Мне не однократно встречались описания гибели социальных структур и народов. Например, в школе на уроках истории. В 1976 мне дали почитать самиздатовскую книгу о гибели более мелких средневековых государств. Вот и Даймонд описал подобные случаи. Если в учебниках нейтральное описание, а это и объяснимо, то в книге 76-го года автор прямо обвинял верхи, вернее наследников или захватчиков престола. В западном мире склонны все сводить к проблемам экономики и экологии, вроде как объективных. Выше я остановился на двух примерах Союза и Пасхи. В обоих случаях информация, или, как говорят, правда, об окружающей среде, о социальных отношениях и структуре объединения, о потребностях людей в рамках возможностей среды, либо игнорировалась верхами, а, скорее всего, туда были отобраны люди с примитивным рациональным мышлением, мозг которых не был способен оценить сложность ситуации. Слово "рациональный", надеюсь, я правильно применил согласно книге Даймонда. Для особей нашего биовида добывание информации более важно в плане видового развития, чем просто выживание особей выпадающих из общего процесса. Очень не люблю это западное слово "survival". Оно никак не может относиться ни к одному биовиду и его успешным особям, а относится только к маргиналам. Часть маргиналов возникает сама собой, но их немного и к ним уже давно придумали стандартные приемы. В феодальные времена верхи превращают в маргиналы большую часть общества. В силу феодальной организации капиталистических обществ там происходит тот же процесс. А он объективен. Он основа организации. Без него надо возвратиться в первобытный коммунизм или его распадную мадель - сельскую общину с числом людей определяемых числом Данбара, или искать способ системного объединения огромного числа взаимодействующих людей. Ведь все проблемы и распады происходят тогда, когда надкритическое число людей не находят себе место взаимодействия в централизованном объединении и начинают искать новое или создавать паралельные или даже враждующие с исходным и между собой социальные объединения или подструктуры, осознанно нарушая цельность среды. В феодальном обществе верхи по своей простоте значительную часть людей ставят на край стабильности, за которой видна зона выживания. Как правило, всегда немало социально нормальных людей попадают в зону выживания. Они видны всем, их пропагандируют, ими пугают. В 80-е годы в американском журнале в переводе названном "В мире науки" была статья, описывающая где-то тысяч семьсот американских маргиналов. Там описали три их группы. Одна - это наркоманы и алкоголики - их оказалось меньшинство. Вторая - это в прошлом успешные люди с нормальными семьями, но их мозг решил упростить себе жизнь, и они все бросили. Третья - неудачники, оказавшиеся без работы и поддержки. Могут сказать, что все они сами выбрали свой путь. Но в действительности им выбрали путь с выбором верхами удобной для себя организации. Еще больше людей, что имеют потребительский доход, который не вписывается в потребительскую корзину. Наверно, отсюда эта теория выживания, и возникла она достаточно давно, еще тогда, когда мир для человека сводился к своему региону. Теперь подавляющее число людей выживает в слаборазвитых странах. Многие из нас помнят, как буквально за год чуть ли не всех людей Союза в 1992 году бросили в нищету. Для многих, если не для большинства, она осталась по сей день. Когда-то в Древней Греции, когда набралось нужное число рабов из слаборазвитых соседей, освободили из рабства своих граждан - реформы Салона. При феодализме свободы по-другому не бывает. Потребительские свободы выживавших до этого западных граждан пришли к ним тогда, когда в десять раз больше людей в соседних странах попали в рабство выживания. Я здесь не открываю Америки. Просто хочу обратить внимание, что этот порядок без изменения организационных правил изменить нельзя. Так было 12 тысяч лет тому, так было в Древней Греции, эстафету переняла Англия, а теперь так вынужден жить весь западный мир. Для России, если говорить о народе в целом, нет места на таком западе, и ее никогда не допустят быть европейской, как не допускают на словах. Естественно, не допустят и Украину, с которой, похоже, уже перегнули. Вот этот страх из-за возможной потери рабов уж очень откровенно звучит в книге Даймонда.
В фантастических произведениях нередко звучит убеждение, что место рабов займут компьютеры и автоматы. Не стану это оспаривать. Уже сейчас они выполняют много тяжелой и черновой работы, заменяя людей. Даже написать этот текст с помощью компьютера для меня намного проще, чем лет 40 тому. Вот только охват ими процессов чересчур локальный. Можно предположить, что их применение будет расширяться, но совершенно не оправдано, что все это возможно для достаточно продолжительного времени и сможет при нынешних знаниях охватить все человечество. В бесконечном продолжении этого процесса есть три общие проблемы. Трудности роста возникнут с необходимостью совершенствовать технологии, и для роста понадобится довольно много ресурсов. Если еще экстраполировать в будущее современные темпы сменяемости компьютерной техники, да и техники вообще, то картина глобальной автоматизации становится очень проблематичной. Можно со стопроцентной гарантией утверждать, что современные технологии изготовления компьютеров абсолютно не годятся для будущего. Волей-неволей начинаешь понимать Даймонда, который видит слона со стороны хвоста, куда вряд ли туристы любят заглядывать. Третья общая проблема - это тривиальная проблема роста, приводящая к хаосу. Есть, как я лет 35 тому назад назвал в статье, которую послал в журнал "Вопросы философии", закон предельного числа членов иерархии. Намного раньше меня в 1943 году его опубликовали в Штатах. Рост не может быть бесконечным. Его надо остановить в пределах границы устойчивости. Именно это и призывает сделать Даймонд. Он приводит кучу примеров развала обществ из-за такого запредельного роста, роста в прошлом. На западе, в России и Китае, и еще во многих других обществах, дополняя феодальные правила, но, не разрушая их, смогли отодвинуть границу хаоса подальше. Но это не демократические нормы запада, которые далеко не всеобщи. Если кто-то сможет доказать, что возникшие примерно 25 тысяч лет назад феодальные социальные нормы незаменимы, то Даймонд и его друзья на правильном пути. С другой стороны, экстраполируя успехи дополнения феодальных правил в прошлом, пусть на западе или еще где-то найдутся люди, которые покажут, что их можно еще долго дополнять, а будущие проблемы пусть решают люди в будущем. Утверждать это с помощью оружия можно, но, боюсь, и здесь есть граница. Даймонд пишет и называет разные сроки появления схемы наследственности современных людей. Примерно в 1997 году я узнал, что современный мужчина, так называемый первый Адам, возник 60 тысяч лет тому. Даймонд неоднократно возвращается к цифре 50 тысяч лет, ссылаясь на археологов, да и генетиков, отслеживающих изменения в генах у разных народов, вышедших из Африки и заселивших другие территории. Я думаю, что примерно 10 тысяч лет понадобилось современному типу мужчины проявить свои новые возможности, прежде всего направленные на объединение себе подобных, справиться с предшествующими самцами и перенастроить женское мышление на жизнь в намного большем, чем род, племени, со всеми теми результатами, о которых пишет Даймонд. Где-то 60 тысяч лет тому мозг мужчины приобрел способность в своем представлении складывать намного более сложные модели объединения информации в систему, чем у его предшественников. Желание сделать мир адекватным представлению привело социальные отношения к племени и довольно сложным нематериальным правилам организации. Конечно, в те времена численность племени не могла быть большой. Но сохраниться могли только те племена, которые нашли границу численности, и эта граница была социально поддерживаемой. Они поступили по Даймонду, как мориори. Вообще, интерпретация контакта маори-мориори, как эксперимент, и при этом описывать другие инвазии типа испанцев а Америке, говорит, что на западе так и не поняли, что происходит в среде людей последние 25 тысяч лет, а если и поняли, то поняли и то, что обсуждать это им не выгодно. Возвращаясь к становлению первобытного коммунизма, после возникновения современного мужского мозга за 10 тысяч лет мозг мужчины нашел способы передачи в следующее поколение правил устойчивости племени. Именно это позволило уже в те времена людям стать доминирующим биовидом. Устойчивость такого племени без феодальных правил сохранялась примерно 25 тысяч лет. Потом сложность природных условий, нехватка материальных источников и возросшая роль женщины, которая вернула в племя некоторые из родовых правил мужчин, привели к появлению феодального неравенства. Вернулись животные правила приоритета физической силы и психологических превосходств. Возродился принцип наказания, выпавший из мозга мужчины во времена первобытного коммунизма. Теперь вся правовая система запада молится на него, передавая следующему поколению схему неустойчивости отношений, а порядок устанавливают охотники маори, и они всегда побеждают. Неплохо все это иллюстрируют борьба с коммунизмом и с врагами социализма, с коррупцией и русским языком на Украине, с капитализмом и терроризмом, с женой и с мужем через пару лет после свадьбы, протестантов с "властью" и ее с протестантами всех уровней, в том числе в науке и на производстве. Племенные правила равенства мужчин, правила передачи устойчивости, прямая связь социальных правил с мозгом мужчин, это был первый проверенный временем импульс нашего биовида. Он не потерян безвозвратно. К нему возвращались и постоянно возвращаются в небольших объединениях. Примером может быть Чатал-Гююк, общины на Украине и в некоторых местах Азии, возникшие после распада централизованных государств, отношения в некоторых коллективах и семьях, да и мужская дружба, все это с тех времен. Вернее, эти возвраты - это желания нашего видового мозга построить окружение человека со связями подобными тем, что создают наш мозг.
