сельскохозяйственных наук, если бы не находилась в окружении этих людей - сотруд-

ников лаборатории агрохимии СНИИСХа и отдела земледелия, влюбленных в Ставро-

польский край с его черноземом и пшеницей Безостая 1.

История колхозного землевладения - "пая"

Из всей колхозной семьи на селе осталась одна баба Даша. Была у неё внучка, но

жила в городе в Тверской области сама по себе, со своей семьёй. Когда бабе Даше стало

тяжело справляться на колхозных работах, её поставили на должность "нянечки" в кол-

хозном "Доме престарелых". Когда она уже совсем состарилась, то из нянечки превра-

тилась в "пансионерку" в этом же Доме, где и работала. Но при этом оставалась кол-

хозницей и пенсию получала не как все нормальные граждане - по 60 рублей в месяц,

а колхозную - по 30 рублей, потому что все колхозники собственники, то есть богатые,

зажиточные.

Когда в девяностые годы колхозы стали ликвидировать, всё движимое и недвижи-

мое колхозное добро поделили между членами колхоза, но бабу Дашу при этом забыли.

Лишь при разделе колхозной земли ей выделили "пай" - пять с половиной гектаров

чернозема. Что с ними делать? Соседи говорили: "Можно продать и выручить большие

деньги!" И верно, через некоторое время заявились бойкие молодые люди и предло-

жили за бабушкин пай 370 рублей. Баба Даша обрадовалась и хотела уже продать, но

решила посоветоваться с соседом. "Ты что! - сказал тот, - твоя земля стоит гораздо

дороже!" Потом приходили ещё разные люди и делали всякие предложения, но баба

Даша, наученная первым опытом, отваживала прохиндеев. Последние дельцы, те во-

обще предложили за бабушкин пай 350 тысяч рублей! Тут баба Даша сама смекнула.

Что это бандиты с ворованными или фальшивыми деньгами! Сильно испугалась, вы-

скочила на крыльцо, заголосила: "Караул! Грабят!!!" А после того, как незваные гости

в недоумении удалились, четыре дня не выходила на улицу и сидела взаперти.

Потом пришли односельчане, просят: Петровна, уступи нам свой пай в аренду. Мы

тебе зерном будем платить, которое вырастет на твоей земле". "Да берите!". А зачем

пансионерке дома престарелых зерно? Но арендаторы люди честные, каждую осень

насыпают 2-3 мешка пшеницы. Сыскались дальние родственники, им стала отдавать.

А тут старость усугубилась болезнью, потребовался каждодневный уход за бабуш-

кой, и внучка Аллочка забрала бабу Дашу к себе в тверские края. А как же с землёй, с

"паем"? Негоже вот так бросать землю, которая тебе выделена и принадлежит. Все

равно как беспомощного человека или малого ребенка бросить. И баба Даша перевела

землю на внучку. Она хоть и живет в городе, но у них с мужем свой дом с участком,

хозяйство - 10 кур, кролики, и поросенка выкармливают. И стала Аллочка - житель-

139

ница города, мать троих детей, владелицей пяти с половиной гектаров чернозема в юж-

ной степи. Участок пока так и остался в аренде у земляков. Будет муж по осени за зер-

ном приезжать, а там видно будет.

Сколько таких земельных паёв заблудилось на просторах нашей страны - никому

не ведомо! Непривычно простым россиянам землёй торговать. Но находятся ловкачи,

которые, не прикасаясь к землице, не зная, как на ней вырастить хлеб, сколачивают на

земельном рынке огромные капиталы. Сдружившись с такими же хитроватыми чинов-

никами, они легко обходят бюрократические препоны хитромудрого нашего земель-

ного законодательства. И хоть звучат в средствах массовой информации сообщения об

уголовных делах по земельным спекуляциям, земельный рынок процветает. Все до-

роги, ведущие в крупные города, увешаны плакатами: "Купим землю. Дорого!" Цены

на землю разбежались: там где едоки живут скученно - цены заоблачные, а где прожи-

вают обладатели рук мозолистых, умеющих хлеб растить, - копейки. И превращаются

эти рукастые труженики полей в батраков у земельных рантье.

Это наша степь!

Прочитав такой заголовок, можно подумать, что речь пойдет о былых битвах за

бескрайние степи красных с белыми, фашистов с советским народом, русских с тата-

рами, монголами, печенегами.

Но дело было так. В нашем НИИСХе всем сотрудникам каждый год нарезали по

участку земли для выращивания овощей и картофеля. По 3 сотки на каждого члена се-

мьи. Наша семья состояла из 4-х человек, и нам полагалось 12 соток предкавказского

чернозема. Рядом с нами располагалась полоска младшего научного сотрудника Же-

нечки Прокудина. Он был тогда еще не женат, и ему полагалось всего 3 сотки. Как-то

мы приходим на свой участок, а на Жениной полоске - двое, мужчина и женщина са-

жают картошку. Кто такие занимают чужую землю? Мы - к ним. Объясняем, что в

конце каждого участка стоят колышки с фамилиями, и что этот участок Е.Прокудина.

Женщина торжественно-радостно отвечает нам: "Это наша степь!" и улыбается, муж-

чина тоже улыбается, подтверждает: "Наша степь!"

Оказалось, это Женины папа с мамой приехали из города посадить сыну картошку,

а то, мало ли, как он сам посадит, хоть и ученый агроном. Работаем. Сажаем картошку.

Мы - у себя на участке, Женины родители - на своем. У меня с лица не сходит улыбка,

и про себя я повторяю: "Это наша степь!". Это про три- то сотки!

Вот всего 3 сотки выделили, да и то на один год, а они говорят: "Это наша степь!"

Когда-то эти люди или их родители были крестьянами, возможно, казаками, и был у

них надел сколько-то десятин. Жили они, должно быть, в станице и ездили на волах в

степь обрабатывать свою землю и говорили: "Мы поехали в степь, все лето в степи, вся

семья в степи, и это наша степь!"

Прошли годы, и нет таких людей, у которых была бы "своя степь". А чья же те-

перь она? Неужели ничья?

Одинокий фермер

Родился Михаил Александрович Липатников в деревне, средняя школа - рядом,

всего три километра. Десять лет каждый день ходил в школу, и в дождь, и в снег, звали

его Мишкой. Школу окончил. Ребята собрались, поехали в город поступать в инсти-

туты, и он с ними. Дома маме сказал: "Поеду, поступлю учиться на инженера". "Ну что

ж" - так мама ответила, и он уехал. На каникулы приезжал, косил сено для коровы,

бугрил картошку. Как-то спросил, сколько соток под картошкой, мама ответила "Кто ж

его знает". Измерил шагами "Десять соток у тебя". "Да неужто," - удивилась мама. "А

140

сколько картошки собираешь?". "Так полный подпол. И поросенку и корове - всем хва-

тает. Еще и продам мешков десять". Удивился, что с десяти соток такой доход, прики-

нул, сколько с гектара.

Окончил институт, поступил работать на завод в городе, женился, получил квар-

тиру. Скучно ему. На работе еще ничего, а в свободное время нечего делать. Попробо-

вал выпивать - не понравилось. Взял дачный участок - вроде по сердцу, но какое-то оно

не настоящее. Игрушки, кукольный театр. Шесть соток - насмешка над здоровым му-

жиком. Опять скучно. Жена и дети радуются даче. Хвалят папку, какой он домик по-

строил, какие деревья, кусты посадил, а ему скучно.

Как-то Михаил приметил около магазина аккуратные ящички из бука, в которых

привозили из южных стран апельсины. Ящики горой возвышались на заднем дворе, где

их просто сжигают. А какие ящички - загляденье, станочной выделки, дощечки одна к

одной - бук. Подобрал несколько ящиков, отнес на дачу под овощи, в том году - изоби-

лие. Сходил еще раз. Разобрал на дощечки. Чтобы из них смастерить? Облицевал кусок

стенки в домике, прошелся наждачной шкуркой. Если покрыть лаком - это какая же