Аура смерти, которую толкали перед собой зомби, была просто физически ощутима и наполняла меня ужасом. Хотелось орать, дергаться, бегать кругами.

Я оглянулся в панике: сколько еще мертвецов закляла Грануаль? И счастливо вздохнул: больше ни одного.

Все нормально, пересижу, прикрыв глаза и прикусив губы, и потея за троих, пока зомби не сожрут сами себя. Или старика – он и так порядочно прожил.

Тем не менее, вновь призывать Франнога я не стал: вспомнил, что Грануаль, скорее всего, закляла зомби именно на меня, как гончих. Они не будут никого больше жрать, им важно расчленить именно мое ладное тело.

Конечно, хороший зомби – мертвый зомби. Я имею в виду – совсем мертвый зомби. Только у меня нет, чтобы их прикончить, никакого оружия. А убить их можно, размозжив голову (не свою, а зомби), тут я не открою вам Америки (Северной или Южной, по вашему выбору). Двигательные и все прочие центры – они в мозгу, хотя некоторыми живыми людьми управляет орган, известный как «шило в жопе».

Я закрыл глаза, слушая шарканье мертвецов, затем, не выдержав, посмотрел. Все трое толклись у грот-мачты, задрав дурные бошки; лица покрыты темными пятнами, стеклянные глаза отражают серп луны и, кажется, одного испуганного кретина, облапившего гик.

Внезапно сквозь трупную вонь я услышал запах жженой ткани. Покрутил головой, выглянул из-за мачты, опасно нагнувшись.

Вот что значит: не везет! Свечка из опрокинутого мною фонаря выкатилась на палубу и подожгла канат!

Еще пять-семь минут, и начнется такой пожар, какой я не смогу потушить.

Я пришел к убеждению, что сегодня мой самый неудачный день: мне нужно как можно быстрее уничтожить зомби, иначе «Выстрел» сгорит ярким пламенем, и я пойду на дно вместе с его обломками.

Оружие? Полцарства даже за самый дохлый меч! Я начал оглядываться, я снова перебрался на ванты, цепляясь за веревочные выбленки. Выбленки, несмотря на пугающее название, не имеют отношения к блевотине и падшим женщинам. Это просто поперечины на вантах, ну а ванты – это такие штуки, которые служат для удержания мачты.

Я не слишком зануден?

Небо меня услышало, но, как всегда, по-своему, насмешливо.

«Выстрел» – судно двухмачтовое, пузатенькое и незатейливое. Я был на вантах грот-мачты. Отрубленная по локоть рука, сжимающая в окостеневших пальцах абордажный топор, запуталась в выбленках фок-мачты, к счастью, на той же стороне борта, где находился я.

Мне нужно было решиться…

И я решился.

Плача от ужаса.

Соскользнув на планшир, я, мелко семеня и проклиная все на свете, пробежал к вантам фок-мачты, влез на них и сграбастал руку мертвеца с топором. Она словно примерзла к рукояти. Матерясь вполголоса на чистом русском, я начал отламывать закосневшие пальцы по одному, будто ломал клешни у лобстера. Мерзкий хруст пронзал меня с головы до пят. Я работал быстро, чуя, как усиливается запах жженой ткани, а мой Ктулху сидел и не пикал, зная, что если он поспособствует моей панике – сгинем мы оба.

Липкая от крови рукоять легла в мою ладонь. Я бросил взгляд на палубу: зомби толклись у фок-мачты, бестолково пихались, протянув ко мне руки со скрюченными пальцами.

Я сиганул за их спины, молясь, чтобы не потерять сознание от страха, и всадил топор в складчатый затылок Каруха. Дернул к себе, удерживая рукоять обеими руками. Зомби упал, топор со скрежетом высвободился. Пока я обрабатывал евнуха, матрос и Энцо успели зайти с боков, протягивая загребущие костлявые руки. Из распахнутых ртов, из стеклянных глаз в меня били потоки мертвенно-зеленого света.

Я отмахнулся топором, ударив Энцо по кисти руки, что норовила вцепиться в мою физиономию. От вони мой организм норовил самопроизвольно вывернуться наизнанку.

Лезвие шаркнуло по кости, рука Энцо сместилась вниз и вцепилась в мое плечо.

Матрос накинулся сбоку. Черты его лица плыли, искажались, плоть шла складками и таяла.

Я двинул его в рыло торцом рукояти, раз, другой, третий! Он отшагнул, бестолково размахивая руками.

Я попытался завопить от безумного страха, но легкие выдавили только хрип.

Взмах топора – и кисть руки Энцо отрублена, но продолжает конвульсивно стискивать мое плечо и рубаху. Бывший гвардеец попытался достать меня уцелевшей рукой и одновременно укусить.

Без обид, дружок!

Я ударил под шею, и зазубренное лезвие абордажного топора легко отделило голову от туловища – она с глухим стуком упала на доски палубы и покатилась, источая мертвенное сияние. Матрос схватил в горсть ворот моей сорочки. Я рыкнул, ухнул и снова ударил его в лоб торцом топора, а когда зомби откачнулся, от души вмазал по черепушке – сначала обухом, а затем и лезвием.

Усе, студентики. Полный конец урока. Я отшвырнул топор и вприпрыжку метнулся к тлеющей бухте каната.

И выкинул ее, слегка измазавшись в саже.

– Франног, старый павиан! Пожар! Пожар, горим!

Спит.

Я сел у борта, руки тряслись, зубы щелкали, сердце металось испуганным зайчиком. Думал, отрублюсь, потеряю сознание – но организм не выдал разрешения на отдых.

Так, а теперь, не откладывая дела в долгий ящик, снимем одежду, чтобы еще больше не измараться, и выбросим за борт мертвецов. Кто знает, может, чертова пиратка зарядила на вставание еще пару зомби. Да и вообще, покойник на корабле – дурная примета.

За полчаса, я, взопрев, как портовый грузчик, измазавшись подсохшей кровью, как вампир, спровадил в морскую пучину всех мертвецов и все, что от них осталось – обрубки конечностей, протухшие ошметки плоти от зомби… Пираты большего и не заслуживали. А матросы и гвардейцы… Что ж, простите, ребята. Да, вас, прежде чем бросать в море, следует зашить в парусину и привязать к ногам груз. Но вас больше двадцати, а я – один, раненый, с головой, которая раскалывается от боли. И горло у меня саднит! И вообще, хватит разводить сопли! Мне пофиг на всех, кроме себя.

Среди мертвецов не было капитана Заррага, боцмана Зенко, Мамаши Тэль и Рика. Может, кого-то я найду в каюте Нэйты. Придется ее осмотреть – только теперь я вооружусь топором.

Я отдохнул минут двадцать, затем, кое-как вымывшись, отправился на камбуз за новой свечой. Франног дрых как сурок.

Я не удержался и угольком написал на его лбу слово «…».

Хождение по трупам[9]

– Франног, не спать!

– А?

– Сон – свинячье дело.

– Сынок, зачем ты так про стари… хр-р-р… Ох, не сплю, не сплю!

Я убрал с огня кастрюльку с выкипевшей водой, прихватив полой рубашки. Ну, кто мог знать, что меня задержат зомби и мертвецы. Мы с вами не в книге, где все происходит по воле автора, в реальной жизни события зачастую хаотичны и случайны и редко идут на пользу сюжету. А если какой-то благообразный умник, оттопырив мизинчик, будет поучать вас, как правильно строить сюжет и мотивации героев – плюньте ему в глаз, а мизинчик положите на край стола и сломайте, я разрешаю.

– Не спать, Франног, я иду в каюту Нэйты. Скоро буду.

Мудрец встряхнулся, мелко закивал.

Я поглядел, как темнеет на его лбу веселое слово, прихватил фонарь и вышел. Меня преследовало дурацкое ощущение, что все дерьмо только начинается. Я разыскал на палубе топор, взял его покрепче и остановился у покоев Нэйты. Черный проем источал боль и смерть.

Тут на камбузе страшно завопил Франног.

Я сразу пустил сопли ниже колен, представив, что неучтенный зомби пробрался на камбуз и рвет старого мудреца на тысячу медвежат.

– Обжегся! Горячо-о-о!

Блин. Старый чудодей всего-навсего взялся за раскаленную кастрюльку. Ну и хорошо, а то мое геройство на сегодня окончательно скисло. А еще каюту осматривать…

Я вернулся на палубу и прошел к каюте. Сделал шаг за порог и посветил фонарем.

У порога валялся какой-то матрос, рассеченный от груди до паха мощным ударом. Глаза-пуговицы блеснули желтыми огоньками.