– Ночи доброй, князь, – насмешливый голос знахаря говорил за него о его отношении ко всему произошедшему или только к посетителю? – Я же далеко от деревни живу, им-то что волноваться? Путь мой через них лежал, так что теперь? А рысь раненая, не наш зверь-то. В горах на севере далеко живёт, а тут из Чёрной топи волкодлаки выгнали. Слабая, молодая, ещё и мяса, небось, не пробовала, котёнок совсем.

– Рысь, говоришь, из Чёрной топи? – задумчиво протянул местный старший. – Покажи-ка мне её.

– Дак, что далеко ходить-то? – с улыбкой в голосе ответил дед Михась. – За кроватью на лежанке я её устроил. Раны чистые, ещё не успели заразу-то пустить, через пару дней встанет да сил наберётся.

Шорох босых старческих ног и тяжёлый стук грубых мужских сапог заставили меня зажмуриться. Это же сон, странный дурной сон! Зато хоть знаю теперь, в кого превратилась. Рысь не волкодлак, не так обидно, но человеком как-то лучше жилось. Угораздило же меня на эту гору сунуться!

Пока я обзывала себя последними словами за спонтанное решение, мужчины успели приблизиться и молча встали рядом. Лёгкий шорох и неожиданно щекотное, но приятное движение в области шеи вызвали табун мурашек на теле и урчащий звук из глубины горла. Это что? Это я? Мне и мурчалку выдали? Ой, беда…

– Не спит твоя находка, – с улыбкой сказал князь. – Ты вот что, Михась, подлатай её. Коли смирная, на границу заберу, будет там подмогой. Аргор научит чему нужно. Он и волкодлака выдрессирует, если понадобится.

– Дак котёнок же ещё… Из одной напасти да в другую?

Слёзы в голосе старика заставили меня настороженно поднять уши и распахнуть глаза, что не укрылось от сидящего прямо на полу передо мной ночного гостя. Однако на слова знахаря он не обратил внимания. Князь разглядывал меня, а я – его. У мужчины было волевое лицо с яркими голубыми глазами, нехарактерными для жгучего брюнета, которым он оказался, и чуть пухлыми губами. Он задумчиво тёр подбородок, не сводя с меня цепкого взгляда.

– Михась, – наконец выдал гость, – ты сюда потустороннюю привёл. Марисья зверей всегда пропускает, главное, чтобы люди не дошли. А эту кошку подлатаешь, и на границу пойдёт. Я решил.

– Как велишь, князь…

Когда дверь за ночным гостем закрылась, седобородый вернулся ко мне и устроился рядом. Сводящее с ума почёсывание возле шеи повторилось. Только в исполнении старика оно было заботливее и нежнее, что ли.

– Ты уж прости. Думал отправить тебя с обозом к Северным горам, когда поправишься. Там бы стая тебя и приняла. А оно вона как вышло. Ох уж эти длинные языки!

Дед Михась погрозил кулаком куда-то в сторону двери и потрепал меня за ухо. Ну баба Маша, ну удружила!

– Князь Кайрим здесь давно всё решает, – сказал знахарь, грустно глянув из-под ресниц. – Как из Сумрачных болот нечисть полезла да крепость пограничную возвели, вот он у нас и стал старшим над деревнями. А раньше-то жили привольно, хорошо. И через Чёрную топь не только звери к нам приходили. Да испортились люди по ту сторону: злость овладела ими и зависть. Марисья тропу-то и перекрыла, уже лет семьсот одних зверей лесных пускает. А мы теперь без подмоги. На той стороне раньше воины жили, суровые да сильные. Девок наших в жёны брали и здесь оставались али к себе уводили.

Седобородый погрузился в воспоминания, задумчиво перебирая пальцами мою шерсть. Шерсть! У меня шерсть! Вот жуть. Но приятно…

– Надо кличку тебе дать, – неожиданно произнёс дед, вынырнув из своих мрачных мыслей и сцепив руки в замок под подбородком. – А то назовут в крепости Кошкой, а это кличка разве? Имя на судьбу даётся. Добрую тебе надо кличку, чтобы не обижали на границе. А то мир другой, дичь другая. И как я не докумекал сразу-то? Ну какие в Чёрной топи рыси?!

Да есть у меня имя! Есть уже! Из горла вырвался тихий недовольный рык.

– Ох, князь не слышал, – хохотнул старик. – А ты ещё и с характером! Небось, и понимаешь, что я говорю? Да где там… Звери вы безвольные, на голос реагируете да на обращение хорошее. Что я придумал себе, право слово?

Старик поднялся и пошёл к печи.

– Голодная, поди? Сил-то надо набираться. Раны твои я залечил, к утру совсем затянутся. А потом только знай уплетай за обе щёки, чтобы силы появились.

Спустя несколько минут шороха и какого-то шлёпанья передо мной оказались две миски: одна – с нарезанным ломтями сырым мясом, другая – с водой. Цензурные мысли на этом месте закончились. Ржавый запах крови и парного мяса вызвал комок дурноты и застрял в горле. Подавив тошноту, я закрыла глаза и постаралась отвернуть голову, сдерживая дыхание.

– От же дурёха, – раздосадованно протянул дед Михась. – Видимо, и правда недавно от мамки-то оторвалась. Не вороти нос. Ты же хищник, вот и привыкай.

Знахарь взял кусок из миски и сунул его мне прямо под нос. Тошнота усилилась. Я хоть и не вегетарианка, но сырое мясо не ем. Максимум вяленое или правильно засоленное, а лучше жареное, причём с хрустящей корочкой. Но чтобы вот так?

– Ешь, глупая, тебе силы нужны. Для чего же я тебя от волкодлаков спас? Чтобы ты мне тут с голоду концы отдала?

Дед, да я-то не против! Но не сырое же!

Сильные пальцы упёрлись в основание челюстей, заставив их разжаться, и ловким движением мясо было отправлено мне в рот. Затем ладони старика обхватили мою теперь уже морду и сжали челюсти, не позволяя избавиться от сомнительной еды.

Ну всё, сам напросился. Естественный позыв не заставил себя долго ждать и вызвал у деда Михася раздосадованный всплеск руками и причитания.

– Да что ж ты за зверь такой?! От волкодлаков защититься не смогла, мясо не ешь, а ещё рысь!

Борьба против сырого мяса отняла у меня последние силы. Я откинулась на лежак, с которого приподнялась, пытаясь отстоять своё право не есть то, что для меня неприемлемо. Организм снова затребовал отдыха, и комната уплыла прочь вместе с неприятным ощущением чужой крови во рту.

Несколько раз я приходила в себя и проваливалась в небытие. Старик то спал, то шуршал травами в своём углу, то уходил куда-то. Сил становилось всё больше: по негласному перемирию мяса мне больше не предлагали, а вот молока было в избытке. Козьего, коровьего – какого удавалось раздобыть моему спасителю в деревне. Когда дед Михась был дома, то все свои действия он сопровождал репликами. Видимо, соскучился по общению, а тут вроде и живая душа – выслушает.

Так, из рассказов старика я узнала, что его мир тоже расположен на Земле. Но только существует он параллельно нашему, соприкасаясь с ним лишь в нескольких местах. Одно из них – Духова гора. Каждое такое место соприкосновения охраняет Привратник, отвечающий за переход из одного мира в другой. В моём случае это баба Маша, которую здесь зовут Марисьей. Благодаря ей я и оказалась в этом мире и в этом облике. Людей-то сюда пускать не велено. Нашла выход, креативщица!

Слушая деда, я понемногу начала вставать с отведённой мне постели. Как он и обещал, первая попытка случилась уже на второй день. Передвигаться на четырёх лапах было непривычно и странно, но выхода-то не было. Надо привыкать, раз я теперь так выгляжу. Почему-то выдавать знахарю, что я его прекрасно понимаю, не хотелось. Вроде и помог, но как отнесётся, если прознает, что я одна из тех людей, что с той стороны, просто в мохнатом облике? Оттого я молча следовала за седобородым стариком, привыкая к своему новому телу и доступной мне территории.

Потусторонних здесь не любили. Если и случалось кому из Привратников пропустить человека, то его выгоняли обратно или приносили в жертву созданиям из Сумрачных болот.

Про то место, куда меня собирался отправить местный предводитель, знахарь тоже рассказывал; и перспективы, надо сказать, были весьма нерадужными. Мирок этот параллельный оказался небольшим – всего из семнадцати княжеств, в которые входило по пять-шесть десятков деревень. И у каждого княжества своя напасть. У здешнего, например, Чёрная топь под боком, где переход стережёт стая волкодлаков. Их урезонили не так давно, и с тех пор деревня живёт в безопасности.