А мы, вроде бы, все знаем про долгоносика: и как его по латыни, чем питается

личинка и чем взрослый жук, какой формы повреждения они наносят растениям, и еще

многое чего. Но мы не знали, о чем долгоносик думает, какие у него планы на будущее

и, главное, где его постоянное место жительства. Вот о последнем не знали и Сторчевой

с Покатаевым, но они знали, что такое место есть. Это они и выясняли, сидя на скаме-

ечке, и однажды куда-то исчезли. Нашли они то, что искали. Как оказалось, у долгоно-

сика было свое государство на заброшенном и забытом полугектаре когда-то семенной

люцерны, и было его там видимо- невидимо. Оттуда долгоносик совершал свои налеты

и уничтожал посевы люцерны. Туда и был направлен сокрушительный удар в виде дозы

сто килограммов гексахлорана на гектар (всего пятьдесят килограмм на полгектара).

Это была отличная работа. Не пришлось вносить огромное количество ядохими-

ката на большие площади, отравляя все кругом, что наверняка сделал бы любой произ-

водственник, чтобы спасти люцерну.

Тем же летом, когда произошли описываемые события, случилось следующее. По-

звонили из совхоза директору нашего института. Срочно требовали нашу группу в сов-

хоз. Нам дали машину, и мы, гордые тем, что потребовались на производстве, поехали.

Потом оказалось, что нужны только "защитники" Сторчевой и Покатаев. Нас позвали

на всякий случай, ввиду важности события. Прибыв в отделение совхоза, мы увидели

технику для внесения ядохимикатов, стоящую на краю люцернового поля, готовую к

работе.

-Тля! - звучало противно и грозно, как ругательство.

Действительно на нашей великолепной люцерне, которая уже накопила биомассу

для получения центнеров тридцати сена с гектара, а еще через две недели будет сорок

пять, которая стояла как стена, и по ней маленькие птички бегали, не проваливаясь, как

по земле, поселилась тля. Мы в едином порыве были готовы наброситься на нее, отра-

вить ядохимикатами.

-С ума сошли, - сказал прямолинейный Покатаев, а дипломатичный Сторчевой по-

яснил, - да, тля, и много, но через неделю выведутся кокцинеллиды (божьи коровки) и

не дадут тле навредить сильно, а еще через неделю люцерну можно будет скосить на

сено. Если обработать сейчас ядом, корм будет испорчен.

143

Скажете, как все просто, а ведь чуть было не сгубили тысячу тонн прекрасного

люцернового сена. А я опять скажу: "Это была отличная работа".

С разных точек зрения

Мы собрались в Московском Доме агрохимиков для обсуждения насущной про-

блемы человечества: "Нитраты в продукции растениеводства и в водоисточниках".

Было это в 1988 году, то есть девятнадцать лет тому назад. Присутствовали агрохимики,

медики - санитарные врачи и из охраны природы были представители.

Агрохимики свои данные приводят: чем больше нитратов в почве, тем выше уро-

жай. Научно обоснованные дозы предлагают в разумных пределах. Медики заботятся

о том что, чем больше нитратов в почве, тем больше опасность попадания их в про-

дукты питания, яркие примеры приводят из медицинской практики с трагическими по-

следствиями. Ученые из охраны природы свое: чем больше нитратов в почве, тем выше

опасность загрязнения природных вод соединениями азота.

Выслушали специалисты друг друга, пошли в перерыв в буфет выпить чайку и

съесть бутерброд. Стали в очередь, а очередь совсем не движется. За прилавком мужик

в белой куртке мечется. Чай наливает, колбасу и хлеб нарезает, стаканы моет. И все

один. Еще время от времени из-за прилавка выскакивает - за столом маленький мальчик

сидит с тетрадками, плачет, задачка у него не получается. Буфетчик ему пытается по-

мочь, но сам не может сообразить. Оказалось, их маму с младшим ребенком в больницу

положили, старший пришел уроки учить к отцу в буфет, а у того - запарка. Помощники

все болеют - грипп. И уборщица, и посудомойка, и кассирша, и гардеробщик. Вот и

мечется мужик - один за пятерых. Тут агрохимики - ребята простые: "Давай мы тебе

поможем". Пиджаки сбросили, рукава закатали, один посуду моет, другой чай наливает,

еще один деньги принимает. Девушка - кандидат сельскохозяйственных наук ребенку

помогает по математике. Пошло дело. Все довольны. Очередь быстро продвигается. У

каждого стакан чая и бутерброд с докторской колбасой.

А тут компания санитарных врачей подошла:

-Что такое? Почему на раздаче без халатов? Да это же посторонние! Это же с нашей

конференции! У них и медицинских справок нет. Прекратить!

Прекратили. Агрохимики пиджаки натянули. Смутились. Хотели как лучше. Бу-

фетчик перепугался, что теперь будет. Как минимум - штраф, могут и уволить. Но не

оставаться же было людям голодными. Стали медикам доказывать:

-Давайте чаю попьем, да дальше пойдем совещаться. Перерыв скоро кончится.

А медики свое:

-А если в чай инфекция попадет? Где гарантия?

Кое-кто тогда без чая остался. Пошли дальше совещаться, искать золотую сере-

дину. Чтобы и урожаи были высокие, но чтобы лишних нитратов в них не было и чтобы

природные воды не загрязнять. Многие тогда поняли, что вред вовсе не от нитратов, а

от их избытка. Отсюда и надо исходить.

М.Лола

Председатель колхоза

Надо же такому случиться, что Анна Литвинова без мужа родила сыночка. Михаил

уже три года как умер, а тут ребенок. Анна назвала его Григорием, отчество записала

Михайлович и утверждала, что отец ребенка - Михаил, который приходил к ней с того

света. Деревенские догадывались, что отцом был, не иначе как, уполномоченный из

144

района, который жил у Анны на квартире в тот самый срок, когда Гришатке быть зача-

тому.

Анна была немолода, беременность и роды подкосили ее, и она умерла, не докор-

мив сына до года. Чтобы человек, не дожив до года, не научившись ходить, вступил в

самостоятельную жизнь, такому никто не поверит. Но такое случилось. Когда Анна

умерла, Гришутка упал с кровати, встал на четвереньки и выбрался на крыльцо. Какое-

то время, посидел рядом с кошкой, потом громко заплакал. Плакал долго, пока соседка

не пришла узнать, в чем тут дело. Почему ребенок сидит на крыльце, орет, и весь обма-

рался. Когда узнала, что произошло, пришла в ужас. Оповестила соседей. Ребенка об-

мыла, накормила, и он уснул. Что делать дальше, не знает. Зачем ей чужой ребенок,

хоть и сосед, и с Анной были подруги. Кормить его чем, коровы у нее нет. У Анны -

коза. Подоила, процедила молоко, Гришутка проснулся: "Дай", - говорит и показывает

ручкой на баночку с молоком. Выпил и опять говорит: "Дай". Других слов еще не

научился говорить. Утром Кате, так звали соседку, на работу надо. Она козу подоила,

привязала в проулке. Гришутку отнесла к бабе Паше, молоко отдала, велела кашу сва-

рить.

-Манки бы надо, - сказала баба Паша, - ладно, хлеба намочу. Иди не беспокойся.

Так и пошло. Передают Гришутку из рук в руки. Любят. Тетешкают. Маленьких-

то детей после войны нет ни у кого. В правлении колхоза вопрос подняли. Ребенок -

сирота, ничей, надо его в "Дом ребенка" определить, в город. Но призадумались. Здесь

у него свой дом. Он - единственный наследник. Коза тоже его. Здесь Гришутку все

любят. Жалко в чужие руки отдавать. Мать его была передовой свинаркой, что ж ее

сына колхоз не прокормит? Постановили за содержание Гриши Литвинова начислять

трудодни, с фермы выдавать молоко, с птичника - яйца, из склада - другие продукты.

Однако кто-то должен отвечать за ребенка, у кого-то ему надо жить. И тут уж все

стали предлагать себя в воспитатели.

-Посмотрим, - сказал председатель, - где ему лучше придется, там пусть и усы-