В свою очередь эти болгарские сюжеты, какую бы древность им не приписывали, содержат явные свидетельства того, что основаны на событиях османского завоевания. Вот в «Сказании пророка Исайи…»: «И Царьград запылает, будто от огня…И разбредутся измаильтяне, и разорят всю землю болгарскую… И выйдут в те годы измаильтяне из северной страны. И две части их придут ко граду Солуни, а третья останется в своей земле и пожелает креститься, ибо возлюбит Господь измаильтян. Тогда начнут они осаждать Солунь, и выйдут солуняне против венгров, и перебьют врагов…» (там же). Сравним это с данными об истории Салоник (Солуни): «С 1383 по 1387 год жители под руководством Мануила Второго героически оборонялись от осаждающих город турков, но в 1387 г. город сдался. В 1387–1402 гг. город принадлежал туркам, после поражения турок от Тимура был возвращен Византии. В 1423 году власть в полуразорённом городе была передана венецианцам, стремящимся контролировать Средиземноморье и его торгово-экономический сектор. Турки вновь осадили город с 1426 г по 1430 год, когда город был окончательно захвачен турками». Можно, конечно, считать, что «Сказание пророка Исайи…», которое относят к Пвеку, предсказало взятие Константинополя и первоначальное отвоевание у турок Солуни. Нам более правдоподобной кажется версия, что «Сказание…» написано уже после того, как османы овладели Константинополем, Северной Грецией и Болгарией.

(см. также 3.4).

Итак, зачем, в обоснование какого политического проекта, была написана «Московия» Герберштейна? Надеюсь, читатель, ты уже не сочтешь этот вопрос странным и не скажешь: «Написана, чтобы поведать всю правду». Тем более, что ответ лежит на поверхности – достаточно заглянуть в оглавление вышедшего в наши дни перевода «Московии» на русский и увидеть там добавленные издателем подзаголовки «Короли польские, чешские и венгерские» и «Королевство Венгерское». Не правда ли, как будто не совсем по теме? Ведь Венгрия не граничила с Московией. Заглянем в эти главы – что же там написано? В главе «Короли…» Герберштейн неоднократно и упорно подчеркивает, что наследственные права на Венгерское королевство принадлежат австрийским монархам. Права эти выглядят притянутыми за уши и основываются на том, что венгерская принцесса Ядвига якобы была обещана в жены австрийскому герцогу Вильгельму. И, хотя брак не состоялся и Ядвига вышла замуж за короля Речи Посполитой Ягайла, Максимилиан считал свои права на Венгрию неоспоримыми, и в 1506 году двинулся на Венгрию, чтобы отбить ее у Владислава, сына польского короля Казимира. Получить Венгрию ему не удалось, конфликт кончился миром. В 1526 в Венгрию вторглись войска Сулеймана Великолепного. Венгерская армия была разбита на поле близ Мохача, столица Буда капитулировала, молодой король Людовик II погиб. После его смерти Чехия (с Моравией и Силезией) и Западная Венгрия отошли к Габсбургам. Этим событиям как раз и посвящена глава «Королевство Венгерское». Вернее, оправданию фактического раздела Венгрии между Австрией и Турцией. Поражение оставшейся без союзников Венгрии Герберштейн объясняет дурным нравом венгерского народа, распущенностью знати, заносчивым по отношению к султану поведением и плохой подготовкой к войне. В общем, «сами виноваты». В схватке с поляками за Венгрию Максимилиану, естественно, было выгодно ослабить Речь Посполиту вовлекая ее в конфликт с Московией. Для этого и предназначалась созданная Герберштейном «киевская» генеалогия московских правителей, подталкивающая их к захвату Киева на Днепре и других литовских владений.

Внедрением этой генеалогии решались и другие задачи. Во-первых, отвергались претензии московских князей на происхождение от древнеримских императоров и именование себя царями наравне с цесарем, то есть с императором Максимилианом. О том, на чем основывались эти претензии, Герберштейн невнятно упоминает в начале своей книги: «если верить бахвальству русских, эти три брата (Рюрик, Трувор, Синеус) вели свой род от римлян, как и, по его собственным словам, московский великий князь». Понять, о чем шла речь, можно прочитав «Сказание о князьях владимирских», в котором для пущей убедительности соединены сразу две легенды, обосновывающие право московских правителей называться царями. Согласно первой, Рюрик, Трувор и Синеус, призванные на Русь из Прусской земли, являются потомками Пруса, а Прус был родичем кесаря Августа. Согласно второй, Владимир Мономах был венчан на царство византийским царем Константином Мономахом. Вот этих-то двух легенд и нет в «Московии» Геберштейна, хотя он пишет и о Рюрике, и о Владимире Мономахе. Позиция Максимилиана была следующей: только он сам в благодарность за правильное поведение мог даровать царский титул московским владыкам. На это указывают оправдания Герберштейна в главе «Титулатура»: «Но пусть никто не верит тому, будто Максимилиан или его внуки сделали его (Василия III) царем в обиду польским королям… Да послужит сказанное в защиту моего господина, который в продолжение всей своей жизни был верным и искренним другом короля Сигизмунда». Эта польско-австрийская «дружба» ярко проявилась в 1587 году во время неудачного австрийского вторжения в Польшу – так называемой Первой войны за польское наследство. Завершилась же «дружба» в 1772 году разделом Польши между Австрией, Россией и Пруссией. (Порой дипломатам приходится ждать сотни лет, прежде чем взойдут посеянные ими зерна).

Но была у книги Герберштейна еще одна, причем главная, задача. Основным противником для Габсбургов после раздела Венгрии становилась Османская империя, войска которой доходили до самой Вены. Против османов хотели направить Габсбурги и Речь Посполиту, и Московию.

План был такой – московский царь подчиняется папе римскому, становясь за это главой Восточной церкви и императором Константинополя. Чтобы обосновать права на константинопольский престол и нужна была генеалогия, идущая от Владимира Святого, вступившего в брак с сестрой византийских императоров Василия и Константина Анной и от этих же императоров принявшего крещение.

Сформулированные Герберштейном в 1549 году идеи вскоре стали внедряться в жизнь. Вот описание переговоров папского посланника Антонио Поссевино с Иваном Грозным, которые относят к 1582 году: «Вот что пишет Поссевино, о предложениях, сделанный Ивану: «… ты сможешь серьезно надеяться, что тебя спустя немного времени будут называть… восточным императором, если ты приблизишься к правильной вере. И в этом деле примут участие и христианские государи, которые стали бы с разных сторон поддерживать твое могущество» (Беседы о религии, Первая беседа цит. по Иван Грозный и иезуиты. Миссия Антонио Поссевино в Москве. М., Аграф, 2005). «Являешься ли ты законным наследником и приемником той власти, которую ты через 500 лет унаследовал от Владимира?» – задает Поссевино явно риторический вопрос. «Государь ответил утвердительно» (там же). Севший на константинопольский престол московский государь был бы приемлем для греков, как представитель одной с ними «греческой» веры, и, подчинившись римскому папе, решил бы задачу объединения церквей. Поссевино формулирует этот так: «Знай же, что великий первосвященник ни в коей мере не поборник того, чтобы ты менял древнейшую греческую веру которой следовали отцы церкви и законные соборы. Напротив, он призывает, чтобы ты, узнав, что она из себя представляет, оберегал ее и удерживал из нее то, что в твоих владениях сохраняется в нетронутом виде. И если ты сделаешь это, то уже не будет Западной и Восточной церкви, но все мы соединимся под именем Христа»(там же). Показательно, что московский государь должен «узнать, что представляет из себя» его вера.