Чья–то рука легла мне на плечо, и, подняв глаза, я различил силуэт Говарда.

— Как ты? — тихонько осведомился он.

Я кивнул.

— Вроде бы опять ничего.

Я было подумал рассказать ему о том, как я действительно чувствовал себя и что испытывал, но не стал. Не время сейчас для душеспасительных бесед и исповедей.

— Мы уже почти прибыли, — объявил он. — Махо… твой отец просит тебя на палубу.

Что–то в его голосе заставило меня насторожиться.

— Похоже, ты не доверяешь ему? — спросил я, но прозвучало это скорее как утверждение.

Говард вздохнул.

— Да нет, я ему доверяю. Я знаю, что это действительно он, Роберт. И знаю это не хуже тебя. Но…

Он замолчал, но мне и так все было ясно. Говард испытывал чувства, во многом сходные с моими. Этот человек был моим отцом и все же сейчас он был другим, не таким, каким мы его привыкли видеть и каким знали. Вероятно, мир, в котором он пребывал теперь, успел его изменить.

Я отогнал эти невеселые мысли, поднялся и хотел идти, но Говард задержал меня.

— Подожди, сказал он и, скрывшись ненадолго где–то в глубине каюты, тут же вернулся со свернутым пледом в руках.

— Зачем мне это? — не понял я.

— Затем, чтобы накрыться, — нетерпеливо пояснил Говард. — Знаю, знаю, это звучит по–дурацки, но там гроза, ветер, холод, и похоже, униматься этот шторм не собирается. Во всяком случае, в течение ближайших нескольких часов. Так что давай укутывайся.

Я бросил на него недоуменный взгляд, затем не спеша взял плед и накинул его на голову. Говард обошел меня и помог укутаться в него, и теперь я выглядел ни дать ни взять, как на каком–то маскараде. Оставалась лишь узкая щель перед глазами, позволявшая мне видеть, причем не очень хорошо. Несмотря на всю серьезность положения, в котором мы пребывали, меня стал разбирать смех.

— Ну вот, все в порядке, — оценил Говард. — Можешь отправляться наверх.

Мы стали подниматься по лестнице. До меня только сейчас дошло, что палуба уже не плясала под ногами. Теперь ощущалась лишь обычная легкая качка. Говард отворил дверь, вышел на палубу и махнул кому–то рукой.

Зрелище было жутковатое. Над морем буквально в нескольких ярдах от нас продолжал свирепствовать ураган, но с другой стороны, на расстоянии примерно в восемьсот ярдов, море оставалось зеркально гладким. Даже ветер успокоился. Перед нами поднимался скалистый берег, до которого было ярдов пятьдесят, и узкий, в форме серпа участок песчаного пляжа длиной ярдов в четыреста.

И на этом пляже лежали обломки корабля.

Даже не обломки, а просто щепки. Куча щепок и изодранной парусины.

— «Повелительница!» — невольно ахнул я. — Говард, это… это «Повелительница туманов!»

Говард кивнул с таким видом, будто он другого и не ожидал. И все же спросил меня.

— А ты уверен?

— Да, конечно. Вот… вот это и есть та самая бухта, где затонул наш корабль.

Взгляд мой скользнул по отвесным скалам берега, по трещинам и расселинам в поисках отверстия характерной формы и задержался на темной треугольной тени.

— Вот там находится пещера, где… — Я осекся и, судорожно сглотнув, посмотрел на Махони. Он стоял у перил вместе с Говардом и смотрел на меня.

— Где я умер, — произнес он. — Ну что же ты? Договаривай, Роберт. Именно здесь это место и находится.

— А корабль? Как тебе удалось?..

Махони поднял руку, и я смолк.

— Не сейчас, Роберт. Я все тебе объясню позже. И остальным тоже. Я о многом успел узнать там, где… побывал. Но за это я вынужден был заплатить очень дорогую цену. Например, о некоторых вещах позволительно знать лишь мне одному. Ты в порядке?

Я инстинктивно посмотрел на палубу. Небо немного прояснилось, и молнии продолжали беспрерывно вспыхивать, однако тень на досках палубы больше не принадлежала чудовищу, к чему я был почти готов. Мысль Говарда укрыть меня пледом оказалась блестящей. Я обладал своей собственной тенью и был в безопасности.

— Да, — ответил я.

Махони кивнул.

— Тогда пошли. Рольф останется здесь и будет охранять корабль. Я не знаю, сколько еще смогу сдерживать бурю. — Переступив через перила, он прыгнул в воду. Здесь было мелко, вода доходила Махони лишь до колен. Наша посудина почти уткнулась носом в белый песок пляжа. Пройдя пару шагов, он обернулся и нетерпеливо махнул нам рукой. — Идемте же!

С отчаянно бьющимся сердцем я последовал за ним, сразу же за мной ступил в воду и Говард. Вода была ледяной, и я невольно еще плотнее закутался в плед. На секунду мной овладел страх, что меня собьет с ног и унесет неизвестно куда. Широко, осторожно шагая, я шел за Махони. Холод сковывал ноги и начинал пробираться вверх, я весь трясся.

Махони уже ожидал нас на пляже.

— Поторопитесь, — негромко скомандовал он, махнув рукой. На фоне темной кучи обломков его фигура была едва заметна. Абсурд, но сейчас я, как никогда прежде, ощутил исходившую от него угрозу.

Мы ускорили шаг. Песок был усеян щепками, позади нас ветер, осатанело воя, пытался штурмом взять невидимый барьер, защищавший крохотную бухточку. Молнии, сверкавшие почти беспрерывно, освещали пляж, и он мерцал под этим голубовато–белым светом гигантского стробоскопа. Вдруг в какой–то момент, когда завывание урагана, казалось, достигло кульминации, я почувствовал, как пола покрывавшего меня пледа чуть колыхнулась. Я поспешно подобрал ее, укутавшись еще плотнее, и во время одной из вспышек увидел на песке четко отпечатавшийся силуэт чудовища. Подскочивший ко мне Говард рванул плед вниз, и видение исчезло.

— Надо пройти вон туда, вперед! — позвал нас Махони, стараясь перекричать завывание ветра. Он указывал рукой на какое–то темное четырехугольное пятно у огромной кучи обломков. В первую секунду оно показалось мне просто крупным обломком корабля, но потом я сообразил, что это было.

— Сундук! — невольно ахнул я. — Твой сундук с книгами!

Махони кивнул.

— Да, это он. Я сразу же начал раскидывать обломки, опасаясь, что времени у нас на его поиски не будет. — Подбежав к сундуку, он стал в нетерпении топтаться на месте. Лоб его вспотел, он тяжело дышал. — Быстрее! — кряхтел он. — Барьер вот–вот рухнет.

Я оглянулся. Ураган продолжал неистовствовать, но вода в бухточке по–прежнему оставалась предательски спокойной. Сколько еще так продлится?

Говард опустился на колени перед сундуком и протянул руку к запору, однако Махони тут же поспешно остановил его.

— Нет! — испуганно вскричал он. — Стоит тебе прикоснуться к нему, и ты погибнешь, Говард!

Тот недоуменно смотрел на него. Уголки рта его дрожали.

— Ты многого не знаешь, — волнуясь, объяснял Махони. — Тебе известно, что за сокровище представляет собой этот сундук, Говард, но ты не можешь знать, какую опасность сундук представляет, попади он в чьи–то недобрые руки.

Говард кивнул.

— Что это значит?

— Я магическим способом обезопасил его, перед тем, как я… как я умер, — запинаясь, объяснил Махони. — И на свете есть лишь один человек, кому под силу отпереть его — все остальные обречены на гибель, едва только попытаются это сделать. Включая и меня самого.

— Значит…

— План твой с самого начала был обречен на провал, Говард, — невозмутимо продолжал Махони. — Ты не пускал Роберта к морю из страха, что здесь его будет поджидать Йог–Сотот и, в конце концов, расправится с ним. Однако, именно он и есть тот единственный человек, которому под силу сломать магическую печать. — С этими словами он повернулся ко мне. — Давай, Роберт, открой его, и побыстрее.

Я послушно стал на колени подле Говарда, протянул руку к крышке. Очень медленно, миллиметр за миллиметром пальцы мои приближались к замку. Сердце мое страшно билось.

— Что… что мне делать?

— Ничего, — ответил Махони–Андара. — Открывай замок и все. Ничего не случится.

Я кивнул. Но руки мои трясло так, что я не сразу смог открыть защелку этого простенького замка. Я невольно зажмурился. Не знаю, чего я ожидал — несущей смерть молнии или демона, который должен был выскочить из этого сундука и поглотить меня, — я был твердо уверен, что неминуемо должно произойти что–то ужасное, стоит мне лишь отпереть этот сундук.