная ерунда! — Горгулья вытянула нить полупрозрачных фраз на нуминусе из дверной рамы. — Хватай книгу и лезь сюда. — Она открепила сигнальное заклятие от пола и подняла его над головой.

Нико пристально на нее посмотрел, а затем принес Каталог.

— А я слышал, что не каждому архимагу по плечу передвинуть эти фразы, — заявил он, ныряя под сигнальную нить.

Петра кивнула.

— С тех пор как ты меня переписал, я могу делать вещи, которые не по плечу другим конструктам, — скороговоркой выпалила она. — Я научилась заключать сделки и торговаться. К примеру, эти глаза я выменяла у горгульи из ночной стражи, а уши — у конструкта-крысолова. Только мне кажется, что мои мысли так и остались на втором уровне. — Она посмотрела на Нико с выражением детского любопытства на мордочке. — В чем разница между вторичным и третичным восприятием?

Чарослов наморщил нос.

— Конструкты с вторичным восприятием не владеют пониманием смертности. В академической среде бытует мнение, что они не в полной мере наделены чувствами, а потому их можно с чистой совестью разбирать.

Горгулья вздрогнула. Остроконечное, как у летучей мыши, ухо дернулось в сторону и вернулось на место.

— Смертность?..

Нико кивнул.

— Когда умирают. Конструкты с вторичным интеллектом не помнят о смерти.

— Только мне кажется, что мои мысли так и остались на втором уровне. Скажи, в чем разница между вторичным и третичным восприятием? — тем же тоном повторила она.

Нико прижал Каталог к груди.

— Петра, прости. Я не знаю, как тебе объяснить.

Казалось, горгулья не слушает: ее уши крутились во всех направлениях.

— Тебе пора идти, — прошептала она. — Теперь я вижу и слышу многое. В академии появились зараженные горгульи. Местные конструкты только об этом и говорят. Никто не знает, кто их создал. Они шпионят за волшебниками.

Нико сглотнул.

— А что с горгульями в комплювии?

— Среди них нет шпионов… Ты должен сейчас же покинуть это место. Приближается что-то плохое.

— Спасибо, Петра, — сказал он, направляясь к выходу.

Она засмеялась и крикнула ему вслед:

— Тебе спасибо, Никодимус Марка. Ты не просто дал мне новую жизнь. С твоей легкой руки теперь я сама себе автор.

Не зная, что на это ответить, Нико поспешил прочь, через центр похожей на пещеру библиотеки. В голове проносились тысячи разных мыслей. И лишь на выходе, ведущем в Женский атриум, юный чарослов застыл, как громом пораженный, с ужасом осознав, что натворил.

— Лос побери! — выругался он. Раз в Каталог прокрались ошибки, вполне вероятно, что и текст Шеннона Нико прочитал неверно. Он понятия не имел, сумеет ли воспроизвести рабочий вариант заклинания. К горлу подступил комок страха. Может, ему вообще не стоит создавать это боевое заклинание? Слишком опасно!..

Он было сорвался, в который раз кляня злосчастную какографию, когда в памяти возник образ горгульи Петры — и в тот же миг на душе у юного чарослова разлилась странная, но от того не менее приятная теплота. Надо же, а ведь Нико почти забыл это чувство — чувство гордости собой.

Он задрал голову к потолку атриума и затаил дыхание, встретившись взглядом с мозаичным изображением Уриэли Болид. В левой руке Болид держала красную волшебную палочку, указывая ей на свиток в правой руке. Чтобы показать знаменитые длинные волосы волшебницы, мастер использовал янтарную крошку. На губах Уриэли застыла удивленная улыбка — словно она сама с трудом верила, как легко — просто применив немного женственности — решила проблему магического преимущества, над которой веками безуспешно ломали головы коллеги-мужчины. Уриэль стала первой женщиной-волшебницей в эпоху магического патриархата.

Нико поразило сходство мозаичного портрета с Эйприл. В кошмаре образ Эйприл раскинулся прямо у него над головой, волосы девушки превратились в звездный шлейф. «Беги! — сказала она. — Бросай все, кроме самого ценного, и беги!»

Юноша покрепче прижал к груди Каталог — самое ценное, что у него осталось.

Нико зашагал вперед, ускоряя шаг: Каменный двор он пересек бегом. Через несколько часов пропажу великого тома обнаружат; нужно успеть спрятать всех мальчиков-какографов в комплювии.

Поднимаясь по лестнице Барабанной башни, Нико отметил непривычную тишину. Он вбежал в общую комнату и, отшвырнув ногой злополучный стул, который как всегда норовил загородить проход, позвал Простака Джона:

— Джон! Просыпайся, Джон! Пора уходить.

Он влетел в свою комнату и распахнул стоящий у изножья кровати сундук. Понимая, что нужно торопиться, он накинул на плечи зимний плащ и расстелил на полу покрывало, сложив туда Каталог, кошель с монетами, который ему дал Шеннон, и кое-что из одежды.

У ножки кровати валялась поясная сумка. Едва Нико ее поднял, как ощутил покалывание в пальцах. Поначалу юноша нахмурился, а потом вспомнил о друидском артефакте, который ему дала Дейдре, — деревянном шарике, обвитом корешком.

Поисковое семечко. Он выложил артефакт на покрывало — на всякий случай: вдруг понадобится. Затем обмотал вещи покрывалом, завязал концы, соорудив нечто вроде сумки, и выбежал в общую комнату.

— Простак Джон? — спросил выглянувший из спальни Простак Джон. В руке здоровяк держал свечу; по комнате заплясали длинные тени.

— Все хорошо, Джон, — ответил Нико. — Мне нужно, чтобы ты мне помог собрать всех наших ребят. Девин вернулась с ночного дежурства?

— Нет, — выпучив глаза, пробормотал великан. — Нет!

— Джон, посмотри на меня. У нас неприятности. Нужно отвести всех мальчиков из Барабанной башни в комплювий. Там безопасно. А случись что, там есть потайной выход — мы сможем всех вывести из Звездной крепости.

Джон покачал головой:

— Нет!

Нико выругался про себя.

— Джон, я не хотел тебя расстраивать. Все будет хорошо. Но нам пора идти, время поджимает. Собери все необходимое, особенно теплую одежду. — Нико двинулся к двери. — Я разбужу остальных.

Джон преградил ему путь.

— Нет! — снова заявил он, загородив дверь мощным телом.

— Джон, так надо. Оставаться здесь небезопасно.

Джон замотал головой. Когда Нико попробовал обойти здоровяка, Джон с такой силой толкнул друга, что тот едва не упал.

— Джон, послушай! — продолжил уговоры Нико, положив на пол свою импровизированную сумку. — Нужно отвести мальчиков в безопасное место.

Но великан лишь сильнее замотал головой.

Кончиками пальцев Нико начал творить чары на общем языке. В схватке с обычным чарословом у него не было бы шансов. Однако против такого же какографа, как он, Нико мог использовать самые простые предложения, таким образом избегая ошибок. Простак Джон не мог ни отредактировать, ни рассеять его чары.

— Прости, но ты сам меня вынудил, — сказал он, распахнув ладони и запустив в великана сияющими белыми заклинаниями, которые обвились вокруг рук и ног Джона.

Свеча здоровяка упала на пол и погасла. Впрочем, темно в комнате не было: лунный свет лился из окон, и сияли наложенные Нико белые чары.

В попытке избавиться от связавших его руки заклятий Джон выпустил из подбородка зеленую фразу. Нико поймал ее и уничтожил при помощи рассеивающих чар. Джон предпринял еще две попытки, выплевывая заклинания, как ругательства. И все же ему не хватало быстроты реакции. Нико рассеивал все его фразы одним щелчком пальца.

Вероятно, осознав, что не может тягаться с Нико в магии, Джон принялся разминать свои огромные ручищи. Два связывающих заклинания лопнули. Однако в тот самый миг, когда великан разорвал третью строку, Нико наслал на него еще десяток ярко-белых фраз, и еще десяток вдогонку.

Джон предпринял еще одну героическую попытку освободиться, но не рассчитал силы и стал заваливаться назад. Нико поспешил на помощь другу: ухватил за плечо и мягко усадил великана на пол.