-- Неужели? Как его звали?
-- Цветущий Кактус.
-- Значит, дело и в самом деле дрянь.... -- сказал Инти, приняв сидячее положение, -- но хоть руки у меня свободны....
-- Ловкий Змей играет людьми в кошки-мышки, -- ответила Морская Волна, -- я послала письмо через священника отца Педро, который показался мне приличным человеком и который выражал сочувствие моему горю, и осуждал Ловкого Змея, ведшего порочный образ жизни. Он согласился помочь мне отправить письмо домой.
-- Ты рассказала этому попу, что была моей женой?
-- Твоего имени я не называла, зная, что тебя тут принято бояться как дьявола. Но я сказала, что прежде я была добродетельной женщиной, а мерзавец растоптал супружеские узы, сделав меня насильно своей наложницей. С точки зрения христиан это большой грех, и за это нужно карать, так что священник согласился помочь мне отправить письмо домой. Откуда же я знала, что он при этом всё расскажет Ловкому Змею! Который решил заманить тебя таким образом в ловушку. И что предатель среди своих погубит вас всех... Но тем более я не могла ожидать, что этот мерзавец Педро ударит тебя по голове деревянным распятием. Обычно они предпочитают не пачкать рук...
-- Значит, это был не обморок, меня отрубили... Скверно.
-- Прости меня, Инти!
-- Ну не плачь. Не всё так плохо, я жив и уже почти на свободе....
-- Я принесла для тебя воды и чуть-чуть хлеба. Подкрепи свои силы.
-- Спасибо. Но если ты считаешь, что всё безнадёжно, почему же всё-таки рискнула меня освободить?
-- Потому что хочу, чтобы ты избежал уготованной тебе мерзкой участи быть разделанным заживо на куски. Он уже рассказал мне, что сделает с тобой -- он ведь долгие годы мечтал оскопить тебя. Уж если тебе суждено умереть, то хотя бы сражаясь.
-- Скажи, а слуги, которые пошли громить мой корабль, уже вернулись?
-- Нет ещё.
-- Тогда ещё есть шанс, что мои люди отбились... Всё-таки моих было больше. А в замке этот мерзавец один? И теперь он меня не ждёт?
-- Педро ушёл, остался только Хуан, но он пьян... Инти, неужели ты думаешь, что ты сможешь его теперь убить?
-- Теперь я всё смогу. Даже голыми руками его задушить, хотя лучше достать хоть какой-никакой ножик. Любимая, я столько лет оплакивал твою преждевременную кончину, но то, что сделал с тобой этот негодяй.... это даже ещё хуже чем смерть, -- говоря это, Инти встал и убедился, что его вовсе не шатает. Или это гнев придал ему сил? -- я не могу не отомстить. Вот что, я думаю, что теперь сам найду спальню этого мерзавца. А ты найди нашу дочь и попытайся добраться незаметно с ней до рощи, и ждите меня там. Да помогут нам боги, -- сказав это, Инти поцеловал свою любимую. Она так зарделась, точно ей было только пятнадцать...
-- Никогда не думала, что меня после всего этого сможешь поцеловать.
-- Я не считаю тебя виноватой ни в чём. Если я столько лет любил тебя мёртвой, то как я могу разлюбить тебя живой?
-- Но ведь ты любил ту красавицу, образ который сохранила твоя память. А я... сам видишь, во что я превратилась. Ловкий Змей говорил мне, что теперь мой вид способен у любого мужчины вызвать лишь брезгливое отвращение. Впрочем, я много лет не смотрелась в зеркало и теперь не знаю, как я выгляжу, но даже слуги Ловкого Змея говорили мне, что проще поцеловаться с мёртвой лягушкой, чем со мной.
-- Глупости они говорят. Палачи всегда принижают достоинство своих жертв, чтобы оправдать этим собственные злодеяния, -- и он обнял свою жену и ещё раз поцеловал её.
-- Но ведь я грязна и в лохмотьях... У меня в голове вши.
-- Ничего, дай только вернуться в человеческие условия -- отмоем тебя до блеска.
-- Шрамы не отмоешь, юности не вернёшь...
-- Ничего, я тоже не молодел, и к шрамам привыкну... я уже почти привык.
В этом момент в сарай заглянула какая-то испитая рожа:
-- Слышь, ты, кончай там... время истекло...
Потом увидев стоящего на ногах Инти пьяница повалился в испуге на колени:
-- Ты что, ты же связанный...
-- Твои дружки корабль уже разграбили? -- мрачно спросил Инти.
-- Нет, ещё не вернулись они... -- пролепетал окончательно опешивший пьяница.
-- Инти, это один из тех мерзавцев, что меня тогда выкрали из могилы! -- крикнула Морская Волна, -- убей его!
И тогда Инти схватил веревку, которая до того стягивала его лодыжки и придушил мерзавца.
-- Не надо, пощади.. -- хрипел тот, пока петля ещё не затянула его шеи.
-- А ты кого щадил, мерзавец? -- гневно ответила Морская Волна, -- сколько крови тавантисуйцев на твоих руках, изменник!
Вскоре было всё кончено.
Впоследствии вспоминая всё случившееся, Инти и сам не понимал, почему он почти не чувствовал ни голода, ни усталости, ни недостатка сил, чтобы сделать всё, что он сделал. Он вообще не чувствовал себя. Как будто он бы не он, а какой-то карающий бог, воплощённое возмездие. Он раздобыл какой-то тесак с кухни, и сказав Морской Волне ждать внизу, сам пошёл туда, где в спальне после обильных возлияний должен был отдыхать Эстебан Лианас. Он и в самом деле был в своей спальне, но не отдыхал, а.... Инти опять чуть не стало дурно от открывшегося зрелища. Ловкий Змей сжимал голенькое тельце Консуэлы, а та пыталась вырваться. Ещё немного, и Инти бы безнадёжно опоздал...
-- Получай, подонок, -- сказал Инти, вонзив в Ловкого Змея нож.
Тот только с ужасом посмотрел на своего убийцу, и тут же его взгляд померк. Консуэла от всего случившегося на некоторое время впала в какой-то ступор.. Инти помог ей освободиться от трупа и постарался сказать как можно ласковее:
-- Не бойся меня, дитя моё, ты видишь, я пришёл тебя освободить.
-- Саири, ты... -- и девочка зарыдала, -- что со мной и матерью теперь будет? Ведь твой корабль утонул! Он ведь утопил его!
-- Это скверно, но... мы постараемся выбраться отсюда, и добраться до Тавантисуйю. А сейчас одевайся давай, нельзя же голышом бежать. Или у тебя нет здесь платья?
Девушка вдруг посмотрела на своего спасителя недоверчиво. Инти понимал причину этого, но поделать ничего не мог. Бедняжка, выросшая среди христиан, привыкла ждать от каждого подвоха. Тем более от мужчины и незнакомца...
Но тем не менее она подобрала какие-то тряпки с пола и облачилась с них, стыдливо пытаясь закрыть порванные места. Инти подумал, что при первой же возможности добудет для её что-то поприличнее.
-- Где ваши с матерью вещи? Надо будет забрать их.
-- А у нас ничего нет, -- ответила девочка, -- только то, что на нас надето.
-- И спали вы на соломе...-- грустно сказал Инти, присевший на кровать, -- а не знаешь случайно, куда эта сволочь запрятала мою шпагу? Было бы жалко её тут оставлять.
-- Знаю, -- вдруг неожиданно твёрдо сказала девочка, -- но скажу только тогда, когда поклянёшься мне самой страшной клятвой, что никогда не обидишь ни меня, ни мою мать. Ни словом, ни делом. Что нам не придётся горько раскаиваться в том, что мы отправились с тобой в Таватийсуйю.
-- Хорошо, я поклянусь. Только скажи, почему ты боишься, что чем-то обижу тебя? Вчера ты вроде бы стала мне доверять...
-- Ты видел мою наготу, Саири. Для многих мужчин этого достаточно.
-- Я понял тебя. Клянусь тебе сердцем своим, что ни словом ни делом никогда не обижу ни тебя, ни твою мать, и что никогда не брошу вас в беде. Если ли же я нарушу эту клятву, то пусть моё сердце остановится.
-- Хорошо, я верю тебе, -- сказала девушка, доставая шпагу из-за кровати.
-- Спасибо, -- сказал Инти, опоясываясь. Убив мерзавца, он почему-то чувствовал себя усталым и разбитым, но старался не показывать виду.
Девушка первой побежала вниз по лестнице, Инти спускался медленнее. Он услышал крик Консуэлы:
-- Не смей трогать мою мать!
Поспешив вниз, Инти увидел, что внизу столпились его люди, Ворон при этом зачем-то пытается скрутить руки Морской Волне, а Консуэла пытается ему помешать.
-- Так, отставить! -- приказал Инти, -- Ворон, отпусти Изабеллу, эта женщина ничем не опасна. Лучше доложи обстановку. Вы все покинули корабль?
