Ракушка добавила:

-- Они теперь людей боятся... руками лицо закрывают, если кого увидят. Может, не боятся, а стыдятся даже.

Старый Ягуар добавил:

-- Тут один сказал -- ведут себя как женщины. Но ведь женщины тоже ни с того ни сего руками лицо закрывать не будут, будут только если беда с ними случилась. Сделали с ними что-то в плену очень нехорошее...

-- Послушай, их же лекаря смотрели -- что они говорят?

-- Говорят, что телесно они здоровы, а что касается душевного потрясения -- тут таких лекарств, которые бы на всех действовали, нет. Так что на тебя последняя надежда.

Асеро вздохнул. Конечно, можно было бы пригласить сюда их мать, но после её попытки самоубийства лучше не рисковать. Письма от неё в кармане хватит. Да и к тому же с юношами и в самом деле лучше разговаривать мужчине. Кроме того, были и политические последствия -- из претендентов на престол повредившиеся душевно выбывали навсегда. Идея, что всё это было подстроено нарочно, просто напрашивалась, но не поговорив с юношами, нельзя было сделать определённых выводов.

После ужина все столпились у двери, за которой находились юноши.

-- Откройте, -- сказал Старый Ягуар, -- сам Государь из-за вас из столицы прибыл.

Конечно, Асеро прибыл не ради племянников, точнее, не только ради них, но сейчас точность в этом вопросе была ни к чему.

После непродолжительной паузы раздался голос Ясного Взора:

-- Хорошо, мы откроем. Мы согласны пустить своего дядюшку, но только с условием -- он зайдёт один. А остальные пусть отойдут от двери.

-- Хорошо, хорошо, -- сказала Ракушка.

Все остальные ушли, Асеро осторожно вошёл в комнату, и встретился глазами с побледневшими юношами.

-- Ну рассказывайте, зачем вам запираться понадобилось?

-- Нам стыдно, -- сказал Тонкий Слух, -- после всего, что с нами случилось, мы больше не можем смотреть людям в глаза.

-- Погодите, объясните мне, чего вы стыдитесь? Вам стыдно, что за вас пришлось заплатить такую цену, что пришлось просто выскрести дочиста казну? Но ведь так мы должны были поступить по закону. Вы не виноваты.

-- Нет, дело не в этом.

-- Вы в плену поступили не так, как это подобает мужчинам, и стыдитесь этого?

Юноши переглянулись, и тяжко вздохнули, показывая, что Асеро угадал.

-- Можно сделать так, чтобы нам начать жизнь заново под другими именами где-нибудь в глухой рыбацкой деревне? -- спросил Ясный Взор.

-- Можно-то можно, да только так обычно поступают преступники, а вы же не преступники. Вот что, лучше расскажите мне, что с вами там произошло.

Юноши только опустили головы.

-- А о матери вы подумали? Каково будет ей никогда вас не видеть? Она итак занемогла с горя.

-- Ей будет хуже, если она узнает, что с нами было в плену. Тогда она вообще умрёт.

-- Ну этого даже я пока не знаю. Но вижу, что вы телесно здоровы. Да и рассудком видимо, целы. Может, вас заставили сделать что-то нехорошее? Убить кого-нибудь?

-- Ладно, -- сказал Ясный Взор, -- ты ведь всё равно уже знаешь, что мы были в руках палача по прозвищу Прижигатель. Только зря потом лекаря искали на наших телах ожоги. Он приготовил для нас нечто похуже. Он сказал сначала, что пощадит того из нас, кто решится убить другого. Мы отказались, и сказали, что оба лучше умрём. Нас подвели к борту и должны были сбросить в море. Он развязал нас, надеясь, что мы всё-таки начнём выпихивать за борт друг друга. Но мы подошли друг у другу и обнялись на прощание. И... поцеловали друг друга на прощание. А они вокруг загоготали. И Прижигатель сказал, что если мы ещё поцелуем друг друга 100 раз, он пощадит нас обоих. Мы согласились, но лучше бы мы умерли... -- юноша заплакал, и дальнейшее уже говорил сквозь слёзы, -- То, что мы целовали друг друга на потеху белым людям.... Зачем нам жить после такого унижения?!

-- Да них ведь не существует братской любви, -- добавил Тонкий Слух, -- для них есть только любовь матросов в дальнем плавании.

-- Я всё понял, -- сказал Асеро, -- трудно придумать более мерзкое издевательство. Попадись мне этот негодяй, я бы его на медленном огне изжарил. В общем я не считаю вас виноватыми. Главное, ваше телесное здоровье от этого не пострадало. Или всё-таки...

Тонкий Слух ответил:

-- Первое время очень сильно тошнило и хотелось выполоскать рот. Потом это прошло. Нет-нет, телесно мы в полном порядке, лекарей не надо. Только вот я не могу понять, зачем он заставил нас сделать это, почему наше унижение доставляло белым людям такое удовольствие?

-- Потому что у белых разбойников есть очень мерзкий обычай. На кораблях в дальних плаваниях у них нет женщин, но к воздержанию они не привыкли. И потому они часто делают женщиной наихудшего. Бывает, что это действительно наихудший, который творил такие вещи, что даже разбойников ужасают, бывают, что просто бедолага. Но в любом случае белые люди об этих несчастных тешат свою гордость, и на самом деле не могли без них обходиться, потому что даже они понимают, что разбой -- дело непочётное, а чувствовать себя плохими даже с золотом не очень хочется. Вот и тешат свою гордость мыслью о превосходстве над "плохими". Многие из них и мир видят через призму того, кто над кем может безнаказанно издеваться. Они именно так понимают власть и высокое положение в обществе, и им в голову не приходит, что может быть как-то по-другому. Им это неведомо, как неведомы краски слепорождённому. Даже если бы я очень сильно захотел, я бы не смог объяснить такому человеку, что для меня власть -- это не возможность для издевательств над нижестоящими, не право бесчестить людей, которые в силу обстоятельств от меня зависят, а ответственность, в том числе и перед ними. Вот и за вас я отвечаю перед вашей матерью, она мне не простит, если я не сделаю всего, чтобы вернуть вас к нормальной жизни. Я понимаю вас, юноши. Меня когда-то тоже очень сильно унизили белые люди, не так как вас, но мне тоже с собой покончить хотелось. Но вот, как видите, жив. И избраться на престол потом мне это не помешало.

-- Ты думаешь, мы...

-- Я подозреваю, что во всю эту грязную историю вы оказались втянуты из-за этого. Мы с вашей матерью так и не узнали точно, кто убил вашего отца. Вас, помимо вашего или даже моего желания рассматривали и рассматривают как возможных кандидатов на престол. И возможно, вас так подставили с целью сломать. А значит, ваша задача -- не сломаться. И чтобы ваша мать окончательно не сломалась. Белые люди ненавидят тавантисуйцев, и с этим приходится жить. Но мы неуязвимы для них пока мы храним в себе то, чем от них отличаемся. Пока умеем быть добрыми и чуткими. Пока ценим друг друга, а не топчем слабых.

-- Ты хочешь, чтобы мы съездили к матери?

-- Это надо, обязательно. Если близкому существу нужно ваше участие, значит, нельзя этого участия не оказать как бы ни было самим плохо, лень или некогда.

-- А за что белые люди так ненавидят тавантисуйцев? Только за то, что мы мешаем им заниматься работорговлей?

-- Не только. Они ненавидят нас за то, что мы другие чем они. И дело не в цвете кожи. Мы просто чище. Потому что у нас нельзя ходить по борделям и принуждать кого-нибудь к соитию. Наши люди чистоплотны, опрятны и образованны. У низких душ это вызывает жгучую зависть и желание извалять нас в грязи. Им это сладко. Впрочем, дело не только в том, что они белые люди. У разбойников и пиратов просто другая мораль, отличная от нормальной человеческой. Кто считается бесчестным у нормальных людей? Тот, кто совершил какой-либо дурной поступок Кто убил невинного, кто украл, обманул, предал... А у них наоборот, такой поступок нередко кажется доблестью, а дурным считается тот, над кем надругались. Мол, раз он не смог защитить себя сам, значит, он слабак и ничего не стоит. Ещё во время пленения Атауальпы наши предки с этим столкнулись. Ведь белые люди не понимали, как можно хранить верность вождю, если он попал в плен. Плен ведь считался в их глазах позором, а как опозоренному вождём быть?! Ну разве что если его и в самом деле богом считать. Почему-то надругательство над богом у них иначе воспринимается. Может, у их бога такой высокий запас превосходства, что никакое унижение не страшно.... Как бы то ни было, когда они посадили на цепь Манко, они рассчитывали, что это скомпрометирует его в глазах его народа. Никак не ожидали, что после этого Манко вождём станет, и что его будут слушаться.