Асеро заговорил поначалу ровно и сдержанно, но постепенно давая волю эмоциям:

-- У вас порядочные женщины должны сидеть дома именно потому что ваши мужчины не считают своим долгом сами быть порядочными. Видно, среди вас слишком мало людей, способных на жалость и сострадание. Мне кажется, что вы легко допускаете жестокость потому что вам в голову не приходит поставить себя на место жертвы. Неужели вы не можете представить себе, что это вас хватают, стегают бичами, заковывают в кандалы и бросают в тесный трюм. Неужели вам трудно представить себя на месте женщин, которых подвергают жестоким поруганиям? Думаю, что едва ли кому из тех, кто это делают, понравилась бы самим быть схваченными за локти и бёдра, и сами получить между ног весьма болезненную и позорную рану. Не думаю также, что вам бы понравилось, чтобы такое проделали с вашими жёнами и дочерьми. Так почему вы не щадите других? Вы говорите, что захват в плен принцев был продиктован необходимостью, и допустим что это так. Но никакая необходимость не заставляла вас насмерть запытывать капитана корабля и пытками же доводить до сумасшествия его жену.. Никакая необходимость не заставляла распродавать всех остальных, так что теперь они гнут спину на плантациях, а их родные оплакивают жестокую потерю. Никакая необходимость не заставляла вас быть извергами! Так почему вы поступили изуверски?

Посол никак не ожидал такой эскапады. На какое-то миг он растерялся.

До того он особенно не интересовался тавантисуйцами как таковыми, дикари и дикари, они везде одинаковы. Его дело сообщить им Волю Короны, которую они могут принять или отвергнуть, в последнем случае их надо будет усмирять пушками, но это уж не его дело.

С дикарями не может быть полемики, это для европейцев, но европейские дипломаты обычно не ведут её в столь гневном тоне. Значит, перед ним не дикари, но и не европейцы, а раз позволяют себе гневный тон, то за ними сила. И надо срочно понять как с этой силой себя вести и как-то ответить на заданный вопрос.

Он заговорил осторожно:

-- Потому что они это они, а мы это мы, -- наконец сказал он, -- я принадлежу к умному, культурному, просвещённому народу, к тому к самым его верхам, и потому меня нельзя просто так пытать, убивать, бросать в трюм в кандалах, нельзя бесчестить мою жену и дочерей. Но было бы смешно и странно применять к дикарям те же нормы, которые мы применяем к себе. Ваш народ мы считали долгое время дикарями, и пожалуй, в этом была наша ошибка. Увидев великолепие вашей страны, я пожалуй готов признать вас цивилизованным народом. Во всяком случае, вы не таковы как обычные дикари, и с нашей стороны было ошибкой вас смешивать с ними. Но ваши ваши законы и обычаи слишком не похожи на наши, чтобы мы при этом могли относиться к вам как к своим, ну хотя бы как к другим европейцам. Между нами слишком мало общего и поэтому нам так трудно понять друг друга. Однако же я сам стараюсь вас понять.

-- Значит, вы пытали, убивали и обращали в рабство наших людей, считая их дикарями? Но ведь вы видели у нас корабли не хуже ваших. А ваша мораль -- женщина должна сидеть дома потому что ваши мужчины слишком легко опускаются до скотства. Мы могли бы сами вас назвать за это дикарями, но у нас нет деления народов на дикарей и цивилизованных.

-- Корабли -- это конечно важно. Но дикарь, отобравший у цивилизованного человека ружьё и даже научившийся им пользоваться, цивилизованным человеком не становится. Наша европейская цивилизация основана на христианстве, на этом основана наша культура и наша мораль. У нас есть книги, университеты, у нас есть театры, у нас много чего есть, чего у дикарей нет. Поэтому идея уравнять нас с ними нелепа.

-- Иными словами, причина в религии? Но ведь даже крещёный раб не обретает у вас свободу вместе с крещением.

-- Дело не в христианстве самом по себе, лично я считаю, что и не верящий в бога человек вполне может быть лояльным подданным Короны, дело в превосходстве нашей культуры и морали. Но, конечно, эти культура и мораль есть только у лучших людей наших стран, простолюдин с грубыми от работы руками тот же дикарь, оттого и легко опускается до скотства.

-- Да, весёленькая у вас мораль. Поскольку вы считаете себя моральнее и культурнее всех остальных, то вы позволяете себе этих остальных убивать, пытать и обманывать. Но если вы считаете нас дикарями, которых можно обманывать, то как мы можем подписывать с вами соглашения? Любые взятые вами на себя обязательства вы легко можете в любой момент отменить....

-- Однако если ваша страна будет закрыта для европейцев, то молва о вас как о дикарях только укрепится. Вам ничего не остаётся как довериться нам, хотя я могу понять ваши опасения.

-- Ну собственно мы, инки, волей-неволей вынуждены были вести себя так, как по вашей морали положено вести себя порядочной женщине: проявляли максимальную осторожность боясь подвергнуться насилию. Потому что вы, европейцы, хвалясь своей просвещённостью, позволяете себе на этом основании пытать и убивать ни в чём не повинных людей. А теперь почему-то мы должны доказывать свою незлонамеренность вам, а не вы нам.

-- Признание или непризнание вас цивилизованным народом, а не дикарями напрямую зависит от хода нынешних переговоров. Прежде всего мы уважаем право собственности и ждём такого же уважения от вас. Но вы наше право собственности нарушили. Наши работорговые компании потерпели от ваших пиратов ущерб и тоже хотели бы компенсации.

-- Но даже если бы согласились заплатить, то чем бы мы платили?Мы с трудом наскребли на выкуп за принцев. Чем же мы этим компаниям платить можем? Или вы и в самом деле столь глупы, думаете, что золото, серебро и драгоценные камни у нас на деревьях растут?

-- Ну они требуют не золото, а тех негров, которые достались вам в результате этих рейдов. Мне стало известно, что их поселили в Чиморе, кроме того, у вас от них имеются некоторые неприятности...

-- Это исключено. Эти люди стали тавантисуйцами. Мы приучаем их жить по нашим законам. Конечно, выходит не без осечек, но говорить, что у нас от них одни проблемы, отнюдь не приходится.

"Во всяком случае от них у нас куда меньше проблем чем от вас", -- подумал при этом Асеро.

-- Вот Вы, Ваше Величество, спрашивали, по какому признаку мы делим народы на цивилизованных и дикарей. У цивилизованных есть прослойка лучших людей, учёных, поэтов, мыслителей... А у дикарей всего этого нет. Они не создают великих творений, их жизнь -- чисто животное существование. Я вижу ваш великолепный дворец, и понимаю, что всё это не могло быть создано грубыми дикарями. Вижу богатство ваших одежд и украшений, и понимаю, что это признаки принадлежности к элите общества, к его лучшим слоям. Я знаю теперь, что у вам есть университеты. А у дикарей ничего похожего нет и быть не может. Собственно, у цивилизованного народа есть никуда не годное большинство, которое можно также назвать быдлом и чернью, и культурная прослойка, которая и представляет ценность, а у дикарей никуда не годное тупое быдло составляет весь народ. Потому нет ничего зазорного в обращении этих недолюдей в рабов, они итак рабы по природе.

-- Но у нас нет разделения на быдло и элиту, чернь и лучших людей. Простой человек может заслужить звание инки, может даже заслужить льяуту, а дети тех, кто носят льяуту, звание инки должны заслужить. Скажите, вас не удивил сам факт, что принцы на корабле были по сути простыми матросами? И никто не знал, чьи они сыновья? Разве это было бы возможно, если бы мы брезговали своим народом, считая его тупым быдлом? Нет, любой инка обязан понимать, что обязан своему народу всем. Потому что именно народ добыл и обтесал камни, из которого сложен этот дворец, вырастил подсолнухи и отжал масло для светильников, соткал наши прекрасные одеяния и выковал украшения. Если бы крестьяне на полях перестали бы трудиться, мы бы все вскоре умерли бы с голоду. Но мы, инки, помним, что все блага даны нам с условием -- мы все должны заботиться о благе народа, которому обязаны всем. Стоит только инке забыть о том, что он в первую очередь должен думать о благе своего народа, а не о своём личном благе и воспользоваться своим положением в личных целях, как он лишается звания инки и всех связанных с этим льгот и привилегий, и подвергается суду по всей строгости закона. Исключения нет ни для кого, даже для меня. И потому вашим монархам бесполезно предлагать что-то выгодное для меня лично в ущерб моему народу, для меня это бессмысленно.