Забросив таблетки в рот и запив их водой, парень поморщился, проглатывая. Он открыл кастрюлю, все еще хранившую тепло, достал ложку и зачерпнул белый рис, готовясь к худшему. Но, попробовав, Касс понял, что этот вкус идеально подходит ему сейчас.

— Я буду жить, — довольно улыбаясь и запрокидывая голову, выдохнул парень, — спасибо, Мэлл. Спасибо, что опять спас меня.

Касс рассмеялся и снова полез в кастрюлю ложкой.

========== Убегая из детства /Мэлл/ ==========

Комментарий к Убегая из детства /Мэлл/

Кассиди - “курчавые/волнистые волосы”;

Мэлвин - “нежный/легкий дождь”;

*A-levels - система образования в Англии, когда после завершения обязательного цикла образования, ученики могут либо уйти из школы и начать работать, либо продолжить образование для того, чтобы поступить в университет (спасиб, Википедия);

*A2-levels - экзамен после второго года обучения.

Все так скомкано, потому что я еще продумываю образы.

Ребят, кто вообще станет называть ребенка в честь структуры его волос? Видимо, родители Касса не задавались этим вопросом, назвав его именно так. Вся его семья имеет крепкие английские корни и чтит традиции своей страны. Думаю, поэтому парню было в радость свалить хоть на край света, лишь бы оторваться от своей консервативной семейки.

Когда мы познакомились, ему было 9, а мне 5. Он уже учился в школе, а мне еще даже не купили крутой рюкзак, с какими носились соседские дети-школьники. Мы быстро сблизились, так как жили через дом друг от друга и оба были «детьми улицы»: родители часто не могли загнать нас домой чуть ли не до поздней ночи, поэтому ругались.

Вообще, я очень громко смеялся, когда Касс при первой встрече протянув мне руку, представился: «Привет, меня зовут Кассиди».

«Что за девчачье имя?», — подумал я тогда, потому что раньше дружил с девочкой с таким же именем. Но мое имя тоже не блистало мужественностью. «А я Мэлвин. Давай дружить, Кассиди». Он в ответ рассмеялся надо мной.

Спустя время мы были уже просто Мэллом и Кассом.

Через несколько лет в семье Касса случилось прибавление: родилась девочка, которую назвали Аарен. И все внимание теперь было приковано к ней. Касс реже появлялся у себя дома и чаще оставался на ночь у нас. Его родители словно забыли о своем первом ребенке (просто потому, что изначально хотели девочку, что за бред). Моя мама даже пыталась поговорить с ними об этом, но все заканчивалось на «мы как-нибудь сами разберемся, следи лучше за своей семьей, Натил». Вот и все. Конечно, мне всегда было весело проводить время со своим лучшим другом, но я видел, как он смотрел на наши с родителями отношения. Как хотел так же.

Мама вырастила нас как братьев, никогда не обделяя кого-то вниманием. Даже когда Касс окончил школу и решил учиться в Китае, она говорила, что не сможет жить без своего «сына», так уж привыкла к нему.

— О чем думаешь? — вдруг спросил Касс, потягивая холодное банановое молоко из бутылочки, отвлекая меня от мыслей.

— О том, какими мы были в детстве, — я улыбнулся, поправляя упавшие на лицо волосы.

В тот год, когда я еще не выпустился из школы, а друг уже сдал A2-levels*, я узнал, что его приняли в Гонконгский университет. Это значило только то, что в ближайшее время наши пути разбегутся. Конечно, я радовался за своего почти-брата, но что-то так сильно грызло внутри, что мне совсем не хотелось, чтобы он туда поступал. Касс улетел сразу же после моего выпускного, даже не узнав, останусь ли я в школе или пойду работать.

У нас обоих с детства была тяга к изучению иностранных языков. Я как-то предложил ему учить русский, но он показал мне три странные буквы алфавита, сказав: «вот эти две не читаются, а с этой не начинаются слова», и мы передумали. Поэтому выбрали китайский, который не имел вообще ничего общего с привычным звучанием и написанием. Кассу изучение давалось легче, чем мне, поэтому он без раздумий решил подать документы в несколько китайских университетов, подстегивая меня тем, что я подтяну свое произношение и смогу приехать к нему. Не знаю, шутил ли он, но я и правда подтянул. К тому же, за 2 года A-levels* мне удалось изучить много востребованных в Китае профессий.

Касс возвращался домой 2 раза в год: на летних каникулах и в Рождество. А спустя 3 года я сам прилетел к нему в гости. Мы скучали друг по другу как настоящие братья, мне его так не хватало.

— И какими мы были? — снова выдернул меня на поверхность парень, застегивая куртку. Задул холодный ветер.

— Не такими, какие сейчас, — я поднялся со скамейки и посмотрел на него.

— Вау, это так неожиданно. Много ж тебе понадобилось времени, чтоб прийти к этой мысли.

— Поднимайся, холодает.

Касс рассмеялся, вставая и потягиваясь. Солнце давно село, поэтому парк освещали фонари. Вокруг бродили пары в возрасте, кто-то выгуливал собак, а мы просто в очередной раз сбежали сюда из нашей маленькой квартирки.

Окна дома, в котором мы жили, выходили как раз на этот небольшой парк, как бы отделявший жилую зону от центра: с одной стороны располагались торговые комплексы, магазины и пути сообщения, а с другой — многоэтажки, школа и небольшие круглосуточные ларёчки. Не знаю, как Кассу удалось выбрать такое удачное для проживания место, но я действительно никак не мог нарадоваться отсутствию шума с трассы и больших скоплений учеников и туристов-иностранцев. Мне казалось, что такие райончики обычно достаются только коренным жителям, но, учитывая то, что помимо нас с Холли, здесь жили еще и французы, и даже бразильцы, место всем очень нравилось.

— Погоди, погоди, дай сфоткаю, — я остановился на секунду, доставая телефон из кармана куртки и включая камеру.

Старший театрально закатил глаза и тоже остановился:

— Только без сотни ненужных фоток, окей?

Я присел, пытаясь впихнуть в кадр всю композицию: фонарь у скамейки, на которой мы сидели, ронял мягкий желтый свет на дорожку и зарывался в листья близ растущего дерева. Сделав пару снимков, я поднялся на ноги.

— Навеяло что-то.

— Ладно-ладно, ты давно не фоткал, все нормально, — Касс хлопнул меня по спине, мимолетно проведя пальцами холодной руки по открытому участку шеи за воротником куртки, и хохотнул.

Я понял, что сейчас все совсем не так, как было больше десяти лет назад. Сейчас мы уже не прогуливали уроки в школе, не жили через дом, не думали о том, кем станем в будущем, не строили громоздких планов. Мы учились и работали, направляли друг друга, познавали рутину взрослой жизни. Мы повзрослели.

Детство закончилось, но я будто что-то упустил, чего-то мне не хватало для полноты картины.

— Знаешь, — я нарушил тишину, — никогда не думал, что ты станешь таким красавчиком.

— Ты чего несешь-то? — опешил Касс.

Его курчавые светлые волосы, которые в детстве смотрелись очень смешно, отрасли почти до плеч и были убраны в милую «мальвинку». Сейчас это не выглядело смешной копной, скорее, придавало какой-то сексуальности.

— Люблю твои волосы, — я, все так же медленно шагая, протянул руку к голове Касса, зарываясь в отросшие пряди.

В ответ он дотронулся до моего лба:

— Перегрелся, малой? Чего тебя так несет-то?

Я остановился и повернулся к нему лицом.

— Что такого в том, что я считаю тебя красавчиком? Ты ведь даже не можешь этого отрицать. Твое лицо, рост, ноги — все такое мужественное. А эти сиськи, — я приложил руку к его груди, — да ты только глянь! Таким любая девчонка позавидует! Ты, конечно, не идеал, но главное — есть за что пожамкать.

Он снова залился смехом.

— Боже, Мэлл, тебе бы прилечь, а то такими темпами в любви мне признаешься.

— Если будешь и дальше расцветать, цветочек, то и до этого дойдет.