Вот описание Киева из книги Сигизмунда Герберштейна «Московия» (Базель, 1556 г.): «…Киев, древняя столица Руссии. Великолепное и подлинно царственное величие этого города явны в его развалинах и руинах его памятников И поныне еще на соседних горах видны остатки заброшенных храмов и монастырей, а, кроме того, в них очень древние гробницы с телам не тронутыми тлением». Где же здесь мощные валы? А ведь Герберштейн в первой части своей книги как раз и рассказывал историю древней Киевской Руси. Упоминание валов ему бы очень подошло. Но, увы! Или вот трактат Михаила Литвина «О нравах татар, литовцев и москвитян» (1615 г.): «Есть у нас славная крепость и град Киев. Она, однако как и прочие, запущена… Она (Киевщина) была владением князей Руссии и Московии; в ней они также приняли христианство; и ныне в ней есть величественные старинные церкви (basilicas), воздвигнутые из полированного мрамора и прочих заморских материалов, крытые свинцом, медью, а также позолоченными пластинами. Есть и весьма богатые монастыри, особенно тот, что посвящен Благой Деве Марии. Он хранит в своих подземельях и подземных ходах многие гробницы, в которых лежат нетленные иссохшие останки…» Опять нет упоминания мощных валов. А ведь чуть раньше, при описании «давно покинутого» города Торговицы, расположенного на Киевщине, Литвин сообщает об «остатках мощных стен». О Киеве же, наоборот, добавляет: «жители его не защищены от татар, нападающих на границы его из засад».

– Но ведь Боплан, – скажешь мне ты. читатель, – в своем «Описании Украины» (1660 г.) свидетельствует: «Киев, называемый некогда Кизовией, был одним из древнейших городов Европы, как о том свидетельствуют остатки древностей, а именно: высота и ширина укреплений, глубина его рвов, развалины храмов и старинные гробницы многих князей, которые там погребены. Из его храмов сохранилось в целости только два: св. Софии и св. Михаила; от всех же прочих остались только одни развалины…»

Но давай, читатель, заглянем в «Краткое описание Киева, содержащее историческую перечень сего города, так же показание достопамятностей и древностей оного, собранное надворным советником Максимом Берлинским» (СПб, 1820): «Старо-киевская крепость, во время второй кампании Хмельницкого (1651 г.), князем Радзивиллом приведена в некоторое оборонительное состояние. Скоро потом первым российским воеводой в Киеве, князем Куракиным, распространена и исправлена. При случае взятия Чигирина турками (1678.) главнокомандующий запасным корпусом князь Черкасский еще прибавил к старому Киеву больше пространства, оградив его земляным валом и в то же время сделаны по его приказанию козаками около Печерской лавры некоторые укрепления. Сия старая фортификация не могла бы стоять против новой тактики Карла XII, по чему Петр Великий устроил на выгодном положении Киево-Печерскую крепость. Старокиевская еще возобновлена была во время Турецкой войны графом фон Минихом, и соединена с Печерскою ретраншаментами, а с Подолом палисадником. После сего укрепления стараго Киева совсем оставлены а в 1812 году некоторые валы ея срыты» (с. 25–27). Вот откуда в промежутке между Литвином и Бопланом появились упомянутые последним киевские укрепления. Вот какие укрепления были срыты в 19 веке, оставив простор для рассказов о «мощных валах древнего Киева». Об этих древних укреплениях порой что-то туманное говорит и Максим Берлинский, но тут же сообщает: «Нынешний Киев не похож на прежний… Все изменилось и кроме древнего имени все в нем новое… Все древнее истерто и изглажено прежними веками». Зато какое при этом открывается поле для фантазии!

До 1982 года в Киеве существовало сооружение, которое называли киевскими Золотыми воротами. Это невнятное кирпичное строение можно было назвать чем угодно. Но вот что о нем пишет в «Кратком описании…» М. Берлинский: «По изустным и письменным преданиям, сей выезд из города всегда в старину (16 и 17 века) назывался и теперь называется Золотыми воротами. Существовавшие до 1799 года на сем месте каменные обыкновенные ворота были сделаны при новом устроении крепости во время Миниха» – то есть в 1736–1737 годах. До наших дней дошло то, что было произведено после 1799 года. Та позорная «реставрация» 1982 года, которая сегодня красуется на этом месте – одного поля ягода со «счастливыми» находками Петра Могилы.

Задумаемся о названии Десятинная церковь. Вот что пишут Киевский Синопсис и ПВЛ: Владимир «даде ей от имения своего Царскаго и от всех градов Государства своего повеле даяти десятину». А каким образом исчислялась эта десятина?

– То есть? – удивишься ты, читатель.

То есть для этого нужно развитое денежное обращение. Понятие «десятина» предполагает наличие развитой денежной системы с монетами различного достоинства. Как иначе можно объяснить земледельцу, что такое десятая часть от его дохода? Разложив выкопанную им репу на десять равных кучек? Или отобрав у него одну десятую часть коровы? А у купца – одну десятую часть судна? Может, в этом и состояла причина печального конфликта князя Игоря с древлянами – ему не удалось внятно растолковать им особенности применения десятеричной системы при сборе дани? И тут нас поджидает неожиданность: у мощной державы на Днепре не было собственной валюты. Хотя монеты, говорят, были: «златники» и «сребреники». Названия эти придумали нумизматы в XIX в. Слово «сребреники» они отыскали в ПВЛ под 1115 годом, где рассказывается о том, как Владимир Мономах при перенесении мощей Бориса и Глеба, чтобы пройти через толпу перед церковью «повеле… режючи паволокы, орници, бель розметати народу овъ же сребреникы метати людемъ, силно налегшимъ…» («И повелел Владимир, нарезав на куски паволоки и шерстяные ткани, разбрасывать народу а также беличьи шкурки, другим же <велел> бросать серебряные монеты напиравшим людям…) Из текста, правда, прямо не следует, что сребреники – это непременно серебряные монеты.

Слово «золотник», переделанное нумизматами в «златник», встречается в договорах Олега (912 г.) и Игоря (945 г.) с греками. Заметим, что договор Олега составлен от имени русской стороны, договор же Игоря скорее от имени стороны греческой. Например, «И елико християнъ от власти нашея пленена приведут русь ту, аще будеть уноша или девица добра, да въдадять золотникъ 10 и поимуть; и. Аще ли есть средовичь, да вдасть золотникъ 8 и поиметь и. Аще ли будеть старъ или детичь, да вдастъ золотникъ 5» («Сколько бы пленников христиан наших подданных ни привели русские, то за юношу или девицу добрую пусть наши дают 10 золотников и берут их, если же среднего возраста, то пусть дадут им 8 золотников и возьмут его; если же будет старик или ребенок, то пусть дадут за него 5 золотников»). Поэтому складывается впечатление, что золотник – это валюта местная, константинопольская или имеющая общее хождение. Иначе зачем грекам монеты далекого Киева? Вероятней всего, что золотник – это просто перевод названия византийского солида.

Попутно заметим, что нумизматы отчего-то оставили без внимания щеляг: «лето 6393 (885-го). Посла Олегъ к радимичем, ркя: «Кому дань даете?» Они же реша: «Козаром». И рече имъ Олегъ: «Не давайте козаромъ, но мне давайте». И вдаша Олгови по щелягу». Да и то сказать: радимичи, расплачивающиеся в 885 году шилингами (называя их по-польски «щелягами») – это уже чересчур. Сребряник явно более по «древлерусски».

Тем более, что первые щеляги или шеляги появились на Украине вследствие денежной реформы Стефана Батория после 1579 года.

До конца 18 века не было ни находок древнекиевских монета, ни упоминаний о них в каких-либо других письменных источниках. Но вотв 1791 году появился указ Екатерины II «О собирании из монастырских архивов и библиотек всех древних летописей и других до истории касающихся сочинений». Исполнение этого указа было возложено на обер-прокурора А. И. Мусина-Пушкина. Того самого, который счастливо нашел Лаврентьевскую летопись или же «Летописец российский преподобного Нестора древле-письменной на пергамине», а затем и знаменитое «Слово о полку Игореве». Именно он счастливо обнаружил в посылке, прибывшей к нему не откуда-нибудь, а из Киева, не известную никому дотоле монету. После анализа в Академии художеств (!) выносится решение о том, что это монета в «1 ногату», чеканенная в XI веке при Ярославе Мудром. Информация о находке монеты публикуется в европейских журналах. После этого (а мы полагаем, что вследствие этого) появляются и другие находки древнерусских монет.