Я думал, что оглохну, потому что девочка завопила как резанная. Победу, конечно, присвоили мне, но это как-то не вызвало восторга.

— Клянусь, я не собирался ей ничего ломать, — я сложил руки в молитвенном жесте, стоя перед учителем.

— Что ж, это дзюдо, здесь и не такое бывает, — мужчина протянул мне руку, сохраняя серьезное выражение лица, — мои поздравления с победой. До финала недалеко, поэтому тебе стоит заниматься усерднее.

После рукопожатия, учитель развернулся и ушел. Он явно хотел наорать на меня или вышвырнуть из команды, но почему-то не сделал этого.

— Так ты реально сломал ей ногу? — Холли не сводила с меня глаз.

— Я же говорю, это случайно вышло, — после соревнований я был разбит, но подруга, узнав о моей победе, притащилась с холодным пивом и пиццей, чтоб «отпраздновать». Даже не успел позвонить Мэллу.

— Ну да, ты случайно лишил бедняжку разряда. Бывает.

— Засунь себе свой сарказм в одно место, Холз. Я извинился перед ней.

— Как жаль, что от твоих извинений перелом не срастется и КМС не упадет с небес.

Холли явно наслаждалась своими словами и моим состоянием, но я все равно не чувствовал в ее фразах злобы или попыток поиграть на моих нервах. Она пыталась раззадорить меня, чтобы я не опускал рук. Это был несколько странный способ, но на меня, как ни странно, действовало прекрасно.

Телефон зажужжал, отвлекая меня от ужина. Я поднял трубку:

— Добрый вечер, учитель.

— Касс, прости, что так поздно беспокою, — голос учителя Ли не менялся с того случая с ногой, поэтому сейчас я тоже не удивился привычной уже интонации, — мне только что пришло сообщение о замене, и я сразу позвонил тебе.

Я отложил ложку и прочистил горло:

— Неужто опять кто-то заболел или отравился прямо перед соревнованиями?

— Нет. В этот раз заменят тебя.

— Что, простите?

— Комитет принял решение о замене твоей кандидатуры, — все тот же ровный тон.

— Но с чего вдруг? — я старался изо всех сил, чтоб не сорваться на крик. Сердце бешено стучало где-то в районе горла.

— Видимо, члены комиссии посчитали, что тебе пока рано бороться за…

— Это из-за той девчонки, верно?

— Касс…

— Из-за нее?!

Учитель замолчал, не желая открывать мне правду. Я сжал руку в кулак и напрягся всем телом.

— Да, это из-за нее, — мужчина ответил спокойно, как и всегда.

— Это нечестно, — я почувствовал, как глаза начали наполняться слезами. Плакать было для меня в новинку.

— Я сразу сказал тебе сдаться. Тебя не смутило, что она добралась до КМС за пять лет? Кое-кто имел на нее виды, а ты со своей туполобостью испортил всю малину, — учитель впервые так разговаривал со мной. Он словно отчитать меня пытался, как нашкодившего щенка. — Если бы ты поддался, потерял бы год. А теперь не факт, что они вообще выпустят тебя на арену.

— Я понял, — слезы так и не покинули моих глаз, от обиды всосавшись обратно.

Больше я ничего не сказал, выслушав несколько наставлений напоследок, и отключился. Вот вам и несчастная девочка.

На следующий день я пришел в зал за вещами и необходимыми документами. Учитель Ли молча наблюдал, как я расписывался в предоставленных мне бумажках и выгребал свое барахло из шкафчика. В его глазах, скрытых очками, не читалось, в принципе, ничего особенного. Он смотрел на меня с присущим ему спокойствием и толикой сочувствия.

— Ты уверен? — спросил он у самого выхода.

— Спасибо, что взяли в команду, учитель. Это были хорошие два года, — я тепло улыбнулся и, сделав поклон, вышел на улицу, поправляя сумку. Учитель после этого не связался со мной ни разу.

— И я ушел, — нужно было перевести дыхание.

— У меня дежавю, — прошептал Мэлл в трубку.

— Нет, теперь точно.

Парень явно был в шоке от моей истории, потому что-то и дело вздыхал и охал, пока я посвящал его во все недавно случившееся. Только через день после ухода я смог собраться с мыслями и позвонить ему.

— И что дальше? Ты ведь почти дошел до конца, Касс, — он снова вздохнул.

— Ничего. Слишком много стараний ради такой вот «награды». Я многому научился за эти десять лет, поэтому какая-то ленточка теперь значения не имеет.

— Ты и без нее меня защитить можешь, — Мэлл улыбнулся на том конце провода.

— Я и без нее тебя защитить могу, — повторил я, усаживаясь на лестницу перед дверью подъезда. На верхнюю ступеньку. — Мэлл, помнишь лестницу, о которой я в детстве говорил тебе?

— Конечно.

— Я на верхней ступеньке.

— Образно?

— Буквально.

========== Её песня ==========

Солнце назойливо пыталось протиснуться сквозь неплотно закрытые жалюзи, чтобы хоть как-то осветить небольшое помещение, заваленное всяким хламом. Миллионы пылинок купались в тонких лучиках света, а потом снова исчезали в тени. Старенькое радио, оставленное здесь, пожалуй, еще с прошлого века, тихонько шипело, старалось по возможности поймать какую-нибудь частоту и выплюнуть хотя бы отрывки песен.

Мэлл пытался сосредоточиться на работе, подбирая нужные критерии оценки для выданного ему метода тестирования. Но шуршание из радио заполняло уши до краев, забиваясь и в мозги заодно.

— Может, сделаем потише? — ненавязчиво спросил парень у своего напарника, который увлеченно копался в бумажках.

— Без проблем, — тот протянул руку и щелкнул выключатель приемника. В комнате воцарилась тишина.

— Сейчас поищу чего-нибудь без шипения, — парень улыбнулся, доставая из кармана смартфон. Этот товарищ был похож на хиппи, вечно обкуренного. Но ему всегда удавалось сосредоточиться на работе и выполнить ее безупречно, что совсем не вязалось с его образом. Вот Мэлл и подумал, вдруг хоть музыка соответствует внешности — какие-нибудь инди-кантри-мотивы и все в таком духе. Но даже тут промах.

Через пару минут заиграла обычная музыка, какая-то попса. И теперь это точно можно было назвать музыкой, а не попыткой извергания из себя случайных звуков.

— Спасибо.

— Обращайся.

Парни переглянулись и снова принялись за работу. Оставалось еще немного до окончания рабочей смены, но бумажный завал никак не уменьшался, намекая на то, что придется провести здесь еще парочку скучных пыльных дней.

И даже с таким раскладом все было неплохо, пока очередная песня не сменилась новой, словно пушечным выстрелом ударяя по ушам Мэлла.

— Это же…

— Scorpions, чувак, — парень напротив расплылся в довольной улыбке, откидываясь на спинку старого кресла.

Мэлвин не ответил, только отворачиваясь к монитору компьютера.

Музыка словно клеем приклеивалась к воспоминаниям и впечатывалась в голову парня, не желая отлипать в такой неподходящий момент. Каждая новая строчка крюками цеплялась за кожу, не давая убежать. Ясным образом перед глазами вспыхивали картинки, обрывки моментов, которые длились всего несколько секунд.

Вот Мэлвин с родителями клеил обои в прихожей и случайно разлил ведро с клеем, отчего мама начала смеяться.

Потом он увидел большой кабинет с разложенными повсюду выкройками и снова маму, танцующую вместе с мальчиком среди недоделанной работы.

Семейный ужин с безумно вкусной домашней едой и всегда один вопрос: «Добавку будешь?», а после — очередная мягкая улыбка.

— Чувак, ты в порядке? — напарник чуть наклонился вперед, глядя на замеревшего Мэлла.

— А, да, прости, задумался, — парень отмахнулся и попытался вернуться к работе.

— Это твоя любимая песня?

— Любимая? Ну да, наверно. Она очень нравилась моей маме, — Мэлвин старался не поднимать головы, но большая соленая капля все равно упала на бумагу и расплылась кляксой.

— Оу, прости, не знал, — паренек явно был в замешательстве и не знал, стоит ли переключить песню.

— Все в порядке, не обращай внимания.

Через несколько секунд мелодия сменилась, словно убирая крюки и отпуская. Мэлл встряхнулся и быстро размял шею, после чего снова принялся за бумаги, надеясь на скорейшее возвращение домой.