Большинство из нас связывают угрозу здоровью и, шире, экологические риски, связанные с модой, с трагедиями или катастрофами. Это могут быть промышленные аварии или трагедии на фабриках, когда в 2013 году в Бангладеш обрушилось здание Рана-Плаза[11]. Это могут быть нарушения прав человека в одной из развивающихся стран, где производится бо́льшая часть текстиля и нашей одежды. В Европе XIX столетия различные отрасли швейной промышленности процветали в крупных городах, таких как Париж, Лондон и Манчестер, и врачи могли непосредственно наблюдать губительное воздействие моды в домах, больницах и городских мастерских. Их наблюдения казались пугающими: мода вредила всем без разбора – от нее страдали женщины и мужчины, стар и млад, производитель и потребитель, богатые и бедные. В швейной промышленности растущая индустриализация и технический прогресс стали палкой о двух концах. Мужчины-химики, инженеры и фабриканты постоянно разрабатывали и выводили на рынок новые материалы, поставив науку на службу модной индустрии. Они открыли массовому потребителю доступ к прежде элитным предметам одежды, аксессуарам и цветам, но вместе с тем породили факторы, наносившие ущерб здоровью самым неожиданным образом. Немало обозревателей осуждали «стремительное развитие убийственной роскоши», но вполне предсказуемо винили вовсе не мужчин за их экономические интересы, а потребителей-женщин за их, казалось бы, иррациональное стремление к новизне в костюме.

В обществе того времени господствовал предрассудок, будто именно женщины виновны в появлении новых угроз здоровью, в действительности бывших следствием более общих системных проблем. Укреплению этого мнения способствовали представители медицинских профессий. В XIX веке в статьях с заголовками «Модное самоубийство» или «Смерть в мастерской» врачи и пресса постоянно сообщали о том, как пагубна мода для женщин. Большинство комментаторов, принадлежавших к среднему классу, беспокоил вред, который наносит женская одежда ее владелицам: считалось, что она вызывает ряд нарушений здоровья, в том числе повреждения внутренних органов и даже смерть от чрезмерно туго затянутых корсетов на косточках. Конечно, некоторые из таких сообщений можно назвать сильным преувеличением, однако культура моды того времени значительно отличалась от современной, доказательством чему являются материальные свидетельства. Возьмем для примера обувь XIX века: до 1850-х годов нормой считалось шить прямые туфли, конструкция которых совершенно не учитывала зеркальную симметрию стоп. Одинаковость правой и левой туфель экономила сапожникам время – им требовалась лишь одна мерка, чтобы изготовить пару туфель, но она деформировала стопы. Эта практика становится очевидной, если взглянуть на небывало узкие подошвы большинства мужских и женских туфель XIX века, на которых видны следы носки. Стремясь соответствовать идеалу красоты, требовавшему изящности и миниатюрного размера ножки, некоторые женщины утягивали пальцы ног повязками – почти что корсетами для стоп, – чтобы обувь была впору[12]. Остальные части тела тоже подвергались различным деформациям, искажавшим его «естественную» форму. В 1860-х годах женская осанка получила насмешливое название «греческий наклон» (в подражание наклону торса античных статуй): грудная клетка выпячивалась, а увеличенная с помощью турнюра задняя часть выставлялась назад, что заставляло женщин неустойчиво балансировать на каблуках (ил. 2). Не все женщины Викторианской эпохи носили такие экстравагантные наряды, но те, кто рискнул в них облачиться, подвергались осмеянию. Викторианские врачи и историки моды сосредотачивали свое внимание на механическом стеснении движений, но в заголовках газет XIX века встречались также указания на летальный исход модных историй. Мы забываем и о многих других страшных, зачастую смертельных опасностях, например об одежде – переносчике заразных болезней или одежде, которая источала химические яды, увлекала за собой рабочих в подвижные части производственных механизмов и самовоспламенялась. Газеты и медицинские журналы наводняли предупреждения о смертельных инфекциях, распространяющихся через грязное белье, «дьявольски прекрасных» зеленых платьях, окрашенных и отравленных мышьяком, ужасающих удушениях и пожароопасных кринолинах, которые живьем сжигали своих обладательниц. Нам может показаться, что все эти происшествия остались в прошлом, однако даже беглый обзор опасностей, которыми грозит мода наших дней, показывает, что современная одежда все так же чревата гибелью.

2. Искривленная осанка «греческий наклон», создававшаяся с помощью туго стянутого корсета, турнюра и высоких каблуков. Иллюстрация в журнале Punch. 1869. Изображение любезно предоставлено Публичной библиотекой Торонто

Следующие три случая, о которых пойдет речь, позволяют думать, что более вычурная одежда подвергает женщин большему риску, чем мужчин. Несчастные случаи гендерно обусловлены, и женские моды не поспевают за изменением домашней, городской и промышленной среды, а иногда будто нарочно игнорируют опасность. На протяжении всей истории моды дизайн мужской одежды и обуви демонстрировал власть и место мужчин в публичной сфере, а также обеспечивал им мобильность и безопасность. Напротив, при создании женской обуви мода главенствовала над функцией[13]. Неудивительно, что стильные туфли на платформе или высоком каблуке-шпильке с давних пор играли немаловажную роль в целом ряде несчастных случаев: они являлись причиной падения человека или оказывались смертельной помехой при управлении механизмами. Один из самых знаменитых faux pas в мире современной высокой моды – падение Наоми Кэмпбелл на подиуме в 1993 году. На ней были надеты знаменитые синие крокодиловые туфли на высокой платформе от Вивьен Вествуд. Если даже профессиональные манекенщицы, натренированные дефилировать по подиумам, могут упасть в такой обуви, то дилетанткам, выбирающим эти фасоны для ходьбы по улицам, грозит куда большая опасность. В большинстве случаев падения, причиной которых стала высокая обувь, приводят к вывихам конечностей, переломам костей и, в худшем случае, сотрясениям мозга, но в 1999 году в результате перелома черепной коробки в Японии погибла воспитательница детского сада, несколькими часами ранее упавшая с туфель на высокой пробковой подошве[14].

В 1970-е и 1990-е годы, в периоды пиковой популярности туфель на высокой платформе, их считали причиной дорожных происшествий. Хотя в 1970-х годах такую обувь носили и мужчины, в рамках одного из гендерно дискриминирующих исследований в качестве целевой аудитории были выбраны водители-женщины. Тестирование проводилось с участием молодых студенток. Им поставили задачу выполнить экстренное торможение на лабораторном автотренажере. Критерии отбора участниц эксперимента «включали обладание парой туфель на высокой платформе и опыт вождения в них не менее двух месяцев»[15]. Участницы вели автомобиль по 40 минут сначала в туфлях на платформе, а затем в так называемых обычных туфлях. Как показал эксперимент, туфли на платформе замедляли скорость торможения, и при движении по трассе со скоростью более 110 км/ч тормозной путь становился в среднем на 3 м длиннее, даже если водитель была обута в привычную ей пару туфель[16]. Когда в середине 1990-х годов туфли на платформе – наподобие тех красно-черных ботинок марки Buffalo на платформе высотой 15 см, что носила на сцене поп-певица Джинджер Спайс, – снова вошли в моду, фанаты звезд стали носить их повсеместно. Однако полиция расценивала их как угрозу безопасности вождения наравне с алкогольным опьянением или разговором по мобильному телефону за рулем. В 1999 году двадцатипятилетняя жительница Токио возвращалась на машине домой со своей подругой после поездки по магазинам. Платформа ботинок высотой 20 см не позволила ей выполнить торможение, и машина врезалась в бетонный столб. В результате аварии погибла пассажирка автомобиля. К тому времени традиционные сандалии «гэта» и тапочки были запрещены во время вождения; представители полиции Осаки заявили, что они запретили бы и Atsuzoko butsu, или туфли на широком каблуке[17]. Как свидетельствуют происшествия, в которых «принимали участие» туфли на платформе, требования моды и жизнь современного города не всегда хорошо сочетаются. Однако следует ли винить человека в модной одежде в том, что он навлек беду на себя или других, или в этом повинны опасные веяния моды и порождающий их экономический уклад?