В этот раз Джону не повезло, и он не нашёл «Шерлока» ещё мальчишкой, хотя, если так подумать, столь нежный возраст играет Ватсону далеко не на руку. Джон встретился с ним случайно — впрочем, как и обычно, — когда приехал в Данию. Хотя там как раз нарастал очередной военный конфликт, и вампира пустили в страну едва ли не с боем, но он чувствовал, что Связь натянулась максимально сильно — «Шерлок» где-то здесь, рядом.

В итоге они столкнулись на одной из улиц Копенгагена, обменявшись при Встрече уже такими привычными первыми фразами, как самый настоящий пароль-отзыв: «Шея или запястье?» — «Бедро».

«Шерлок», такой красивый лицом и телом, но в весьма потрёпанной, хотя и опрятной одежде, шёл тогда за новой военной формой. Ему исполнился двадцать один год, и его в срочном порядке призвали в армию на разгоравшуюся между Данией и Швецией войну. Хотя — Джон был уверен — в этот раз в «Шерлоке» было что-то странное, но вампир точно не мог понять, что именно. Ватсон просто последовал за «Шерлоком» сначала в воинскую часть, а потом — с разрешения Высших Английских вампиров — и на войну, чтобы там защищать свою Связь.

***

Он не участвовал в военных действиях, не убивал шведов, не спасал датчан, не переворачивал ход конкретной битвы и мировой истории в целом, он лишь прикрывал «Шерлока» — с которым, по итогу, всё равно пришлось познакомиться — от пуль и снарядов, от комьев разлетающейся земли и вражеских штыков. Он тоже был одет в военную форму и поэтому не особо сильно привлекал внимание других солдат, но всё равно разные шепотки и пересуды преследовали их обоих после каждого очередного боя, когда они вдвоём, раненые, но безусловно живые, возвращались порой из самых самоубийственных миссий, на которые их отряд посылали командиры.

Джон всегда — в таком случае — боялся не за себя, а за «Шерлока», которого могли убить, как какого-нибудь трусливого дезертира, который во время сражений отлёживается в безопасном месте, хотя тот отчаянно радел за свою родину, за Данию, и никогда не покидал поля битвы до окончания битвы, просто он не получал почти никакого урона из-за загораживавшего его собственным телом Ватсона. Все сослуживцы считали их обоих настоящими счастливчиками, родившимися в рубахах, когда очередная шальная пуля не сражала их.

В итоге всё получилось слишком глупо и до слёз — «Шерлока», разумеется — обидно. «Шерлок» не дожил до победы Дании над Швецией всего каких-то пару несчастных месяцев, скончавшись у Джона на руках — не во время битвы, не в сражении с врагом, а в самый мирный вечер в тылу — от врождённого порока сердца, который изначально и смутил ничего не понявшего на тот момент Ватсона. «Шерлока» убила ни пуля, ни враг, ни старость. Он умер из-за врождённой слабости собственного бренного тела. Ватсон не плакал, ничуть; плакал, чувствуя свою скорую кончину, лишь «Шерлок», хватаясь за рукава чужой военной формы и шепча потрескавшимися губами о помощи, о спасении, об исцелении от загребущей смерти. Это была одна из самых досадных смертей — в полку потом шептались о том, что удача их покинула, раз даже «Шерлок» всё-таки погиб, — но Джон не почувствовал от осознания этого такой-то сильной боли, как в прошлый — со сгоревшим заживо «Шерлоком» — раз. «Шерлок» в очередной раз умер, а значит, они встретятся вновь, и не стоит так сильно горевать об этом, тем более ему, бессмертному и бесчувственному вампиру.

***

Следующая жизнь «Шерлока» завершилась именно так, как того давно хотел для него Джон — «Шерлок» умер уже от глубокой — хотя и не совсем глубокой — старости. Правда, и Ватсон нашёл его буквально за два года до смерти, а всё потому, что даже не мог представить, куда в этот раз закинуло «Шерлока». Этим местом оказалась Бразилия, тогда ещё колония Португалии.

Джон отправился туда в своих поисках буквально от безысходности. Он чувствовал, что Связь всё ещё жива, значит, и «Шерлок» был жив, но ему уже стукнуло почти шестьдесят шесть, так что времени на Встречу оставалось крайне — чертовски! — мало, «Шерлок» мог до неё даже и не дожить. Но судьба оказалась к ним благосклонна, и через год после высадки на берегах Южной Америки Джон всё-таки нашёл «Шерлока» — старого, немощного, но с сохранившимися чертами былой красоты — в небольшом городке Виаман. Как оказалось, его родители приехали сюда очень давно — ещё до его рождения — из Португалии и осели как колонизаторы в этом городе.

Ещё «Шерлок» рассказывал, что был два раза женат — первая жена умерла от тропической болезни, вторая — от малярии (хотя «Шерлок» не мог тогда знать названия этих болезней хотя бы из своей простой неосведомленности, а также общей их неизученности мировой медициной; он просто рассказал о симптомах, а выучившийся уже потом на врача Джон распознал, в чём была каждый раз проблема); что детей у него от обоих браков нет (возможно, что-то не так с репродуктивной функцией); что в двадцать пять — и ещё несколько лет после этого — он баловался с различными видами травки и наркотиками (расположившаяся не так далеко Колумбия весьма щедро снабжала соседскую с ней Бразилию); что Виаман — это та ещё дыра мира, где он не предпочёл бы встретить старость, но так уж вышло, что все деньги семьи он с дуру отдал какому-то португальцу с корабля, пообещавшему забрать его при первой же возможности в далёкую Европу, а сам просто уплыл; что мир он так и не повидал (даже за пределы Бразилии-то не выезжал ни разу); что всегда хотел быть умнее, чем он есть. И многое, многое другое из своей долгой — насыщенной — шестидесятисемилетней жизни.

И да, оставшиеся два года жизни совершенно не помешали «Шерлоку» вновь до беспамятства влюбиться в вампира, попросив незадолго — всего за пару часов — до смерти обратить его.

— Я нахожусь в трезвом уме и светлой памяти, Джон. Тебе не надо потом винить себя из-за этого. Пожалуйста, сделай это, Джон. Я не хочу расставаться с тобой, я не хочу… я так боюсь умирать.

Джон лишь обнял дрожащего и плачущего старика за плечи и крепко — в мерах разумного для человека, разумеется — прижал к себе, поглаживая эту когда-то буйную кудрявую голову, впервые покрытую теперь жиденькими седыми волосами. А потом пообещал ему на ухо найти его, переродившегося, вновь, в его новой жизни. Плюнул на всё и рассказал старому «Шерлоку» про их Связь, про его прошлые перерождения, про свою долгую — и безрадостную, безэмоциональную — вампирскую жизнь. «Шерлок» молча слушал его, обнимая в ответ и медленно засыпая уже вечным сном. Когда Ватсон ощутил лопнувшую внутри нить Связи, он уложил уже мёртвое тело обратно в кровать, поправил седые волосы и сбившееся одеяло и позвал людей — соседей. На похороны — как и всегда — он так и не остался.

***

Связь возродилась тридцать семь лет спустя — достаточно быстро, если так подумать и сравнить все предыдущие сроки. В этот раз «Шерлока» закинуло не так далеко от Бразилии, правда, теперь уже в Северную Америку, США, штат Джорджия. Да Джон и искал его, по итогу, не так-то долго — на момент Встречи «Шерлоку» как раз недавно стукнуло двадцать три. И он уже был женат в этом возрасте. И у него уже было двое детей, оба мальчика.

Ватсон сначала ошалел, когда узнал об этом, — впервые на его памяти у «Шерлока» при их Встрече были какие-то отношения, а тем более реальная — его собственная! — семья и — о ужас! — реальные — его собственные! — дети. Так что было несколько стыдно отбирать — а получалось именно «Отбирать» — отца семейства и мужа у молодой супруги. Но Джон — на горьком опыте и собственной интуиции — знал, что если «Шерлок» всё-таки познакомится с ним, то отвергнет после этого любые возможные отношения с кем бы то ни было, кроме Джона. Здесь же впервые получалось так, что у него уже были, как видно, весьма крепкие любовные и семейные отношения, так что, наверное, в этой жизни Ватсон, а точнее, «Шерлок», избежит участи безответной любви.