-- Если бы я мыслил как ты, Киноа, то я не смог бы выполнять свои обязанности.

-- Ну а вот я могу.

-- Ну а тебе, для того чтобы выполнять свои обязанности нужно как минимум быть живым, а если бы я был беспечен как ты, я бы уже давно переселился в лучший мир, и ты, скорее всего, тоже. Или о судьбе Алого Мрамора забыл? Тоже ведь бы наивным вроде тебя, даже Горного Льва пощадить был готов... А тот его не пощадил.

-- Покойный наместник Кито все-таки во многом по личным причинам пострадал, -- сказал Киноа, -- хотя убийц это не оправдывает, конечно.

-- Ладно, не отвлекайтесь, -- сказал Асеро, -- может, стоит запретить иностранцам и ношение оружия?

-- Не думаю, что это поможет, -- сказал Инти, -- во-первых, опасны ведь не сами иностранцы как таковые, а те люди, которых они смогут подчинить своему влиянию. Кроме того, если иностранцы пойдут на такое ограничение, то есть риск провокации. Кого-нибудь из них убьют, а потом нас обвинят в его безоружности. Вот во дворец пусть заходят только без оружия.

-- Записываю, -- сказал Асеро, -- у кого ещё что?

-- Только пожелание, -- сказал Знаток Законов, -- очень не хотелось бы принимать окончательное решение о торговле в отсутствие Небесного Свода.

-- Конечно, я это учитываю. Надеюсь, что он выздоровеет в ближайшие дни, -- ответил Асеро, -- чувствую, что с послом придётся говорить не по разу. Если ни у кого больше ничего нет, то все, кроме Инти, свободны. С ним я хочу посоветоваться по другому делу.

Носящие льяуту стали расходиться, к Асеро подошла Радуга.

-- Умоляю тебя, Асеро, не мог бы ты всё же не пускать англичан к нам в страну. Уж если они начали с такого, то чего ждать дальше? А я... я знаю, как мало людей Горного Ветра способно иметь с ними дело. Незнание языка и обычаев даже самого опытного делает беспомощным. А я... я уже не успею никого подготовить. Тут не меньше года нужно!

-- Я постараюсь. Но думаю, что пустить их всё же придётся. Правда, с правом выставить их в любой момент.

-- Асеро, ведь Горный Ветер и Лань в глазах Английской Короны -- преступники, ты не боишься, что их могут убить?

-- Ты боишься мести за случившееся в Новой Англии?

-- Того, что сделала Лань, они не прощают. Но не потому что им жаль убитых. Нет, к убитым они равнодушны, скорее всего. Просто "индейцам" не прощают побед. Как впрочем и женщинам, и всем, кого они считают ниже себя. Помни это, Асеро!

Сказав это, Радуга молча удалилась.

-- Она знает что говорит, -- сказал Инти, глядя ей вслед, -- в Амазонии белых страшно оскорбляло, что Мать Огня была женщиной-вождём. Впрочем, и те, кто пытал саму Радугу, неслучайно глумились именно над её женским естеством.

Асеро огляделся, убеждаясь, что они остались вдвоём:

-- Инти, тут у меня одно деликатное дело. Юноша-гонец, который сегодня утром принёс мне известие, спит сейчас у меня во дворце. И мне за него страшно, так как он говорил, что теперь, когда передал мне всё что нужно, ему нет смысла жить больше. Не ровен час, наложит на себя руки...

-- Прислать к нему моего человека?

-- Нет, этого делать ни в коем случае нельзя! Дело в том, что он твоих людей боится как огня и не хочет рассказывать им подробности того, что сделали с его отцом и матерью. Ведь капитан судна был его отцом, которого он не хочет позорить посмертно.

-- Понятно.... Случай сложный. Впрочем, подробности пыток мне не так уж нужны, я примерно представляю себе художества Прижигателя. А юноше скажи, что есть некое дело, где без него никак. В девяти случаях из десяти это действует. Если такого дела нет, то придумай его, впрочем, обычно можно найти и реальное.

-- Я скажу ему, что прибывает английский посол, что я подозреваю его в связях с пиратами, и чтобы он посмотрел, не узнаёт ли кого в свите посла. Сойдёт?

-- Сойдёт. Тем более что это на всякий случай знать и в самом деле не лишнее. Но если не поможет, то шли гонца, и я тогда пришлю своего человека. По счастью, у моих людей не написано на лбу, где они служат, потому мой человек может прийти под видом обычного лекаря.

-- Спасибо, тебе, друг. Ты не представляешь, как ты меня выручил! Ладно, теперь пошли отсюда, боюсь как бы мне этого юношу не упустить.

Вернувшись к себе, Асеро тут же встретил дворцового лекаря, шедшего по внутреннему саду к выходу. Тот рассказал вот что:

-- Юноша уже проснулся, но осмотреть себя не даёт. Можно было бы применить силу, позвав твою охрану, но ни к чему. На вид он вполне здоров, если дать ему укрепляющих отваров и покормить, то должен пойти на поправку. Да только он есть отказывается наотрез.

Войдя в гостевую спальню, Асеро увидел съёжившегоя в уголке кровати Чуткого Нюха. Перед кроватью стоял столик с лепёшками и отваром, рядом сидела Луна и грустно смотрела то на столик, то на юношу.

-- Асеро, что мне делать, он есть и пить отказывается.

-- Потому что я решил голодом себя уморить.

-- Прямо здесь у меня?

-- Да сам понимаю, что лучше в другом месте, но ведь меня отсюда не выпустят.

-- Чуткий Нюх, не веди себя как маленький ребёнок. Ты мне нужен для одного важного дела. И нужен сытым и здоровым.

-- Для какого ещё дела?

-- Скоро сюда прибудет английский посол. И прибудет, разумеется, не один, а со свитой. В общем, ты должен будешь незаметно на них поглядеть и сказать, кто из этих людей был среди пиратов. Что посол с ними связан -- вне всякого сомнения, но хотелось бы всё-таки знать более точно.

-- Что я должен делать?

-- Для начала сесть и поесть. Чтобы ты не упал в голодный обморок в неподходящий момент.

Юноша осторожно вылез из своего угла и придвинулся к столу, но приняться за отвар всё-таки не решился. Он спросил:

-- Ну допустим я узнаю кого-то из пиратов. Что тогда?

-- Там видно будет. Жаль, я не могу решить такой вопрос единолично, он так просто это дело не оставлю.

-- Юноша принялся за еду. Асеро понимал, что сейчас испытывает несчастный Чуткий Нюх. Конечно, несмотря ни на что юноша хочет жить, но ему мешает верность данному сгоряча обету. Но если он найдёт достаточно весомую причину чтобы этот обет отменить -- что ж, тогда он с чистой совестью откажется от мысли загубить свою юную жизнь.

В последующие два дня до приезда посла ничего особенного не произошло. Чуткий Нюх оправился настолько, что его можно было выдать за воина охраны, лицо прикрыто шлемом.

Небесный Свод был слишком нездоров чтобы читать свой доклад, зато Киноа обнадёжил, подтвердив что золота, серебра и драгоценных камней на выкуп хватает, и в долги можно не залезать. Даже мастерские прекратят работу не на полгода, а на два месяца, и что работу можно даже не прекращать, а заняться за это время выпуском посуды.

Также Асеро узнал, что ещё когда Чуткого Нюха только встретили в Тумбесе, было решено снаряжен корабль с целью обнаружить пиратское гнездо, но шансов на это было мало....

Наконец наступил день приёма посла. Асеро торжественно восседал на троне, ожидая когда это посол торжественно войдёт в зал. Вдоль стен на скамьях торжественно восседали носящие льяуту, они тоже были разодеты по этикету и тоже напряжены как тетивы луков. Разве что Жёлтый Лист вроде бы спокоен или кажется таковым.... У Первого Инки немного немного побаливала голова -- сказывалось напряжение и нервный недосып, с тех пор как он узнал о беде племянников, его мучили кошмары. Он подумал, что волнуется теперь гораздо больше, чем когда испанский посол хотел всучить ему отравленный плащ. Тогда он испытывал нечто вроде охотничьего азарта, но теперь он боялся за других.

Чуткий Нюх в шлеме и костюме воина стоял у трона Асеро, изображая телохранителя. "Изображая" потому что Асеро понимал -- в случае заварухи скорее его придётся защищать, чем он сам сумеет кого-то защитить, слишком слаб. Но большого значения это не имело, нападать посол едва ли решится, главное, что Чуткий Нюх мог опознать пиратов в лицо.