-- И всё-таки... -- сказала мечтательно Лилия, -- всё-таки мне кажется, что есть в европейском мире что-то такое... чего мы лишены.

-- Есть. Я знаю, что привлекает многих юношей -- свобода распоряжаться своей и чужой жизнью. Правда, там она существует только для дворянства.

-- То есть как это?

-- Ну только дворяне имеют право носить оружие, и только они могут убивать на дуэлях своих врагов. У нас же взрослый мужчина хоть и может носить оружие, -- Инти погладил рукой эфес шпаги, -- пускать в ход его можно только для обороны. А вот на дуэли драться нельзя.

-- Дядя, а ты никогда не жалел об этом? Ну что на дуэли нельзя подраться?

-- Ну лично я в юности как-то выразил сожаление, что не могу вызвать на дуэль оскорбителя моей невесты, но тогда мне было всё-таки девятнадцать да и сказал я это в запальчивости. Но теперь я уже так не скажу даже в гневе --всё-таки дуэли каждый год уносят сотни жизней в любой европейской стране. И то, что у нас такого нет -- величайшее благо.

-- Дядя, а всё-таки... мне всё равно хочется атласного платья с кружавчиками.

-- Хотя бы твоим родителям было бы неприятно на него смотреть?

-- Ну они, я думаю, скоро привыкли бы...

Инти промолчал, не зная что ответить. В историю, из-за которой Луна не любит европейские платья, юную Лилию посвящать никак не хотелось -- разболтает ещё! Но тут сама Лилия добавила:

-- Дядя, а скажи, ведь было бы всё-таки лучше, если бы ты заколол Ловкого Змея на дуэли, чем он остался жить, и потом столько пакостил...

Инти вздрогнул:

-- Откуда ты знаешь про историю с Ловким Змеем?

-- Мне Горный Ветер рассказывал. Что был у тебя соперник, который тебя чуть не погубил, а потом мстил, что ты всё-таки на Морской Волне женился. И что ты думаешь, что именно он её отравил... Чтобы она не досталась никому.

У Инти прямо от сердца отлегло. Значит, особенно страшных и унизительных подробностей его племянница не знает.

-- Возможно, мне было бы лучше его на дуэли убить.... Ну а если бы он меня прикончил?

-- Но ведь это невозможно! Лучше тебя шпагой владеет только мой отец! А он никогда не скрестит с тобою шпаги всерьёз. Только на тренировке!

-- Ну не всегда всё решает мастерство, есть и место случайности, вроде камушка или корня, не вовремя подвернувшегося под ногу. Но важно не то, как это было лично для меня. Важно, что законы чести белых людей позволяют вызывать на дуэль и убить заведомо более слабого противника. Это всё кажется очень красивым и благородным, а на самом деле это лишь бессовестная игра человеческими жизнями!

-- Дядя, ты не понимаешь! Конечно, убийство некрасиво... но вот именно потому что люди там со злом один на один, у них и бывают такие сильные и глубокие чувства. Дядя, я вот не могу представить себе, чтобы у тавантисуйца были столь же глубокие чувства, там иные ради мести за поруганную любовь готов мчаться на край света, и мстить злодею. Вот ты так не смог бы...

-- Понимаешь, нас с детства воспитывают, что самое главное -- это не любовь, а труд на благо страны. Конечно, когда любовь лишь на втором плане, она кажется менее яркой, чем у человека, который одной любовью и живёт. Но если бы у меня была только любовь, я бы после смерти Морской Волны мог бы свихнуться, а так я сумел взять себя руки и продолжить жить и заниматься делом. Но знаешь, если бы я вдруг узнал что Ловкий Змей живёт там-то и там-то, то я бы наверное, всё бросил бы и поехал бы его убивать. Лично. Чтобы посмотреть ему в глаза перед смертью. Так что не надо говорить, что мы, тавантисуйцы, не способны на глубокие чувства. Мы просто не размахиваем ими напоказ и не разукрашиваем их красивыми словечками.

Лилия стояла задумавшись, и не зная что ответить. Всё таки дядя Инти, несмотря на свои подвиги и фехтовальные способности, со своими морщинами вокруг глаз и брюшком, как-то совсем не походил на романтического героя в шляпе с пером, с пышными усами и кружевами на камзоле. Увы, даже самому разумному человеку с позиций логики не убедить ни в чём до конца юное девичье сердце, жаждущее романтики...

Инки опять собрались в Зале Заседаний. Асеро сказал:

-- Братья мои, тут прозвучало много аргументов в пользу торговли с англичанами, думаю, они исчерпаны уже. Потому я хочу предоставить слово Горному Ветру, пусть он расскажет, почему считает связываться с англичанами слишком опасным, несмотря на все возможные выгоды.

Горный Ветер заговорил:

-- Братья мои, многие из вас думают, что я слишком пристрастен к англичанам исключительно из-за личной обиды. Вы же мне кажетесь слишком беспечными и слепыми к опасности. Давайте я расскажу вам о том, что я пережил в Новой Англии, и тогда вы поймете, что мной движет не столько личное чувство, сколько понимание природы опасности...

-- Однако стоит ли рассказывать? -- спросил Жёлтый Лист, -- разве мы не читали твоих отчётов?

-- Мне кажется, что вы или забыли их содержание, или не увидели за сухими строчками всей полноты картины. Давайте я всё-таки освежу вам всё это в памяти, и потом вы решите всё, уже зная то, что знаю я.

-- Да пусть расскажет, -- сказал Знаток Законов, -- разве жалко, если мы послушаем?

-- Итак, когда меня во второй раз послали туда с целью разведать, что за народы окружают англичан, наш корабль прибыл в тихую и спокойную бухту, мы вышли на берег, и наш разведчик почти сразу обнаружил деревню неподалёку. Взяв специально предназначенные для этого случая богатые дары, мы пошли в деревню. Впереди шли я и Лань, оба без оружия. Сзади нас охраняли воины, которым было строго-настрого запрещено обнажать оружие без крайней нужды. Я кое-как уже выучил язык соплеменников Лани, но всё-таки боялся некоторого недопонимания, ведь она ребёнком не могла выучить все подробности переговорного этикета. Селение казалось внешне мирным, но дойти до мы так и не дошли. Как из-под земли выросли вооружённые воины. Я сказал, что пришёл с миром и несу их вождю богатые дары, однако от моих слов воины внезапно пришли в ярость. По их напряжённым лицам я понял, что ещё немного, и они вонзят в меня нож. Я понять не мог, чем их так могли разозлить мои слова и вытканные ковры, но когда их предводитель приставил к моему горлу нож, я мельком заметил, что лезвие у него стальное.

-- Подарки... знаем мы ваши подарки! На лице у меня эти ваши подарки, -- и тут я заметил, что лицо у него изрыто оспой, -- хитры англичане, послав сюда человека со смуглой кожей и в странной одежде. Да и мы теперь ко всем их хитростям готовы!

-- А что если они не от англичан? -- сказал другой воин, -- Ведь на тех они и в самом деле не похожи.

-- Сейчас эти собаки нам всё расскажут. А будут молчать -- я без колебаний применю к ним пытку.

Тут очень кстати вмешалась Лань.

-- Дядя, это же я, Лань, дочь твоей единственной сестры и вождя Оленя. Присмотрись ко мне получше и ты узнаешь свою маленькую племянницу. Ведь я же узнала тебя, несмотря на годы и болезнь, изрывшую твоё лицо.

Тот вдруг просиял:

-- Лань, дочь Оленя! Да, теперь я вижу что это ты. Долгие годы я считал тебя мёртвой вместе со всем твоим племенем. Впрочем, не знаю что лучше -- быть мёртвой или наложницей чужеземца!

Последние слова он произнёс опять помрачнев и глядя на начавший округляться живот Лани. Та гордо ответила:

-- Дядя, я не наложница! Он спас мне жизнь и честь, освободив из рабства. И взял меня в жёны по законам своего народа. Дядя, немедленно убери нож от горла моего супруга! Не так друзья должны встречать друзей.

Тот послушался и сказал:

-- Прошу простить меня за эту грубость, но у нас война и приходится быть осторожными. Меня зовут Острозубый Бобёр, я вождь этого племени, -- вздохнув, он добавил, -- Если конечно, ещё можно назвать племенем те жалкие останки, которые ещё живы.

-- Дядя, проведи нас в свой дом, и пусть твоя жена примет нас как подобает.

-- Да нет у меня теперь жены, Лань! Почти вся моя семья, родители, жена, дети, кроме самого старшего, были унесены страшной болезнью, которую наслали на нас белые люди. А потом, после болезни, когда мы ослаблены, они объявили нам войну. Болезнь выкосила очень много людей, а больше всего детей. Конечно, наши женщины стараются рожать новых, но когда ещё они станут воинами! Боюсь, что нас успеют перебить раньше, а тех, кого пощадят, ждёт рабство. Но в любом случае пошли в хижину -- заранее прошу простить меня за скудость трапезы, ибо из-за войны у нас не хватает времени чтобы добывать себе еды вдоволь. Всё время приходится стоять на страже.