Но если «Битва у Триполи» является фактом литературы, она никак не является историческим сочинением. Несмотря на точные подробности и энергичный строй описаний, Маринетти дает фантастическую картину сражения; поэтому нелишним будет вкратце обрисовать общее положение дел в Северной Африке и ход боя 26 октября 1911 года.

Эта схватка была одним из больших столкновений начального этапа итало-турецкой войны после высадки итальянского корпуса и начала оккупации будущей Ливии в октябре 1911 г. За три дня до сражения, 23 октября, турецко-арабские силы сумели нанести итальянцам значительные потери в бою у Шара-Шата в окрестностях Триполи.

Приблизительно в пять утра 26 октября турецкие войска и их триполитанские союзники атаковали по всей линии итальянских укреплений. Острие атаки было устремлено на так называемую «виллу Джамиль-бея» в середине итальянской дуги обороны. Нападавшие сумели выбить из виллы итальянских пехотинцев, захватили часть траншей и попытались двинуться в направлении кавалерийских казарм. Последовала контратака итальянской пехоты и спешенной легкой кавалерии, а мощный огонь морской и полевой артиллерии обратил большую часть атакующих в бегство. Стычки с арабами, которые укрепились в отдельных зданиях или рассеялись по оазису, отстреливаясь от итальянцев, длились в основном до полудня, хотя в некоторых домах повстанцы продержались до 27 октября.

«В 5 часов утра <…> летчиками с аэропланов было обнаружено наступление кавалерии турок и арабов против фронта почти всей позиции, начиная от Триполи и кончая Шарашатом» — описывает бой по горячим следам С. Масловский (Масловский Сергей. Итало-турецкая война. СПб., 1911). «Арабы еще до рассвета приблизились к позиции и с рассветом сразу появились на сравнительно небольшом расстоянии. Сильный артиллерийский и ружейный огонь итальянцев заставил вскоре кавалерийские части отступить, но их сменили пешие части турок и арабов, которые направили главный удар опять-таки на более доступную левую часть позиции от Месри — Хейи до Шарашата, причем в нескольких местах дело дошло до штыковой схватки. На крайнем левом фланге скопившиеся конные арабы пытались прорваться в тыл и сперва имели успех, но итальянцы загнули фланг и сильным ружейным огнем заставили арабов отступить. Результатом дня и на этот раз было повсеместное отбитие итальянцами неприятельских атак, но все-таки энергичные действия турок и арабов <…> убедили итальянцев, что они имеют более серьезного противника, чем думали, а потому наличными силами трудно оборонять столь длинную позицию. <…> Сокращение итальянцами своих позиций дало туркам возможность снова громко оповестить миру о победе над врагами, причем на этот раз у них было доказательство успеха — занятые ими итальянские позиции».

Вполне очевидно, что бой 26 октября отнюдь не был турецкой победой, но не был он и тем грандиозным триумфом итальянского оружия, какой изображал Маринетти в «Битве у Триполи». Итальянцам не помогло ни громадное превосходство в живой силе и технике, ни самое современное вооружение и полное господство в воздухе и на море. В скором времени последовали новые схватки, поражение при Тобруке в декабре 1911 г. и нелегкие для итальянцев столкновения под Дерной весной 1912 г. Объявив свою власть над заморскими территориями (название «Ливия» появилось только два десятилетия спустя) и заключив в октябре 1912 г. мирное соглашение с Турцией, Италия до 1915 г. контролировала лишь прибрежную полосу региона и в дальнейшем вынуждена была лавировать между различными ливийскими фракциями. Жестокая «реконкиста», начатая в двадцатых и сопровождавшаяся массовыми репрессиями вплоть до концлагерей, привела к покорению Триполитании и Феццана, однако в Киренаике бои с враждебными племенами сенусситов продолжались до самой поимки и казни одного из главных лидеров сопротивления Умара эль-Мухтара осенью 1931 г.

Гибель десятков тысяч людей в ходе итальянской колонизации 1920-х гг. заставляет многих современных историков говорить о «геноциде» ливийского населения (Totten Samuel et al. Dictionary of Genocide. Westport-London, 2008. C. 259). Но сведения о жестокостях итальянской армии — расстрелах пленных триполитанцев и подозрительных лиц без суда, сожжении деревень, расправах с мирным населением — начали распространяться в немецкой, французской и британской прессе уже в первые недели войны; Италия отвечала опровержениями и рассказами о зверствах врагов, чему и посвящены статьи, вошедшие в книгу Маринетти.

Для критиков Рима «трескучий», как его нередко именовали, пафос Маринетти стал олицетворением итальянской колониальной политики в Северной Африке. «Эта итальянская авантюра — невероятная литературная, поэтическая, журналистская, археологическая продукция. Этой войной «заправляют» безумные футуристы и импрессионисты. В своей «Битве у Триполи» синьор Ф. Т. Маринетти уверяет, что итальянское правительство отныне «футуристическое», что артиллеристы «истинные футуристы» и авиаторы тоже «футуристы». Да наставит их Бог!» — писал военный корреспондент Фрэнсис Мак-Куллах (McCullagh Francis. Italy's War for a Desert, Being Some Experiences of a War Correspondent with the Italians in Tripoli. Chicago, 1913. C. 171). Упомянутую книгу Мак-Куллаха трудно назвать беспристрастной (автор зачастую отказывает итальянским солдатам и офицерам в малейших признаках мужества, непомерно превозносит стойкость и храбрость их турецких и арабских противников и приводит сомнительные сведения), однако ее можно рекомендовать читателю как детальное обобщение обвинений, выдвинутых против Италии в первые недели войны.

Яростные филиппики Мак-Куллаха и его демонстративный отказ от аккредитации при штабе итальянских войск в Триполи не остались незамеченными Маринетти. В марте 1912 г., когда в Лондоне проходила первая выставка футуристической живописи, итальянские футуристы (привычные к кулачным дракам и дуэлям с идеологическими противниками) добрались и до пылкого ирландца.

«Я писал эту книгу в уединенном доме в Суррей-Даунс, и в один прекрасный день мне помешало прибытие трех джентльменов, которые приехали из Лондона на автомобиле и хотели поговорить со мной» — рассказывает Мак-Куллах (ibid., с. xxii-xxiii). Среди них был синьор Ф. Т. Маринетти, который называет себя «поэтом» — он сказал, что только что вернулся из Триполи и остановился в отеле «Савой»; синьор Боччони, «футуристический» художник, если не ошибаюсь; и третий джентльмен, не назвавший свое имя — подозреваю, лондонский корреспондент «Giornale d’ltalia». Цель автомобильной поездки этих джентльменов из самого Лондона состояла в том, чтобы вызвать меня на дуэль, и им удалось застать меня дома одного, когда в доме никого больше не было, кроме горничной. Это было второе подобное предложение с тех пор, как я вернулся из Италии. Я сказал, что в надлежащее время дам им знать о себе; услышав это, один из них пригрозил тотчас напасть на меня. Во всех итальянских газетах, похоже, был напечатан длинный, но неверный отчет о данном происшествии; я обнаружил его во флорентийском «Nuovo Giornale» в виде телефонного сообщения из Рима, где он несомненно появился в «Giornale d’ltalia». Собственно говоря, случилось лишь то, что я обещал найти противника в отеле «Савой», если когда-нибудь почувствую нужду сразиться с ним на дуэли. После этого «поэт» вскочил на ноги и разразился речью, которая продолжалась четверть часа и немало меня позабавила. Он заявил, что я никогда не бывал в траншеях Триполи и, вероятно, прятался в какой-нибудь городской кантине. Он сказал, что м-р Грант из «Daily Mirror» придумал итальянские зверства, чтобы его изгнали, поскольку он страшился холеры, а газета не соглашалась его отозвать. Все это было очень забавно, а еще забавней было наблюдать, как мой посетитель напыщенно расхаживал по комнате, словно герой мелодрамы».

В нашем издании приводится впервые переведенное на русский язык приложение к книге Мак-Куллаха, направленное против Маринетти и его «Битвы у Триполи».