В конце августа Зейдлиц начал фронтальную атаку на центр Сталинграда силами двух дивизий, наносивших удар через перешеек из центра диспозиции 6-й армии. Первой целью стал Гумрак, аэропорт Сталинграда.

Пехотинцам приходилось нелегко. Советская 62-я армия заняла сильные и глубокоэшелонированные позиции на возвышенности вдоль долины реки Россошка. Эти рубежи являлись частью внутреннего пояса оборонительных сооружений Сталинграда, которые окружали город на расстоянии от 30 до 50 километров.

До 2 сентября этот рубеж сдерживал продвижение частей Зейдлица. Затем внезапно 3 сентября советские войска отступили, Зейдлиц преследовал их, прорвал последние русские позиции перед городом и 7 сентября находился восточнее Гумрака, всего в восьми километрах от городской черты Сталинграда.

Что произошло? Что заставило русских сдать свой внутренний и последний пояс обороны вокруг Сталинграда и оставить открытыми подступы к городу? Что же, может быть, их войска уже не в состоянии сражаться? Командование не контролирует ситуацию? Волнующие возможности.

Нет никаких сомнений в том, что данное обстоятельство в цепи событий сражения за Сталинград имело жизненно важное значение для происходившего в дальнейшем. Дела на этом участке фронта еще не получили должного освещения в немецких публикациях, посвященных Сталинграду, но исход боя за волжскую столицу, безусловно, зависел от тех сорока восьми часов - от того, что случилось 2 и 3 сентября. Судьба города, казалось, была предрешена.

Маршал Чуйков, тогда еще только генерал-лейтенант и заместитель командующего 64-й армией, в своих мемуарах проливает некоторый свет на тайну внезапного крушения русской обороны на сильно укрепленном рубеже вдоль речки Россошки. Объяснение нужно искать в решениях и действиях двух выдающихся противников в мобильной войне, каковой являлась битва за Сталинград, - Гота и Еременко.

Еременко, смелый и отчаянный и при этом и стратегически одаренный командующий Сталинградским фронтом, в своих последних воспоминаниях открывает несколько интересных деталей этого великого сражения. Мемуары Чуйкова заполняют белые пятна и высвечивают разные аспекты того, что происходило тогда под Сталинградом.

Генерал-полковник Гот, командующий 4-й танковой армией, теперь живущий в Госляре, где до войны он служил в гослярском стрелковом полку, так же как Гудериан и Роммель, дал возможность автору данной книги ознакомиться с планом и ходом проведения наступления, которое привело к крушению советского фронта.

В конце июля 4-я танковая армия Гота покинула Кавказский фронт и двинулась с юга через Калмыцкую степь к излучине Волги южнее Сталинграда. Целью броска было ослабить натиск противника на 6-ю армию Паулюса, которая даже тогда вела тяжелые бои с неприятелем в излучине Дона.

Но вновь, как уже случалось, германское Верховное командование удовлетворилось полумерами. Гот наступал с половиной своих войск: один из двух танковых корпусов - 40-й - пришлось оставить на Кавказском фронте. Таким образом, Гот располагал в итоге только 48-м танковым корпусом Кемпфа, насчитывавшим в своем составе одну танковую и одну моторизованную дивизию, а также тремя пехотными дивизиями 4-го корпуса фон Шведлера. Позднее Гот получил еще 24-ю танковую дивизию. Четыре пехотные дивизии румынского 6-го корпуса генерал-лейтенанта Драгалина были приданы Готу для прикрытия его фланга.

Советы мгновенно осознали, что атака Гота влечет за собой самую большую угрозу для Сталинграда. В конце концов танки его находились уже за Доном, тогда как 6-я армия Паулюса все еще вела бои с русскими к западу от реки.

Если бы Гот, наступавший из Калмыцкой степи, сумел овладеть излучиной Волги с господствующими высотами в районе Красноармейска и Бекетовки, участь Сталинграда была бы решена, и Волга - главная артерия снарбжения, по которой потоком текла американская помощь из Персидского залива, - была бы перерезана.

19 августа Гот вышел к самым южным рубежам обороны советской 64-й армии и с первой попытки смог осуществить прорыв в районе Абганерова. 24 и 14-я танковые, а также 29-я мотопехотная дивизия из танкового корпуса Кемпфа пробивались через вражеские позиции. Вслед за ними на левом фланге атаковали пехотинцы Шведлера.

Двадцатью четырьмя часами позже танкисты и гренадеры Гота атаковали высоты в районе Тундутова - краеугольный камень внутреннего кольца советской обороны Сталинграда.

На этих удобных и жизненно важных позициях генерал-полковник Еременко сосредоточил все имевшиеся силы. Танковые части советской 1-й танковой армии, полки советской 64-й армии, рабочее ополчение держали оборону на линии высот, укрепленных выстроенными в эшелоны проволочными заграждениями, бункерами, долговременными земляными огневыми точками. Красноармейск на волжской излучине находился всего в 15 километрах от Сталинграда.

Роты 24-й танковой дивизии атаковали вновь и вновь, возглавляемые опытными командирами и закаленными в боях вожаками боевых групп. Но успех не приходил к ним. Полковник Рибель, командир 24-го танкового полка, много лет бывший адъютантом Гудериана, погиб в бою. Полковник фон Ленгерке, командир 21-го мотопехотного полка, получил смертельное ранение в ходе атаки на железнодорожную ветку, ведущую в Красноармейск. Командиры батальонов, рот и старые бывалые унтер-офицеры гибли под дьявольским огнем оборонявшихся русских.

Видя все это, Гот остановил наступление. Он - холодный стратег, а не игрок - осознавал, что у атакующих недостаточно сил.

В своем боевом штабе в населенном пункте Плотовитое Гот сидел, склонившись над картами. Начальник штаба армии, полковник Фангор, вносил коррективы в расположение войск на карте в соответствии с последними донесениями. Всего за два часа до этого Гот побывал у генерала Кемпфа в штабе его корпуса и вместе с ним поехал к генералу Риттеру фон Гауэншильду, чтобы узнать об обстановке в 24-й танковой дивизии. Он также заглянул к генерал-майору Гейму в район железнодорожной станции Тингута. В балке, одном из обычных для Южной России глубоких оврагов, Гейм объяснил трудное положение, в котором очутилась 14-я танковая дивизия. Здесь дальнейшее продвижение также не представлялось возможным.

– Я должен разгрызть этот орех как-то по-другому, Фангор, - размышляя вслух, произнес Гот. - Мы просто истекаем кровью перед этими чертовыми высотами. Тут негде развернуться бронетехнике. Мы должны перегруппироваться и развернуть атаку где-то в другом месте, где-то далеко отсюда. Вот что, слушайте внимательно…

Генерал-полковник принялся развивать свою мысль. Фангор быстро чертил на карте, сверяя разведывательные донесения и измеряя расстояния.

– Наверное, такое возможно, - то и дело бормотал он негромко. Но план Гота Фангору не очень нравился, главным образом из-за потери времени на перегруппировку. Кроме того, для всех этих перемещений требовалось много горючего. А горючего оставалось мало. И все же эти "чертовы высоты" перед Красноармейском и Бекетовкой надо было как-то взять, поскольку они господствовали над всей южной частью города и подступами к нему. Точно такие же аргументы против перегруппировки выдвигал и генерал Кемпф. Но в итоге командующий убедил обоих - и Фангора и Кемпфа.

Гот связался с группой армий. У него состоялся получасовой разговор с Вейхсом. Вейхс согласился и пообещал прибыть лично для обсуждения оперативно-тактических вопросов и в особенности проблемы обеспечения горючим.

Все пришло в движение: забегали с донесениями связные, залились беспрестанными трелями телефоны. Весь личный состав штаба носился на "последней передаче". Осуществлялась операция по перегруппировке.

Незаметно для противника Гот ночью снял с фронта свои танковые и механизированные части и заменил их пехотинцами саксонской 94-й дивизии. Смелым броском, похожим на рокировку в шахматах, он за две ночи провел свои подвижные войска в тылу 4-го корпуса и сосредоточил их в 50 километрах за линией фронта, в районе Абганерово, построив в широкий клин для атаки.