красота получится! Притащил еще ящиков. Сосед подошел:

-Ух ты, какие ящички! Дай мне парочку, если не жалко.

-Бери, сколько хочешь.

Сосед набрал охапку, отнес на свою дачу, вечером пришел с бутылкой - распили.

Всем соседям по даче понадобились для хозяйства эти ладные, тарные ящички. Все

подходили, просили. Но не задаром же брать. Стали платить кто чем, кто сколько. Ми-

хаил отказывается, а они: "Ну как же..." Это было началом. Потом был грузовик. Ящики

стал отвозить в пригородные овощеводческие совхозы, тепличные хозяйства. Спрос

большой, но и тары много. Предприятие оказалось взаимовыгодным. Купил машину. С

работы уволился, но не собирать же всю жизнь пустую тару возле магазинов. Передал

свой бизнес приятелю и оформил фермерское хозяйство.

Стал выращивать картошку. В первый же год понял, что его картошке чего-то не

хватает. Урожай был вполовину того, что они с матерью накапывали на огороде,

обильно сдобренном навозом от своего животноводства. Почитал литературу по пита-

тельному режиму растений, понял, что не хватает азота. Азот в минимуме. Нехватка

азота тормозит урожай. Высокие дозы навоза обеспечивают снабжение азотом, но от

навозной системы сразу отказался - трудоемко, дорого. Завел поле бобовых трав - вот

оно, гениальное открытие Либиха, Прянишникова, всей агрохимической науки. Хоро-

ший травостой бобовых растений: вики, донника, люцерны, люпина, козлятника оста-

вит после себя сдобренное азотом поле. Остановился на вике. Стал засевать вико-овся-

ной смесью поле перед тем, как посадить картошку. Такой вот применил двупольный

севооборот: бобовая трава, картофель. Плюс к этому вносил минеральные фосфорно-

калийные удобрения.

Обзавелся трактором, комплектом машин, хранилищами для картофеля и машин,

автомашинами. В своем "фермерском хозяйстве" был сам-один. Но сам делать ничего

не делал. Смысла нет. И то - лопатой 25 гектаров не вскопаешь, 500 тонн картошки не

выкопаешь и не переберешь. Шофером только был сам у себя. Тракториста нанимал по

мере надобности, своего одноклассника Ваську Лактионова, когда работы стало хва-

тать круглогодично, зачислил его на постоянный оклад. И это все. Больше служащих в

фермерском хозяйстве не было. Если подошла пора картофель перебирать или затари-

вать, звонил тёще Анне Петровне, а у той подруги. Только и ждут, не дождутся, когда

работа подвернется у фермера. Платил Михаил щедро.

Стало процветать фермерское хозяйство. Наладился сбыт продукции: муниципаль-

ные потребители в своем городе, воинские части, районы Крайнего Севера, соседние

141

области . Но всё один. Никаких компаньонов, чтобы не было скандалов; никаких кре-

дитов, чтобы не облапошили; никакого рабочего класса, чтобы не было забастовок,

бунта, друг Васька не в счет, один он революционного класса рабочих не образует. Но

человеческое общество не терпит, если кто-то один сам по себе мается. Надо человека

привлечь, в коллективе он должен быть, на пользу государства трудиться, и уж госу-

дарство его не оставит. Государство и не оставило. Несколько лет спустя после образо-

вания фермерского хозяйства главу его привлекли к налоговой ответственности за со-

вершение налогового правонарушения, выразившейся в недоплате в бюджет НДФЛ,

ЕНВД, НДС, ЕСХН. В сумме это составило 560000 рублей 47 копеек В те годы это была

большая сумма даже для зажиточного фермера, и фермер подал в суд. Суд был долгий,

но справедливый. Постановил признать недействительным решение о привлечении к

налоговой ответственности главы фермерского хозяйства Липатникова М.А. в части

доначисления 240000 рублей НДС, и 110000 рублей пени. Но: взыскать в бюджет 5000

рублей налоговых санкций, а также в доход федерального бюджета 100 рублей госпо-

шлины.

Михаил все выплатил и 5 тысяч, и 100рублей, не обеднел, но ему сделалось скучно.

Ему сделалось так скучно, как только бывает это с людьми на Руси: "Недуг, которому

причину давно бы отыскать пора, подобный английскому сплину, короче: русская

хандра им овладела понемногу; он застрелиться, слава богу, попробовать не захотел, но

к жизни вовсе охладел". Фермер перестал быть фермером, все продал: ангары, трактор,

комплект машин, автомобили, но земля 25 гектаров осталась в его собственности, и

стала зарастать лесом. На вырученные от продажи деньги всем своим детям (трое) ку-

пил по квартире. Сами с женой живут на две пенсии и на продукцию со своей дачи на

шести сотках - хватает.

Сторчевой и Покатаев против долгоносика

Это было давно, в начале семидесятых годов прошлого века. Нас - группу научных

сотрудников сельскохозяйственного НИИ послали в передовой совхоз на орошаемых

черноземных землях для оказания помощи в выращивании люцерны. По словам глав-

ного агронома, она была нужна совхозу, как воздух. Но она не удавалась, а почему,

никто не знал. Люцерну сеяли, получали хороший первый укос, но только один. Потом

урожаи снижались. На следующий год посев становился изреженным, практически по-

гибал, и люцернище перепахивали.

Наша группа приехала в совхоз осенью. Поле люцерны первого года пользования

представляло собой жалкое зрелище. Мы встали в кружок и глубоко задумались. Никто

не знал, что произошло с люцерной и что надо делать. Только сотрудники отдела за-

щиты растений Леонтий Абрамович Сторчевой и Виктор Александрович Покатаев, ка-

жется, о чем-то догадывались. Пока мы думали, они взяли лопату, выкопали несколько

уцелевших растений люцерны и показали нам корни. Все они были источены личин-

ками долгоносиков, и нам сразу все стало ясно.

-Внесем по сто килограммов на гектар гексахлорана перед посевом, - решил глав-

ный агроном, и мы все поддержали, - так его, проклятого долгоносика.

Сторчевой и Покатаев ужаснулись нашим решением:

-Да вы что! Отравить такую площадь, такой дозой. Внесем по двадцать пять кило-

граммов, а там посмотрим.

На следующий год на научной основе подготовили поле под орошаемую люцерну.

Внесли научно обоснованные дозы минеральных удобрений и двадцать пять килограмм

гексахлорана на гектар. Провели планировку поля под полив, посеяли. Получили

всходы, что не так просто. Всходы у люцерны нежные, могут погибнуть от неблагопри-

ятных условий. Стали наблюдать, кто за водным режимом почвы, кто за питательным,

142

кто за состоянием посева. Старались, кто как мог, чтобы не ударить в грязь лицом и

оправдать деньги, которые платил совхоз нашему институту за нашу работу по хоздо-

говорной тематике. Мы бурили скважины, брали образцы почвы, проводили учет зеле-

ной массы люцерны пробными площадками, выкапывали почвенные монолиты и от-

мывали из них корни, чтобы узнать, сколько центнеров корневой массы на гектар даст

посев люцерны, и сколько в ней будет азота, фосфора и калия.

Мы трудились в поте лица, а Сторчевой и Покатаев сидели в тени на скамеечке и

молчали. Изредка они, как по команде вставали и всё смотрели в одну сторону, куда-то

за горизонт, проводили взглядом по небосклону до противоположной стороны гори-

зонта, потом смотрели друг на друга и задумывались. Иногда они приходили на поле,

где мы работали. Леонтий Абрамович снимал шляпу из рисовой соломки, профессио-

нально делал ею несколько резких взмахов по кустам люцерны. Мы окружали их, за-

глядывали в шляпу. Там набиралась горсть разных насекомых и среди них с десяток

долгоносиков.

-Ужас! - кричали мы, - что же делать?

-Ничего не надо делать, такое количество не опасно, - вразумлял нас Леонтий Аб-

рамович, а Покатаев смеялся, поражаясь нашему невежеству.

-Чему вас только учили в институте.