Но я даже не улыбнулся в ответ.

Девушка вдруг посмотрела на меня самым своим пронзительным взглядом, как бы спрашивая: «Ты о чем-то догадываешься?». Я открыл бутылку и, сделав глоток, предположил:

— Думаю, он дома. Если это так, значит, что-то произошло в семье. Его мама…

Я замолчал. Одна мысль о том, что с Натил не все в порядке, вызывала дрожь.

— Что с ней? — тихо спросила Холли, жуя чипсину.

— Она… болеет. Довольно давно. Если честно, даже думать об этом не хочу.

— Не думай. Лучше подумай о том, какой стеллаж мне заказать в прихожую. А то старый уже развалился весь.

Я театрально нахмурил брови и почесал подбородок. Девушка хихикнула. Она заставляла меня не думать о плохом.

— У меня там еще целая мультиварка риса. Принесу, пожалуй, вместе с мясом.

— А я-то уж подумала, зажадишь.

Мы проболтали почти всю ночь, распивая пиво и заедая всем, что попадется под руку. Выходили на балкон подышать свежим воздухом и посмотреть на тучное небо.

Я ушел домой ближе к 7-ми утра, перед этим поблагодарив и обняв Холли, на что девушка лишь посмеялась.

Спать не особо хотелось, да я и боялся засыпать, потому что Мэлл мог позвонить в любую минуту.

И не прогадал. Звонок раздался в полвосьмого, я схватил трубку сразу же.

— Мэлл, где ты, черт возьми?

На том конце послышалось тихое:

— Я дома. В Карлайле.

Сердце мигом улетело в пятки, а дыхание остановилось.

— Касс, вчера ночью мамы не стало, — протараторил парень.

Я сначала даже не разобрал. А когда понял, обрадовался, что уже сидел на диване, потому что ноги подкосились бы. В ушах вдруг загудело, будто я был на взлетной полосе и смотрел, как поднимается самолет.

— Касс, пожалуйста, — Мэлл всхлипнул, — не молчи только.

— Черт, Мэлл, прости, я… Я даже не знаю, погоди минуту, дай очухаться.

— Папа позвонил утром и сказал. Я сразу же сорвался, даже толком вещей не взял. Ты прости, что сразу не позвонил, просто вымотался.

Мэлвин продолжал говорить что-то, давая мне время на размышления. Но в голову ничего не лезло. Я просто не мог поверить, что худшая догадка оказалась вовсе не догадкой.

— Я вылетаю ближайшим рейсом, — вдруг выпалил я, потирая лоб.

— С ума сошел? Давай хоть ты без глупостей.

— Мэлл…

— Касс, будь честен с собой: тебе едва хватает на оплату учебы, а ты вдруг собрался откопать где-то деньги на билет? Не надо геройствовать, ладно?

Он был прав, в принципе. И я, действительно, вряд ли смог бы сейчас позволить себе отправиться в Карлайл.

Мы оба просто молчали в трубку, пока я не начал:

— Мэлл, прости, что не рядом. Мои слова ничего не значат, но передай отцу, что я соболезную.

— Конечно, передам. Он спрашивал про тебя, — парень выдохнул и совсем тихо добавил: — Мне не хватает тебя сейчас.

Он всхлипнул. Я почувствовал, как мои глаза наполнились слезами.

— Я надел ее свитер и спал на ее стороне кровати. Папа не перестает пролистывать альбомы с фотографиями, он сказал, что боится. Он плачет. Я плачу. Я так напуган, Касс, — Мэлл плакал.

Я опустился на подушку, позволяя слезам катиться по лицу, и сжимал телефон все крепче. Сердце колотилось как сумасшедшее, словно я бежал, бежал и бежал.

— Только не оставайся один, — я пытался скрыть дрожь в голосе, — если хочешь, звони мне. Но, Мэлл, прошу, не закрывайся в себе, тебе нельзя. Мне так хочется обнять тебя сейчас, но чертово расстояние…

— Знаю, — голос парня стал твердым, — я вернусь через неделю. Похороны завтра утром, потом мне нужно навестить бабушку. Не думаю, что мы у нее задержимся, может, пару-тройку дней.

— Я понял.

Снова повисла пауза.

— Ты это, — шепнул Мэлвин, — позвони родителям. Поговори с ними, Касс. Они не вечны, как ты успел заметить. Помиритесь уже.

Я не мог угадать следующий его шаг: друг то начинал плакать, то резким голосом давал указания. И все это в течение нескольких минут. Несложно было догадаться, что он просто хочет справиться с эмоциями.

— Можешь не пытаться казаться сильным, — я поднялся с дивана, — если нужно, плачь, кричи. Но не прячься за черствостью. Я знаю тебя. И я люблю тебя, поэтому будь собой, Мэлл.

— Спасибо, — парень снова глубоко вздохнул, — спасибо за все, Касс.

— Иди спать, уже так поздно. Вам наверняка рано вставать надо. Я позвоню завтра, если хочешь.

— Хочу. Спокойной ночи, Кассиди.

— Спокойной, Мэлвин.

Отключившись, наконец дал волю эмоциям и взревел. Я боялся верить в случившееся, боялся за друга, страх как будто хотел сожрать меня. Потребовалось время, чтобы успокоиться и перестать лить слезы, прежде чем я снова взял в руки телефон, но теперь уже для очень отважного звонка.

***

— Я слушаю, — женский голос на том конце прозвучал резко.

— Мам, привет, это я.

— Кассиди? — не знаю, была ли она удивлена взаправду, или просто играла, но интонация резко изменилась.

— Ага, я.

— Ты пьян? — женщина снова попыталась вернуть свой голос в прежнее русло резкости.

— Чего? Нет, конечно, я всего пару бутылок пива выпил.

— Неужели опять какой-то дурацкий спор с друзьями?

— Да нет же! Хватит, а, — это так ожидаемо, но моему возмущению все равно не было предела.

— Тогда почему звонишь?

— Я что, матери родной просто так позвонить не могу?! — я явно повысил тон, потому что на том конце воцарилась тишина.

— Не можешь, — послышалось после небольшой паузы. — Выкладывай давай, зачем тратишь мое время. Да еще так поздно.

— Натил скончалась вчера утром.

— Что? — снова нотка удивления, на этот раз неподдельного.

— То, что услышала.

— Боже мой, — мама явно прикрыла рот ладонью.

— Я могу перезвонить позже, если тебе нужно время, — я смягчился.

— Ох, погоди секунду, не отключайся, — впервые за несколько лет в мамином голосе слышалось волнение.

Я подождал некоторое время, а потом спросил:

— Вы сейчас дома?

— Нет, мы в Лондоне, у отца командировка, он взял меня с собой. Но мы вернемся через пару дней.

— Тогда вы застанете Мэлла, он уедет через неделю.

— А т-ты, — мама выдержала паузу, — ты не приехал?

— Нет, у меня не было возможности. Но мы созвонились с Мэлвином.

— Кассиди, если хочешь… Мы с отцом… Могли бы выслать денег, чтоб ты приехал.

Я опешил на секунду. Моя мать только что сказала, что хочет видеть меня. Спустя столько лет.

— Не надо, ма, все в порядке. Мне нужно работать, да и учеба не ждет, поэтому как-нибудь в другой раз. Не хочу быть у вас в долгу.

— Нет-нет, не говори так, ты же наш сын! Никаких долгов…

— Мам, — я был настроен решительно, — я просто хотел сказать, что очень люблю тебя и папу. Как бы там у нас все ни складывалось. И сестру я тоже люблю. Просто не забывайте об этом, ладно?

Как гром среди ясного неба послышался всхлип.

— Мам, ты плачешь?

— Нет, конечно, — мама плакала, голос ее выдал. — Да, я плачу. Потому что ты — мой сын. Я не могу так долго притворяться черствым сухарем. Мы ведь тоже любим вас с Аарен. И любим одинаково. Черт, кажется, с возрастом я становлюсь размазней.

Мы вместе рассмеялись, хотя на душе у обоих было дерьмово.

— Может, все-таки приедешь?

— Ну, уж нет, а то придется тебя зареванную лицезреть. А меня к такому жизнь не готовила.

— Маленький паршивец, все не меняешься, да?

— Беру пример с лучших.

И снова смех. Я понял, как мне этого не хватало.

— Аарен в порядке?

— Да, вот, пытается привести кавалера в дом, отец негодует.

— А ей не рановато? — меня кольнуло белой завистью.

— Не всем же быть такими затворниками, как ты. Ей уже 15, пора начать ошибаться.

— Ой, не дави на больное. Между прочим, я довольно популярен среди сокурсниц.

Мама расхохоталась.

— Позаботься о себе, сынок.

— Давай созваниваться иногда?

— Только если ты будешь трезв и никому не проспоришь.

— Заметано.