Познакомьтесь с чародеем[4]

Моя теория состоит в том, что девяносто процентов людей безотносительно пола, возраста и вероисповедания – мерзавцы и идиоты. Так легче жить, когда видишь перед собой человека, недостойного сочувствия. Вы можете сказать, что жестокая реальность этого мира меня исковеркала, и это будет неправдой. Реальность любого мира жестока. Просто эта жестокость рядится в разные, и порой не настолько явные, как здесь, одежды.

К несчастью, попадаются на пути люди, которые не являются ни мерзавцами, ни идиотами, и тогда я испытываю растерянность, потому что атрофированная совесть начинает шевелиться и проситься наружу, как тухлое вино.

Люди типа Нэйты или мудреца Франнога, малость блаженного, однако при этом очень неглупого старикашки, именно таковы. И какой бы циничной сволочью я ни был, при взгляде на них во мне пробуждается… человек.

Впрочем, я быстро заталкиваю его обратно, в темные глубины своего «я».

С безоблачного неба ухмылялось оранжевое, как спелый апельсин, яркое, жаркое солнце. Я подумал, что обрадовался бы сейчас самому страшному урагану. Тот хоть оставляет надежду уцелеть.

Галера настигала… Истошные вопли пиратов перекрывали надсадное «Дум! Дум! Дум! Дум!» барабана, задававшего ритм гребцам. В руках многих пиратов были дальнобойные луки – опасная игрушка в штиль.

– Быстрей, сучьи морды, живее! – надрывался боцман Зенко, щедро раздавая тумаки матросам. Те ковырялись в груде ржавого лома, вытряхнутого на палубу из сундуков капитана. Окинув глазом эту внушительную коллекцию антиквариата, я присвистнул: чего только Зарраг в нее не сволок, похоже, в каждом порту шастал по барахолкам, а может, купил эту дрянь сразу, оптом. Пробитые кирасы, помятые шлемы, драные кольчуги, ржавые клинки всех форм и размеров – от сирленского прямого меча до зандарийского ятагана. Несколько топоров, которыми только дрова рубить, пара тесаков, старинная секира… Сам боцман, лысый, с внешностью вышибалы портового борделя, уже экипировался, проявив недюжинную сноровку. У пояса короткий тяжелый меч, на теле – кожаная рубаха с железными бляхами. Похоже, по части абордажных боев он был дока.

– Там этих шарку – плюнуть негде! – крикнул он, наматывая на голову ярко-красный тюрбан, который спасал от рубящих ударов не хуже шлема. – Жарко будет!.. – Подумал и добавил: – Жарче, чем в постели одной красотки, которую я подцепил в Тирене!

– А сам ты от нее ничего не подцепил? – поинтересовался я скучным тоном.

Зенко беззлобно оскалился и наградил подзатыльником прыснувшего матроса.

– Подцепил! Мне передалось ее отвращение к солдатне! Она мне шепнула, что в постели они распускают нюни и выкладывают хилого в трех случаях из пяти. Ну а в тех двух случаях их все равно надолго не хватает!

За моей спиной смущенно кашлянул Франног – старый, как говорят в земном мире, моралфаг, ревнитель морали, другими словами.

– Ну, там! – раздался зычный бас капитана Заррага. Он появился из своей каюты на носу, лязгая и дребезжа, – эдакая шестифутовая гора железа. Он был в блестящей, надраенной кирасе, наручах и поножах; юбка из стальных пластин закрывала ноги до самых колен. Ниже колен ноги были голые, волосатые пальцы сердито скребли по палубе. На голове – ржавый шлем, увенчанный плюмажем. В руках капитан Зарраг нес внушительного вида топор.

Разглядывая капитанское облачение, я внезапно обнаружил, что подсчитываю, с какой скоростью Зарраг пойдет ко дну, буде упадет за борт. На протяжении плавания капитан часто разглагольствовал о своей воинской доблести, любил помянуть старые времена, когда служил в наемниках («А тут я его – хрясь! Голова пополам, мозги брызгами!»), и, честно говоря, производил впечатление пустого бахвала. Однако теперешний его грозный вид… В искрящихся доспехах Зарраг казался шагнувшим с небес богом войны. Вот только убрать бы со шлема этот грязно-белый растрепанный плюмаж да чуток обкорнать бороду, лежащую на кирасе пучком пакли. Ну и ноги… Нет, ясней ясного, что босиком на голых досках палубы биться сподручнее, но вот… эстетика… Люблю при случае подколоть разных умников, которые видят во мне необразованного дурака. Помню, как я ввернул это словечко, когда Франног предупредил меня, чтобы я не отрыгивал в присутствии Нэйты. Я тогда заявил с умным видом: да уж, мол, эстет так не сделает. Франног в удивлении распахнул рот.

Люблю выносить мозги, короче говоря. Во всех смыслах.

– Всеблагой Уреш, хватит лаяться! – Зарраг взмахнул топором и грозно встопорщил бороду. – Зенко, мастер Ков, займитесь своими делами! Шарку атакуют нас самое позднее через двадцать минут. Эй, там, загородите кормчего щитами! Вы что, хотите пойти на корм рыбам раньше срока, мелкота? У-у-у! – С лязгом впечатывая в палубу ступни, Зарраг устремился к корме.

Очень хороший и правильный человек.

– Надевай свои железки, – шепнул он, поравнявшись со мной. – На этом корыте мы с тобою – единственные стоящие бойцы!

Мне нравится, когда у людей здоровое, в меру раздутое чувство собственного величия, чего уж там, сам такой.

– С вашего позволения, капитан… – высунулся из-за моей спины Франног. – Я немного колдун и мог бы…

– Драхл! Что тут делает старикашка? – Зарраг скосил глаза на плешивый затылок мудреца и притопнул ногой. – Ветер можешь вызвать? А? Я уже спрашивал…

– Я… – заикнулся Франног. – Видите ли, капитан, я вам пояснял уже час назад: чтобы вызвать ветер, необходим договор с элементалами воздуха, а они в Срединном море совершенно не желают договариваться, так как чародеи Меркхара замкнули все магические потоки на себя…

– У-у-у-у! Ахарр! То есть толку от тебя, как от козла в курятнике! Проваливай, плешивец, обратно в каюту и молись своим богам, чтобы пронесло! Мне только немощного старикашки в бою не хватало!

Я молча ухватил Франнога за пояс халата и повлек – почти поволок – за собой.

– Но я таки умею колдовать! – упирался мудрец. – Умею насылать сонные чары, чары любви… Могу попытаться отводить стрелы от одного, даже от двух воинов!

Я хмыкнул.

– А от вас кто стрелы отведет?

– У меня есть договор с демоном! Я совсем забыл!.. Я могу его вызвать, это потребует не более получаса, и подселить в корпус корабля! И тогда корабль сможет двигаться в нужную нам сторону!

Сказочно! И почему он не сказал этого раньше? Это, конечно, не трах-тибидох, но уже кое-что.

– Насколько быстро?

– Может быть, две или три мили в час… Демон у меня слабенький.

Тьфу ты!

– Крокодилы летают, но низенько-низенько…

– Чего? – опешил мудрец.

– Ничего, две-три мили нас не спасут. Пираты на веслах, и скорость у них намного выше двух-трех миль.

А теперь идемте со мной, ребята и девушки, я покажу вам свою каюту. Да идемте же, я в первый раз принимаю гостей с Земли. В конце концов, вы вряд ли сильно насвинячите – до нападения пиратов осталось немного времени.

Недалеко от борта, рядом с челноком, в котором плескалась дождевая вода, приткнулся люк в мою каморку. Торжествующий аскетизм каюты не очень-то меня заботил – я обживал и худшие места. Не так уж и сложно провести в этой каморке несколько недель. По крайней мере, отдохну от шума и гама казарм, почти ежедневной муштры своих людей и придирок расфранченного капитана. Вернее так: я собирался отдохнуть, а по прибытии в Фалгонар слинять и начать новую жизнь. И надо же было случиться на моей морской дорожке этим пиратам!

– Охо-хо… – Я отвалил тяжелую крышку люка и по узкой деревянной лесенке спустился вниз. Мудрец последовал за мной, бубня что-то о магии и заклятиях.

В каморке было не развернуться – метра полтора на два, тем не менее, сюда каждый день умудрялись набиваться гвардейцы для игры в карты. Потолок низко нависал над головой. Махонькое окно со скрипучей ставенкой воздуха, конечно, пропускало немного, и тяжелые винные пары, с ночи витавшие в каюте, заставили трезвенника Франнога закашляться.